“Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети. Попробуйте позвонить позднее” - сразу же нажимаю сброс, когда опять слышу этот противный женский голос, оповещающий о том, что тот, чей номер я набираю уже раз двадцать с интервалом в полминуты, послал абсолютно всех без разбора на три далеких буквы. Пара процентов из ста остается на версию о разряженном мобильнике и еще пара на то, что сегодня все-таки состоялись бои, а мне остается лишь невесело усмехнуться и, опустив на глаза темные стекла очков, спускаться с трапа самолета. Я с нашей собравшейся командой отчаянных мстителей только-только вернулась с удачного, за исключением некоторых моментов, дела из Лос-Анджелеса, где пропадала пару-тройку, а то и больше  дней. Не знаю, кто там куда собирался рвануть дальше, покинув частный самолет, я лишь желала поскорее добраться до дома, уверив всех в том, что обязательно доберусь в больницу к боссу в ближайшее время. Только не сейчас. Собственно для этого, да хотя и не только для этого, я набирала номер Тайлера, крепко сжимая пальцами мобильник и наивно полагая, что он сможет меня, ненавидящую машины с шашечками, встретить. После еще пары безрезультатных звонков в никуда, такси взять все-таки пришлось и в течение всей дороги сидеть на заднем пассажирском сидении, скрестив руки на груди, досадно поджав губы и глядя в окно на мелькающие достопримечательности родного вечернего города. Рядом сидел Мигель, такой же уставший как собака и понурый. Шутить не хотелось обоим, разве что зевали поочередно, утомленные перелетом.
- На Линкольн тормозни, двадцать второй дом, - попросила по-братски водителя, про себя критикуя стиль его вождения. Все слишком гладко и правильно, много объезжает, желая вытянуть из наших карманов как можно больше зеленых благодаря своему супер-счетчику.
- Когда это ты успела сменить место жительства? – братец присвистнул, откидывая голову на спинку сидения и прикрывая глаза. – Это что-то новенькое… прямо на уровне мексиканского сериала какого-то, - губы его расплылись в нахальной улыбочке. Старший задира Санчес весь в меня, всегда подъебнет при любом удачном случае. А я решила промолчать, лишь ткнула локтем в его бок. – Я тебя не узнаю, чес слово, - да что там ты, брат, который не видел меня пять лет, я сама себя не узнаю уже. Усмехаюсь сама себе, молча пожав плечами. Так и сижу, пока автомобиль не останавливается около высотки и не оставляет возле нее с набитой шмотками спортивной сумкой, закинутой на плечо. В лифте пальцы уже привычно находят кнопку под номером “18”, прищуренные глаза в ожидании наблюдают за мигающими пройденными этажами  на циферблате, а в руке сжимается связка ключей от квартиры Катчера, который около месяца назад самолично вручил мне этот дубликат. Вернее нет, он оставил их на прикроватной тумбочке кажется. Не собираюсь звонить или стучать, а сразу отпираю дверь и оказываюсь в личных владениях блондина. В ноздри врезается специфический запах на фоне индивидуального квартирного. Мда, и когда он окна последний раз открывал?
- Эй, ты спишь что ли? Катчер, не поверишь, что я тебе нашла в ЛА... – крикнула, улыбаясь и сбрасывая обувь. Опять наивное предположение, которое пропадает с каждым шагом, пройденным вглубь квартиры и каждым взглядом, цепляющимся за разбросанные повсюду вещи, словно по дому прошел Мамай. Какого хрена здесь происходило вообще? Кулаки сжимаются непроизвольно от непонимания происходящего. Нет, ну ясное дело, порядка у нас особого никогда не было, но такой хаос я вижу впервые. Шумно выдыхаю и сразу же иду проверить спальни, ожидая увидеть его там, обдолбанного, да еще и в компании какой-нибудь девицы, которой я незамедлительно раскрашу физиономию. Ни-ко-го  ни-где. Только незаправленная скомканная постель, которая обычно, по его же привычке, находится всегда в идеальном состоянии. Приплыли. Возвращаюсь в гостиную, встав руки в боки и окидывая недовольным – хотя это мягко сказано - взглядом обстановку вокруг, затем глаза перебегают в сторону кухонной зоны, обнаруживая и там полнейший беспорядок. Стиснув зубы, чувствую, как желваки ходуном заходили. И где ты ошиваешься, сволочь такая?
    Я, нахмурившись, стараюсь хоть что-то понять, поднимая с пола футболку и откладывая ее на диван. Сердце отчего-то долбит в грудную клетку как ненормальное, будто вот-вот ребра переломит. Я правда волнуюсь и не понимаю, что происходит. Но как только глаза падают на журнальный столик … всё… Стоит ли говорить, с какой скоростью пустая чаша, которую я обычно наполняла любимым виноградом, слетела с этого самого стола не без помощи моей руки на пол, когда я увидела на его поверхности порошок? Характерный звук разбивающейся посудины раздался в кромешной квартирной тишине. Все снова стихло. Меня затрясло от злости, дыхание от этого участилось,  губы плотно сжались, хотя почему-то больше захотелось завыть, как той волчице на луну, только разве что от безысходности, а не от нужды найти свою стаю. Опять. Он опять принимает это дерьмо.
    Что я сделала первым делом? Ох нет, я не стала ломать мебель и портить чужое имущество, хотя очень хотелось опрокинуть на пол вон тот торшер близ кресла и кинуть чем-нибудь увесистым в экран плазменной панели, прикрепленной к стене. Нет. Я начала с самого главного: перерыла всю квартиру, все углы, словно собака-ищейка, в поисках его снежных заначек и, в порыве, совсем не задумавшись, спустила абсолютно весь найденный кокаин в унитаз, случайно разрывая прозрачные пакетики, забрасывая голову к потолку и с силой ударяя кулаком по кнопке слива. Глотала ком в горле, наблюдая за тем, как порошок не желает смываться, снова била по кнопке, вытирая ладонью собиравшуюся в глазах пелену слез. Когда все было сброшено и состояние аффекта меня немного отпустило, в ванной комнате была включена вентиляция, сопровождающаяся характерным звуком по ту сторону решетки в верхнем углу. Я шмыгнула носом, вернувшись в кухню, и снова огляделась. Пиздец котенку. Вернулась называется.
     Мне ничего больше не оставалось делать (хотя вообще-то я могла развернуться и уйти), как распахнуть окно для проветривания, немного прибраться на кухне, сгрузив посуду в моечную машину, открыть последнюю банку пива, найденную в почти пустом холодильнике, и сделать пару глотков, собрать разбросанные шмотки и швырнуть их в корзину для грязного белья, смыть с себя всю эту моральную грязь под теплыми струями душа, упрекая саму себя за никак не прошенные слезы и безысходно стуча кулаком по белому холодному кафелю. Наедине с собой можно. Это ведь так редко бывает. А сейчас как никогда дерьмово внутри. Переоделась в майку и шорты, пытаясь высушить полотенцем мокрые волосы, уселась на высокий стул, включая ТВ и ставя на беззвучный режим, опустошила банку наполовину, оставаясь сидеть в темноте. Придет, и я его убью.

Отредактировано Chris Sanchez (2013-07-24 18:22:09)

внешний вид

В течение следующих часов ожидания явления домой разгильдяйской души блондина, на фоне беззвучно работающего спортивного канала телевизора, по которому повторяли субботний бейсбольный матч, я допивала уже теплое, ставшее противным пиво и взвешивала все “за” и “против” того, что я опрометчиво совершила с его запасами коки. Сделала вывод, что нисколько не пожалела. Плевать, что будет, даже если уйду отсюда сегодня навсегда, о чем мысль уже тоже пробежала, и не раз. В конце концов, рано или поздно я бы все равно поступила именно так, однако терпение мое лопнуло уже сегодня, подтолкнув на решительные и переломные действия.  Это как дождевая вода на плоской крыше. Один ливень, другой, вроде и незаметно, а вода все копится и копится; и в один прекрасный день крыша рушится на голову. Наверное, решение строить совместный быт в сожительстве был изначально плохой затеей, и от осознания этого хотелось завыть еще громче, ну или хотя бы сломать и разбить еще что-нибудь, поддавшись истерике. А ведь я тогда, идиотка, даже не проверила, был ли он под кайфом или действительно был не против…
    Часы показывали почти двенадцать ночи, когда я еле как заставила себя поесть, отрыв в морозилке замороженную пиццу и отрешенно наблюдая за ее приготовлением в микроволновке. К этому времени я снова зачем-то переоделась, сменив домашнюю одежду на повседневную. Волосы уже почти высохли и как всегда чуть завились, вынуждая психованно заправлять их за уши.  Давясь полуфабрикатом, запивала все это водой, лишь бы желудок отлип от позвоночника: я не ела с самого утра, в которое мы с Мигелем и Алексой уплетали халявный завтрак за обе щеки, обсуждая успешное дельце, а еду в самолете я на дух не переносила. Еще раз глянула на часы, оставив включенным свет только над барной стойкой, покинула кухонную зону, забираясь с ногами в кресло гостиной. Чего жду? Другая деваха на моем месте свалила бы уже, сверкая пятками, от этого наркомана и не портила бы себе нервы. А я все жду, откинувшись на спинку сидения, извлекая и снова ставя обратно магазин в своем чезете. Глаза наблюдают, уши слышат характерные щелчки. Не собираюсь я ни в кого стрелять, просто разбирала дорожную сумку и зависла из-за очередного потока смешанных мыслей-предателей. Хотя, наверное, чтобы убить зависимость, нужно убить самого наркомана.
   Отчасти я понимала, что с ним творится, потому что сама в свое время страдала зависимостью, пусть и алкогольной. Тогда я вообще не представляла себе и дня без бутылочки чего-нибудь крепкого. Жизнь уверенными шагами шла ко дну, под откос. Я понимала, что это плохо, но ничего не могла с собой поделать, потеряла почти всех своих друзей, а люди, которые меня любили, не хотели меня знать. Однако все-таки нашлись те, кто помог справиться с этим, когда вера во что-то жизненное уже потерялась. Не спорю, я спокойно забиваю и по сей день на всех торчков, выбрасывающих несусветные суммы на это дерьмо, и уличных наркоманов, то и дело пытающихся ограбить невинных людей. Это их дело, их выбор, и он меня не касается. Но сейчас я сама себе противоречила и причина моего не ухода крылась в том, что я просто-напросто не могла заставить себя уйти, потому что этот человек был действительно мне небезразличен. И от этого хотелось удавиться, ругая себя за то, что вообще позволила себе привязаться к кому-либо в этой жизни, хотя еще обманутой малолеткой обещала себе никогда не делать таких ошибок.
    Действия резко прерываются из-за услышанного в коридоре поворота дверного замка, пистолет быстро отправляется обратно в сумку, которая закидывается от греха подальше за кресло. Остается лишь принять непринужденный безразличный вид, пока он там копается, пыхтя и  матерясь себе под нос, разувается и волочет свою тушу в пределы гостиной. Окидываю взглядом показавшуюся в темном проеме фигуру, мозг которой сейчас явно не в адеквате, а ноги еле волочатся. То ли избит, то ли обдолбан, то ли пьян, то ли все вместе. Я ни хрена не пойму. Это, блять, кто вообще? Где во всем этом Тайлер? Что он, черт возьми, делает с собой? Впервые вижу его таким, хотя этот человек, в общем-то, всегда выглядит по-распиздяйски. Сглатываю ком в глотке, не собираясь подняться со своего места, молча смотрю. Сначала моя челюсть двигается из стороны в сторону, потом желваки начинают бегать. Глаза – угли.  Я злюсь. На него, на себя, на весь мир.
- Ты что, вконец охренел что ли? – ни здрасти, ни привет, ни объятий. Пошел он. Кто сказал, что я буду молча на это смотреть? Нет. По мне, лучше уж ссора, чем молчание. Сегодняшний вечер явно запомнится обоим надолго и станет либо переломным моментом в наших отношениях либо вообще концом всему начатому. Мы можем поссориться, должно быть навсегда, потому что я не из тех, кто возвращается, а он не из тех, кто просит вернуться.
   Поднимаюсь с кресла, скрещивая руки на груди и сверля его упрекающим тяжелым взглядом.
– Какого черта здесь происходит, Катчер? У тебя мозги есть вообще или ты их все выбил из своей башки и пронюхал? – ощущение, что я спросила это у стены, потому что он, по всей видимости, не обращает внимания на мои резкие выпады. Никаких слезных истерик не будет. Обещаю сама себе. Жду, зубы сжав. И срываюсь. – Я, блять, с тобой разговариваю! – подхожу к нему ближе, грубо сбивая рукой с его головы бейсболку, хватаясь пальцами за его подбородок, чтобы посмотрел на меня. Пытаюсь всмотреться под ничтожным освещением ламп в его физиономию, недовольно щуря переносицу. Под кайфом что ли? Пьян однозначно, это и без проверок видно. Губ разбита, морда опухшая. С боев и пьян? Значит сегодня победа  явно не на его стороне. Вон как злится, раздувая ноздри, щас прям пар пойдет. Если попробует сбить мою руку, ударю безоговорочно. Что в общем-то и происходит, незамедлительно, смачно по лицу. Я это хотела сделать уже часа три, а то и больше. Началось... и ведь это он еще не знает, что его обезболивающее уже давно в канализационных трубах оседает.

Отредактировано Chris Sanchez (2013-07-25 15:22:01)

Спорить - значит не уважать себя? Да и хер с ним. А что вообще лучше – доказывать, как теорему по геометрии, плюясь слюной, свою правоту или молча отступить, не бороться совсем? А стоит ли вообще что-либо доказывать тому, кто отказывается вообще тебя слушать? Это как биться бошкой о кирпичную стену. Безрезультатно, а шишку набиваешь огромную, делая хуже только себе. Я всегда относила Тайлера к таким людям, которые не хотят слушать совершенно никого – в том числе и своих близких, точнее послушать могут, а вот воспринимать наотрез не хотят. Упрямые бараны.
Надо ли вспоминать, сколько раз я пыталась убедить этого блондина в том, что ему как можно скорее стоит завязывать с этой дрянью в виде белого порошка? И прямо, и косвенно: косые не одобряющие взгляды, прямые разговоры, вечерний просмотр какого-нибудь драматичного (какие я и сама не особо любила) фильмов на данную  тематику, где главный герой либо подыхает от передоза, либо отбрасывает коньки от ломки, не смогший найти мелочевки в своих дырявых карманах. Его боли для меня были не оправданием. Я считала, что вполне можно найти другое обезболивающее, обратиться за помощью к врачам в клинику в конце концов, найти смысл в чем-то другом, нежели отравлять свой организм, который лет через пять точно тебе спасибо не скажет, когда тебя землей засыплют под траурную музыку. Наверное, я думала так лишь потому, что никогда не видела его, скрученного в болевых спазмах, не знала о некоторых моментах жизни, которые сейчас дали последствия, и воспринимала это совсем несерьезной отговоркой. Проблема и была в том, что я ни-хре-на не знала о нем. Нет, ну разумеется какую-то часть информации удалось про него выбить через знакомых, но не личную ведь. И вместо того, чтобы промолчать и понять, я продолжала пилить и говорить лишь только то, что рано или поздно он закончит так же, как те герои фильма. И стоило ли вообще тогда спасать ему жизнь в тот злосчастный май двенадцатого? Стоило ли таскать его тело от унитаза до ванны, засовывая ему в глотку пальцы, при этом не брезгуя? Нет, я, конечно, никогда не упоминала в наших разговорах на повышенных тонах о том случае, не желая выставлять себя супер-героиней или какой-нибудь матерью Терезой, которая спасла жизнь вышедшему на свободу уголовнику. Он бы съязвил по этому поводу однозначно, чего я не любила. Да и вообще, в последнее время в моей голове закрадывалась мысль о том, что тогда и не был никто виноват в его передозе, кроме его самого. А что? Откуда мне знать, правда это или нет, несмотря на то, что, по слухам, Чино кажется был избит до полусмерти? Может, Катчер сам ширнулся как следует, а потом умело доказал, что он не верблюд. Как не кстати я вспомнила об этом, как не кстати он начал рявкать вопросом на вопрос и как не кстати я его ударила, слишком по девчачьи, не в своем стиле.
- Какого хрена ты творишь? – кажется, я спросила это едва слышно только по той простой причине, что усталость и нежелание начинать скандалить прямо сейчас взяли свое. Глаза в глаза. В его, топазовых – неприкрытая злость вкупе с яростью, в моих, угольных – опустошение. – Что ты, черт возьми, делаешь с собой? – я хмурю брови, говоря громче, поникшим взглядом осматриваю его опухшее лицо. Почему-то сейчас хочется завыть даже сильнее, чем до его прихода, когда я боролась с желанием разнести всю комнату от ожидания. И что в итоге? Лучше бы он не приходил. Лучше бы я поехала к себе домой. Но я же его… Стоп. Я просто хотела проверить, все ли в порядке. Затянутое молчание, в которое я успела пожалеть о своих необдуманных действиях. Погорячилась и теперь жалею, немного. Именно сейчас, когда его вижу такого… никакого. Не сегодня все это надо было устраивать. Не сейчас. Не так. Поздно.
Он психует, щурится от боли и злится. В нем Тайлера уже давно не видно, это скорее зверь, коим он становится, когда появляется в своей клетке, дабы разбить морду сопернику и скрошить весь его позвоночник в шорты. Я вижу его спину, которой он в очередной раз безразлично повернулся ко мне, следуя по своим делам. Ярость незамедлительно проснулась, бросив меня вслед за ним и хорошенько толкая в спину.Что, больно, не нравится? – Заткнись! Закрой свой рот и не дергайся! – хватаю его за толстовку, пытаясь встряхнуть хорошенько. - Посмотри ты на себя, сукин ты сын! – толкаю его к зеркалу от потолка до пола, прикрепленное в прихожей, чуть правее от входной двери. – А? Как тебе? Нравится? Очень хорош? – выплевываю со злостью, при каждом вопросе посылая очередные толчки, принуждая смотреть на свое отражение. - Гроб себе выбрал или тебя на помойку выбросить, когда ты загнешься!? - грубый крик слетает с губ. Дергается. Я уже сама не могу на него смотреть. Застрелить его что ли и не мучиться. Отхожу, шумно выдыхаю, закрывая и потирая ладонями лицо – усталость и недостаток сна медленно пытаются свалить меня с ног. Держусь, снова открывая глаза и возвращаясь в раскаленную обстановку, щурюсь от противного желтого света, который еще доходит до нас из кухонной зоны и звуков с силой закрывающихся шуфлядов вперемешку с нелестными словами то ли в сторону, то ли вовсе в мой адрес. – То, что ты ищешь, уже давно осело в канализационных трубах вперемешку с дерьмом, - я усмехнулась, на доли секунды прикрыв глаза. Пустота. Что будет, то будет. Пусть пропсихуется, а потом начну и мозги вправлять. Где там мой чезет? Ах да, в гостиной. Теперь лишь осталось туда дойти.

Вот так вот строишь-строишь башню месяцами и годами, а в один прекрасный момент она рушится из-за неправильно заложенного фундамента или мелкой ошибки в строительстве. Хотя нет, в нашем случае рушим ее мы сами. Строим и сами же рушим. Непониманием, эгоизмом, безразличием. Наверное, ее и вовсе не стоило возводить, глупо надеясь дойти до верха и плотно накрыть крышей. Раньше бы я плюнула на все это и сама бы снесла все остатки ногами, а потом бы ушла без оглядки. Сейчас – нет. Впервые мне хочется  кричать и до последнего биться, залепляя треснувшие башенные стены жидким цементом. Может быть, не стоит стараться? Может, стоит гордо задрать подбородок, грубо послать и громко свалить? Режьте меня на куски, но я не могу этого сделать, и от этого мне становится еще хуже. Я злюсь уже на саму себя, на тщетные попытки достучаться до него, на эту неожиданно проснувшуюся после долгого сна женскую слабость в самый неподходящий момент.
    Все сказанное Катчеру в порыве срикошетило от него, как пуля от стены. Вернулось обратно в меня, разве что вкупе с обидой и отчаянием. На секунду опустились руки, но скулы свело от новой порции злости. Попытка ударить его в очередной раз обернулась полным и безоговорочным фиаско, потому что моя левая рука была ловко перехвачена в нескольких сантиметрах от его лица. Резкая боль пронзила все запястье, отчего я непроизвольно дернулась, попытавшись высвободиться из его мертвой хватки, отталкиваясь свободной рукойи даже умудряясь пнуть его по ноге. Безрезультатно. Только себе больнее вдвойне сделала своими дрганиями. – Не трогай меня! – прошипела змеей, вперившись угольным взглядом. Теперь мне приходится сводить скулы уже от боли, которую я неумело пытаюсь скрыть под невозмутимым видом. Сжимает запястье так сильно, что сейчас не то что слезы, сейчас искры из глаз полетят. Непроизвольно, конечно. Я их не заказывала с личной доставкой на дом. Не хрен показывать мне свою силу, я в ней нисколько не сомневаюсь, даже высвободиться вон не могу. – Не сегодня, так завтра я бы слила эту дрянь! – грубый выкрик и очередная попытка дернуться, бросая прямой взгляд в его расширившиеся зрачки глаз.
    Секунда. Вторая. Замираю. Молчу. Ищу в этих глазах хоть что-нибудь светлое, за что можно уцепиться, на чем можно сыграть. Ни-че-го. - Перестань же ты себя убивать… – тихо, со вздохом, а в ответ на словесную попытку моя рука только неожиданно выворачивается вниз, а тело встряхивается. Мой немой вскрик тут же перешел в мычание. Руку зажгло, боль не отступала ни на шаг. Только когда правая ладонь, выждав подходящий момент, в очередной раз смачно встретилась с его левой щекой, оставляя красный след, меня откинуло назад. Он не услышал, грубо, не без силы оттолкнул, из-за чего я едва удержала равновесие, нехило припечатавшись спиной к стене и хорошенько приложившись о холодную гладь затылком. Плевать. Не больно, в сравнении с тем, что творилось сейчас с рукой, которой я, как минимум, неделю нормально не смогу двигать. Пиздец котенку. Не пострадала при ограблении, зато страдаю от того, кто мне не безразличен и к кому рвалась с самого аэропорта. Поздравляю, Крис, ты везучая до мужиков.
    Устало смотрю на Тайлера, еле держащегося на ногах, но прущего прямо на меня. Напугать решил? Куда уж ему руками махать в таком-то еле вменяемом состоянии. Лицо исказилось в усмешке. – Все правильно, когда сам себя уничтожаешь, кажется, будто виноват весь мир. Хватит! Да кто тебе еще поможет то? Кому ты, черт возьми, нужен?- мне бы заткнуться, а я ведь еще больше раззадориваю, еще больше злю своими словами, подливая масла в огонь. И ладно. Завтра не вспомнит, а сейчас... Что он сделает? Ударит? Убьет? Он может, вполне. Но если дело коснется смерти, то я буду первой. Отталкиваюсь от стены и быстрым шагом вламываюсь в гостиную. Хочется взять свои вещи и уйти, да сейчас это сделать будет не так уж и просто и весьма проблематично, учитывая то, что блондин настойчиво прет за мной. О да, кажется, Катчер сейчас лопнет от злости и неприкрытой ярости ко мне, бессовестной. Я теперь враг номер один, отобрала у малыша сахарную пудру. Встаю близ кресла так, чтобы при случае можно было тут же рвануть за пистолетом, покоящемся в дорожной спортивной сумке за ним. – Лучше вали спать, а?! – предлагаю я ему глупую альтернативу. – Даже не думай. Делай что угодно, но больше ты ни грамма этой дряни не примешь! - как бы между прочим добавляю, аккуратно обхватывая передавленное запястье, косо поглядывая на него. Наступает. Да не боюсь я. Сглатываю застрявший ком в глотке, раздумывая, что делать дальше. Уснет он сейчас, как же. Чувствую, сна сейчас у него не будет дня два точно. Или интернет-источник, который я успела перечитать от и до  за время его отсутствия, лжет? Что будет? Уверена, с минуты на минуту его начнет подлихораживать от ломки, тогда начнутся метания по квартире в поисках дозы и мольба дать ему ее. Надеюсь, конечно, что он не так зависим от этого дерьма. Справимся. Вот столкну его с этой гребаной зависимости и уйду, раз так хочет. Помогу и уйду. Попробую. Смешно от своих же мыслей. Тоже мне, личная мать Тереза сыскалась, блять.  Так, а дверь закрыта или нет?

Отредактировано Chris Sanchez (2013-08-13 21:28:03)

    За всю свою жизнь у меня редко бывали такие минуты, когда задевали бы за живое так, что следом бы сыпались осколки от хрустально хрупкой оболочки души. Хотя я настырно убеждала себя в том, что у меня ее нет совсем, мол, забыли вложить при рождении, как, например, грубо сказано, многих руками и ногами не осчастливили. Нет, конечно, всяко бывало. Но обычно же как: обидели - дашь кулаком в морду, добавишь пару пинков ногами, глянув свысока и плюнув в обидчика, и пойдешь дальше. Не хватает силенок – помогает брат, несмотря на то, что любишь разбираться одна, выставляя себя гордой и независимой. Не ломаешься и не прогибаешься, делаешь, что вздумается. И так на протяжении всех сознательных лет срабатывает команда решать все кулаками: будь это в детстве отобранная у соседской девчонки кукла, о которой я могла только мечтать с нашим-то скудным материальным положением в семье; будь это обозвавшая меня сумасшедшей пацанкой одноклассница, прослывшая школьной шлюшкой; будь это первый парень, который кинул на следующий же день, получив свое; будь это какой-то кретин, занявший мое любимое место на парковочной площадке у супермаркета и лишившийся боковых зеркал; будь это расфуфыренная страховая агентша, мило беседующая с человеком, который в последнее время стал для меня важнее, чем воздух, хотя я обещала себе никогда больше не наступать на грабли. Когда-нибудь я обязательно домахаюсь и довыступаюсь, что мне либо втюхают большой срок за все мои злостные деяния вкупе с принудительным курсом детоксикации и этих убогих активисток-матерей в качестве надзирательниц, либо смоют в унитаз, предварительно расчленив, как баранину на шашлык, либо я через несколько минут сдохну от удушья не без помощи любимого человека. И спрашивается, какого черта я сейчас веду себя так пассивно, когда мне причиняют физическую и моральную боль? Почему я не в силах пустить этому зверю пулю поделом? Ну не могу я убивать того, кого когда-то сама же спасла. Не могу убивать того, кто мне дорог. Наивная и глупая, когда в башке туман под долбанным собачьим названием любовь. Но ведь хотя бы себе можно в этом признаться, да?
        Потирая ноющее запястье и без эмоций глядя на то, как он надвигается прямо на меня, рявкая хлесткие слова и сметая руками все, преграждающее ему путь, я с сожалением поняла тот факт, что разговорами достучаться до него уже никак невозможно, притом, что вызвали они у него совсем не ту реакцию, какую ожидалось увидеть. Не знала, что все так запущено. Его громкие фразы лишь убедили меня еще больше в том, как он одинок, но при этом как сильно держится и показывает, что не нуждается ни в чьих подачках. Большой маленький ребенок, ей богу. Сирота, привыкший себя защищать с самого детства и давший себе установку, что никому не нужен. Перестань, прошу тебя. Ведь еще до моего отъезда ты был другим. Ну почему же сейчас все так получается? Что я сделала? И как?! Как ты можешь не понимать, что меня это волнует?! Почему ты не хочешь впускать в свою жизнь?! Я настолько чужая? Хорошо, пусть будет так, только вот и мне гнева от обиды уже не сдержать. Не хер тыкать в меня пальцами. - Черта с два я собиралась тебя жалеть и указывать!!! Давай, продолжай в том же духе и сдохни здесь один!! Лучше бы… - я замолчала, не успев договорить и ломанув рукой по его плечу, когда блондин хорошенько встряхнул меня. При этом так, что зубы едва не начали выбивать чечетку. На секунду я подумала о том, чтобы все-таки свалить и как можно скорее. Но ведь как говорят «Уходя, уходи», что значит, вроде как опускай руки, хлопай громко дверью, а завтра проснись, начав жизнь с чистого листа. Это не мой принцип. Не дойдет словами – долетит кулаками. Однако как бы я ни пыталась, мои супер-навыки борьбы супротив него с треском проваливались один за другим, из-за чего приходилось отчаянно бороться, попросту махая ногами и руками так, чтоб прилетало уже куда попало. Ошиблась, измотала только себя. Когда шею сжало, клянусь, в моих глазах на миллисекунду появился испуг. Дальнейшие попытки сделать шаг вправо или назад правой ногой с одновременным резким поворотом корпуса и последующим ускользанием из квартиры оказались тщетными. Я лишь снова ощутила дикую боль, приложившись затылком о пол, на который меня грубо повалил Катчер, наваливаясь сверху и добавляя вторую руку к моей шее. Ярость – в его глазах, мимолетная растерянность – в моих.  Зажмурилась от тянущей боли в голове, затем снова распахнула глаза, мертво схватившись за его руки и пытаясь хоть на миллиметр отодвинуть их от себя.
        Спина. Пиздец, для самообороны худшего положения не бывает. Да что ж за карма-то такая. Мне на мужиков определенно везет, и все почему-то хотят меня убить. Мгновенно прижимаю подбородок к груди, пытаясь прикрыть им глотку. Не могу, воздуха начинает не хватать с каждой миллисекундой. Руками хватаю по одному пальцу на его обеих руках, зажимая в кулаки и резко дергая в ту сторону, куда они до этой секунды не сгибались. Хруст суставов показывает, что сеанс мануальной терапии прошел успешно. Готовая вот-вот уйти в бессознанку и попрощаться с жизнью ко всем чертям, я даже не услышала каких-либо звуков с его стороны, но хватка заметно ослабилась, чем я незамедлительно воспользовалась, жадно хватая квартирный воздух и сбрасывая его с себя парой ударов коленом и пятками по его многострадальческой спине и копчику. Откатилась в сторону, откашливаясь, да так, что даже слезы полились. Шмыгнула носом. Так, стоп, соображай, девочка, теперь твоя очередь.
       Что дальше? А дальше я точно так же, как и этот блондин минуту назад, навалилась на него, хорошенько въехав с правой по лицу, потом еще раз больной рукой, потом еще и еще. Между ударами, в которые вкладывала как можно больше силы, а ее было мало с учетом того, что я только что вернулась из Лос-Анджелеса, где не выпускала из рук штурмовую М16, я хрипло орала, или пыталась орать, все подряд: чтобы не смел больше трогать меня, что ненавижу его, что зря спасла его в мае прошлого года, что он все равно бросит эту дрянь. Замерла, устала, одумалась? Но остановилась. Мне выть сейчас хотелось и зарыдать разве что от дикого отчаяния. Но Катчер снова дернулся в мою сторону, заставив шарахнуться от него подальше.
        Наверное, чудом я успела достать из дорожной сумки свой чезет, однако устраивать стрельбу и в мыслях не было. Ага, сейчас только пули пускать, когда все соседи давным-давно разбужены из-за нашего ора. Какая-нибудь домохозяйка, того и гляди, вызовет копов, держа наготове мобильный телефон и задрав морду к потолку, лежа в теплой постели рядом с сопящим муженьком, которому в общем-то одному похрену на разборки долбанутых соседей. Вместо выстрела я просто вломила ему, кстати не так уж и сильно, прикладом чезета, чтобы наконец-то вырубился, а потом незаметно переплыл в царство Морфея хотя бы на некоторое время. Только когда сделала это, даже испугалась, тут же рванув проверять пульс блондина. Может он и в сознании, да просто уже глаза открыть не в силах. Облегченно и шумно выдохнула, потирая ноющими ладонями лоб, покрывшийся испариной, провела рукой по шее, с ужасом представляя совсем другие последствия. Посмотрела на Тайлера, горько сглотнув и оценивая то, как он и без меня был ухандокан на боях. Вот такой я человек, блять. Даже сейчас жалко, даже несмотря на то, что сдохнуть могла. Замутило, скрутило в истерическом спазме. Только стены увидели заколыхавшуюся сгорбившуюся спину. Вот она - боль за двоих. Я не плачу, нет. Да и какая разница сейчас - выть, истерически смеяться, плакать или кричать?! Лишь бы полегчало, а через пару минут я соображу, что делать дальше со всем этим. Вернее уже знаю.

Отредактировано Chris Sanchez (2013-08-18 02:27:14)

Тишина, воцарившаяся в темной квартире, заставила соседей облегченно вздохнуть, перевернуться на другой бок на своей мягкой постели и снова заснуть спокойным сном, сбросив на мобильном телефоне набранные цифры полицейского участка и убрав его под подушку. Никто больше ничего не услышал, даже я, сидевшая в кресле, поджав колени к груди. Пустота неистово распространилась по всем уголкам внутри, а сердце, дрянь, продолжало изводить своими гулкими ударами о грудную клетку. Я упорно заставляла себя успокоиться, стараясь дышать ровнее. Не получалось. Гребаная трясучка возвращалась и возвращалась. Это что, черт возьми, только что произошло?! Сквозь пелену слез и усталости, застилающих глаза, взгляд снова упал на Тайлера, пару минут назад рухнувшего не без помощи моего чешского пистолета на осколки от разбитого журнального столика. В башке крутились его громкие рявканья, шея, казалось, до сих пор чувствовала грубые руки. Больно сглотнула, сощурив переносицу от неприятных ощущений. В этот же момент почувствовала такое безразличие к нему, ко всему… Поделом, - подумалось мимолетно. Мурашки пробежали по спине, руки, бьющейся в истерическом треморе, обнимали непроизвольно ежившееся тело. Невыносимо клонило в сон, и я бы с удовольствием уснула, да только не здесь.
       
         Часы показывали около трех ночи, когда я распахнула глаза, поняв, что все-таки задремала на каких-то двадцать-тридцать минут. Взгляд тут же метнулся к блондину, до сих пор находящемуся в полной отключке. – Какой же ты дурак… - слетел шепот с губ, после чего я облегченно вздохнула, поднимаясь с кресла и осторожно ступая по полу, усыпанному кусками от разбитой пивной бутылки и стеклянной поверхности стола. Добралась до кухонной зоны, от нее в прихожую, обуваясь в уличные сланцы, дабы не раскромсать на куски все ступни. Мне хватило и скрученной руки, запястье которой заметно опухло и на каждое движение поднывало. Еще сыроватые после душа темные вьющиеся волосы собирались в хвост, пока я раздумывала над тем, стоит ли мне пойти прямиком собирать свои вещи или же сначала убрать тут всё. Повторюсь, что, наверное, будь бы на моем месте какая-либо другая особа, то она тут же бы ушла, оставив все как есть, да еще бы копов вызвала, накатав на этого бедолагу заяву о покушении на убийство. Я бы и сама так сделала в любом другом случае (в смысле свалила, без варианта с полицией), но ведь пообещала в первую очередь сама себе, что сначала заставлю его спрыгнуть с этой дури, а потом уже уйду. Придумывая хоть какое-то мало-мальски сносное оправдание своим действиям, я отправилась в ванную комнату, где умылась холодной водой, пытаясь тем самым хоть немного взбодриться и прогнать сонливое состояние. В зеркале на меня смотрела уставшая, понурая женщина, рассматривающая проявляющиеся на шее синяки и бинтующая травмированное запястье. Давай, дорогая, кто-то же должен быть в здравом уме и рассудке. В конце концов, это еще не самое страшное, что могло было произойти. И ему с этим жить теперь, не тебе.
        Через час последствия нашей ссоры были более-менее убраны и смыты. Только вот с этим большим маленьким ребенком пришлось повозиться подольше. Сначала проверила его голову, к которой нехило приложился приклад пистолета. Радуйся, что хоть череп тебе не проломила, дорогуша, даже крови нет. Только вот она красными кляксами красуется на его руках из-за многочисленных порезов об осколки, в которые он красиво завалился. Еле как я передвинула его тушу в сторону, ближе к дивану, мысленно радуясь тому, что его многострадальческая спина благодаря одежде не пустила в себя стекла. Показалось, что он даже очнулся на какое-то время, однако я сделала вывод, что сопротивления и неразборчивое бурчание с его стороны происходили неосознанно, во сне.
– Заткнись, - прошипела, сбрасывая остатки от стеклянной столешницы в мусорное ведро, которое стало за эти шестьдесят с лишним минут моим лучшим другом. Кинув на него плед, снова посмотрела на Катчера, нахмурившись и приседая возле него на корточки. Спит тревожно и мокрый, как собака. Провела по лбу, стирая пот, с которого чуть раньше кровь стирала. Идиот, ну какой же идиот. Мотнула головой сама себе, до сих пор не желая осознавать, что произошло каких-то там два часа назад. Мы справимся, обязательно справимся, только поверь в это. Я ведь помогу.
        Если не учитывать того, что до рассвета я разом выкурила пару-тройку сигарет, после которых меня пару раз вывернуло от съеденного накануне вечером полуфабриката в виде замороженной пиццы с просроченной ветчиной, да и вообще от всех этих неприятных ощущений, то я чувствовала себя вполне сносно, наглотавшись адсорбирующего порошка и варя суп. Да, черт возьми, я стояла и, наверное, впервые за долгие годы варила суп, пытаясь ничего не напутать в рецептуре и готовясь спустить его при провале в унитаз, добавив в канализацию к порошку Тайлера. Весело, ничего не скажешь. Весело так, что ни плакать, ни смеяться не хочется. Однако успешно приготовленное блюдо меня даже порадовало, когда я наворачивала овощной бульон, который как бальзам проходился по отравленному пищеводу.
        Автоматически сработавший будильник на моем телефоне дал знать, что уже утро и пора бы вставать на работу. Скептически оценив свое состояние, я дозвонилась Ричардс, сказав, что выйду сегодня в ночную и все объясню позже. Вызов был сброшен, телефон отключен. Лишь беззвучно работавший телевизор оставался работать, транслируя экстренные мировые новости, где даже мелькнула картинка ограбленного казино в городе грехов. Вот тут-то я и сделала погромче.

Помпезное ограбление казино и взрыв складского помещения в игровом районе Лос-Анджелеса ввели полицию в ступор. О да, теперь фараоны и впрямь не знают, к чему подступиться: вместо склада – угли, вместо денег в хранилище – дырка от бублика, при этом все записи с камер видеонаблюдения стерты, а городские не смогли зафиксировать путь скрывшихся грабителей. Отлично. Делаю массовую рассылку брату и подруге небольшого содержания «Мы молодцы, хватит спать, пора работать!». Я настолько заслушалась монотонно вещающую дикторшу, что даже не сразу сообразила, что случилось. Тайлер, как ошпаренный, подскочил с дивана, отбрасывая плед, и быстро направился то ли к входной двери, то ли черт знает куда. Я моментально дернулась с высокого барного стула, конечно же запутавшись ногами и едва не распластавшись на полу, из-за чего дала ему фору в каких-то пять секунд, за которые он успел скрыться за дверью ванной комнаты, да еще хорошенько ею хлопнуть. Мысленно обматерив себя всеми последними словами и отключив телевидение, я прошлась пару раз туда-сюда по прихожей, сглатывая очередной ком в глотке. Твою ж мааааать, продолжается. Подошла к двери, пытаясь толкнуть. Не поддается.
- Утопиться в ледяной воде? Льда подбросить? Тут целый морозильник им забит, девать некуда, – я не подначиваю, нет, просто пытаюсь вывести на любой разговор, но вместо этого слышу лишь, как кран с водой закрывается, и мне этого хватает, сполна. Я растерянно смотрю по сторонам, поняв, что при попытке войти следом на свой страх и риск не могу попасть вовнутрь из-за заедающего гребаного замка, который в последнее время приобрел свойство защелкиваться при сильном захлопывании двери. Пару раз дергаю ручку, точно так же пару раз делаю пару хлопков ладонями, однако тут же прекращаю свои действия, понимая, что таким образом ничего не добьюсь. Потираю уставшие глаза подушечками пальцев, замолкаю на четверть минуты, пытаясь не впадать в панику.
– Можешь взять бритву, она там.. – нервно чешу взмокший висок, -.. на полке, а лучше мою - она даже поострее, но… это больно и так слишком много крови будет, - к приятному удивлению мой голос звучит так же, как и прежде, несмотря на то, что вечером меня пытались задушить, сдавливая глотку так, что можно было с легкостью повредить трахею. - Тайлер? – осторожно зову, посмотрев в потолок. Затем отхожу к кухонной зоне, беря с обеденной стойки свой чезет. Возвращаюсь к двери, уже ступая босыми ногами по полу. – Тебе дать пистолет? – очередное молчание в ответ, от которого я даже улыбаюсь, кривовато правда, но как уж выходит. - Хорошо, - стою, упираясь ладонями в белую дверь, и смотрю уже вниз, перетаптываясь с ноги на ногу: одной пишу, другой зачеркиваю. - Можно наглотаться снотворного, но...  там не хватит, чтобы умереть, сам ведь знаешь - светит только больницей и очередным промыванием желудка, а это мы все не любим, - облизываю пересохшие губы, прижимаясь лбом к гладкой холодной древесине и закрывая глаза, нет, даже зажмуривая на какое-то мгновение и замирая, слушая гулкие удары сердца под ребрами.
- У меня есть нейлоновый аркан со скользящим узлом, принести? Начнешь душиться, сонная артерия вспухнет, могу помочь резануть острым ножом, - вношу очередное предложение, поворачиваясь спиной к закрытой двери, и опускаюсь по ней, приземлившись на задницу и подтягивая колени к груди. – Правда, это не особо красивое зрелище, но как вариант рассмотреть можно. У меня заныкан целый набор самоубийцы, что-нибудь еще подкинуть? – голос по-прежнему спокойный, без наездов и вызовов, голова откидывается назад, затылок упирается в преграду, веки-предатели спешат закрыться, а уши пытаются прислушаться к каждому звуку с той стороны. Да ладно, что бы, в конце концов, мы все делали в этой жизни без трудностей и моего нескончаемого юмора? Я стараюсь шутить, нести всяческий несвойственный мне бред, улыбаться, хотя хочется зарыдать, лишь бы хоть в малейшей степени исправить ситуацию и отвлечь его от того состояния, в котором он находится. Глупо, но я стараюсь, проглатывая каплю за каплей обиду и гордость, наверное, потому что слишком верю в него и боюсь понять, что мои ожидания не оправдались. Сокрушенно вздохнув, утыкаюсь лбом в колени, накрывая голову руками – невыносимо хочется спать, но сейчас я себе не позволю такой роскоши, пускай даже сейчас ему на меня наплевать, что оправданно в общем-то. Но это уже дело моего принципа, ибо я сама все это начала, решив играть по своим правилам, нагло влезла в чужие порядки.
– Эй, пустишь меня? – осторожно спрашиваю, спокойно стуча по самому низу двери. Тишина, молчание. Смотрю куда-то перед собой, скулы сводит. – Кхм. Я тебе рубашку купила. Представляешь, нашла такую же, что ты разорвал, когда меня подстрелили в Койоте. Кажется, она тебе нравилась, - говоря это несколько отрешенно, словно мысли вслух, я смещаюсь чуть в сторону, теперь уже опираясь спиной о стену рядом с запертой дверью. И снова игра: вынимаю и снова вставляю магазин в пистолет, потворяя манипуляции несколько раз, потом и вовсе откладываю его в сторону, поставив на предохранитель. – Ты там особо не расслабляйся, послезавтра поедем крыть черепицей крышу. Знаю-знаю, сейчас отправишь меня на три буквы, но я уже договорилась, - улыбаюсь, тру глаза пальцами. Ему там плохо, а я тут со своей крышей, со своей болтовней идиотской, которая, скорее всего, его только раздражает. Да и к хренам, быстрее вылезет из этого дерьма. Вздыхаю, находя на полке в коридоре пачку сигарет, закуриваю, чиркнув достанной из заднего кармана штанов, зиппо. – Все, ухожу.. – выдыхаю струю дыма вверх, стряхивая пепел в ладонь. – Просто знай, что я тут, рядом и... - не договариваю, да и ни к чему, наверное. Надо бы встать, собраться и уйти, но не могу. Закрываю глаза, повторно затянувшись и шмыгнув: сонное царство вот-вот заберет меня в свои объятия.

Отредактировано Chris Sanchez (2013-08-22 23:51:53)

Не совсем так представляла я себе свое возвращение, спускаясь вчерашним вечером с трапа самолета, прибывшего из города грехов, и уж тем более не думала, что моя чаша терпения так быстро переполнится при виде абсолютнейшего погрома в квартире и выльется во все то, что сейчас, собственно, я вижу. Смешанные чувства: боль и обида вкупе с облегчением и необъяснимым умиротворением. Пусто и так плохо, что даже хорошо. Знала ли я, что будет после сегодняшнего ночного скандала из-за наркотика, который я, такая негодяйка, взяла и слила в унитаз? Отчасти, конечно. Да откуда мне было знать, что кокаин для него – это как манна небесная? Не такую, совсем не такую реакцию я ожидала увидеть, глядя в эти озверевшие, наполненные злостью и неприкрытой яростью глаза, когда руки сжимались на моей шее. Безусловно, я знала, что абстинентный синдром - это всегда невыносимо болезненное состояние для любого без исключения наркомана, какой бы легкий наркотик он не принимал, однако понятия не имела, что не стоит сравнивать это с отказом от кокаина, сила которого явно в несколько раз выше. Да уж, непосильное испытание: неописуемая боль при ломке, которую не каждый сможет перенести, да еще и неделю другую. Все быстро сдаются, решив, что лучше умереть под дозой, чем терпеть. Надеюсь, что все еще не так запущено и Тайлера не станут мучить бессонница и отсутствие аппетита, и не будет он метаться по квартире как загнанный в клетку буйвол, рявкать на меня и раздражаться от малейшего звука. Тогда в очередной раз придется набраться терпения, которое вроде как вчера лопнуло, словно воздушный шарик. Но даже если это я вытерплю и не застрелю его в порыве, то… что последует за этим этапом? Депрессия? С ней мы справимся, я обязательно загружу его чем-нибудь, заставлю делать хоть что-то, даже если придется и самой подключаться. В конце концов, добавится вторая пара рук и ног на работе на первое время, а там посмотрим, что с этим делать. Выберемся. Главное не уходить в себя и принимать помощь того, кому ты не безразличен.
       Сидя под дверью, я слышала за ней лишь тишину, изредка нарушаемую всплеском воды, чирканьем зажигалки или шумным вздохом. У меня сердце в пятки ухнуло, сделало круг и вернулось на свое место, когда я услышала его хриплый голос, хотя даже не надеялась на то, что он вообще мне теперь ответит, находясь в таком-то состоянии еще. Выдохнула облегченно, закрывая и без того уставшие покрасневшие глаза, при этом уперевшись лбом в колено.
– Ну вот, значит, причиненный ущерб в этой чертовой пивнушке теперь возмещен, - тихо пробурчала я скорее сама себе, обнимая руками разболевшуюся от недосыпа голову. Об упоминании того вечера как по заявке заныло плечо в области, где теперь красуется шрамище от огнестрельного ранения, возникновение которого теперь вряд ли уже забудешь. Ни хрена не пойму, ведь тогда он справился, стерев под чистую панику и сомнения, сменив их силой и большой выдержкой. Я вновь вздохнула, пытаясь укрыться от всего вокруг, пока зажатая меж пальцев сигарета тлела. У нас что ни совместно проведенный день, так обязательно с пренеприятными последствиями. Хотя нет, вру, можно вспомнить шикарные и веселые моменты, от воспоминания которых всегда будет тянуть внизу живота и трогать губы улыбка. Вот вроде совсем недавно мы отлично провели время в Санта Монике, потом я почти сразу же рванула обратно в Лос-Анджелес, с чего и началась вся эта гребаная канитель: гулянки, пьянки, шлянки, пока я там по казино расхаживала с автоматом.
– Хорошо отметил мой отъезд? – просто вопрос без всяких наездов, задав который я попыталась улыбнуться, словно он сейчас на меня смотрел, и запрокинула голову назад, обращая свой взгляд к потолку. Стеклянная перегородка ванной шумно открылась, отчетливо оставляя след на барабанных перепонках, губы повторили затяжку, после чего обмотанная эластичным бинтом рука снова опустилась вниз, стряхивая пепел уже на пол: один хрен, потом квартиру драить придется.
      Я старалась не делать лишних движений, только ловила ушами каждый шорох, создаваемый за дверью. Вот открылся зеркальный шкафчик, вот звук встряхнутой баночки с таблетками, вот вода в раковине зашумела, пару раз изменился напор. Поняла я, что просто напросто затаила дыхание в ожидании, только тогда, когда прямо за дверью, слишком близко раздался голос. Сердце совершило второй круг от груди до ног, а легкие потребовали еще одной незамедлительной затяжки. – Да куда ж я денусь, - закатив глаза, я снова шмыгнула носом после того, как через ноздри вышел дым. И вот этот оклик с произнесением моего имени вынудил замереть, прикусив краешек нижней губы. – М? – отозвалась я, бродя взглядом по окружающим меня предметам, потому что стоит мне сейчас хоть на миллисекунду задержать его на чем-то, как перед глазами появится предательская пелена непрошеных слез. Сейчас после всего этого я почему-то ждала, что он скажет что-то вроде «уходи», и тогда мне действительно придется заставить себя это сделать, засунув свои принципы как можно глубже, и окончательно убедиться в том, что мы любим тех, кого заслуживаем.
– Эм... Ты только там не делай ничего с собой, ладно? – короткий стук в в дверь, и снова моя спина переместилась от стены к холодной гладкой древесине, которая ощущалась даже под этой черной кофтой. – Не открывай, но и не дури, умереть всегда успеешь, - осторожно добавила я, собираясь подняться, однако его «прости» оставило меня на месте. – Как там обычно отвечают? Посмотрим на твое поведение? - я не сдержала смешок. - Если не изменится, то застрелим, согласен? – облизнув пересохшие губы, я улыбнулась. Даже искренне, аж потеплело внутри, пробивая на эмоции через пару минут обоюдного молчания. – Знаешь, я… - и снова передо мной возникает какая-то невидимая преграда, чтобы сказать то, что уже давно следовало бы. Снова затянувшееся молчание, пока я тут губы кусаю свои. – Кхм. А ты вместо того, чтобы там сидеть голой задницей на полу и дымить, лучше бы пошел и пожрал. Тайлер, ты тут вообще ел что-нибудь, кроме просроченных полуфабрикатов и пива? Как ребенок маленький, ей богу, - я и сама как-то слишком по-детски фыркнула, поднимаясь на ноги и пытаясь доволочить их до дивана, по пути отправив щелчком бычок в пепельницу на обеденной стойке. – Окей, намек понят, отвалила, - вяло пробубнила я, ответив сама себе и бухнувшись на место, где полчаса назад покоилось тело Катчера, натянула до шеи плед. Я засыпала на каждом шаге, на каждом сказанном слове, на каждом совершенном действии, мотала головой из стороны в сторону, противилась, пытаясь взбодриться, но безрезультатно. Надо сказать, я серьезно рисковала, однако боялась не того, что могу не проснуться, а того, что он уйдет за дозой. Слишком надеялась, слишком верила, поэтому, как только веки опустились, моментально отключилась.

Отредактировано Chris Sanchez (2013-08-23 21:52:55)