Джулиан, Куинтон, Софи
Сутолока минувших дней закручивалась под горлом неприятным тянущим чувством, змеиной шкурой проходясь под кадыком и оставляя холодный, дробленый след, от которого нестерпимо и хочется избавиться, отерев пыльной от рабочего мусора ладонью по шее так, как прогоняют тяжелый комок или снимают показанную собеседнику галстучную петлю будущего покойника. Плавное, отсекающее движение, которое от кома вовсе не спасало. Словно одеревенение от постоянного старания не сделать чего-нибудь лишнего, неподобающего или рискованного, это ощущение неумолимо, словно овод, преследовало Бомани, не давая ему возможности полностью обращаться к тем, с кем занимался разговор. Так было уже четыре дня. С первой минуты. Он с лихорадочной спешкой отставал от событий и постоянные усилия понять какую-нибудь беседу или ситуацию превращали это напряжение в отвратительное чувство, близкое к озлобленной, дикой паранойе: и лишь Софи подливала масла в первобытный огонь, который он и без ее помощи никак не мог затоптать.
Мужчина дернул головой, словно отмахиваясь от терзающих его неприятных ощущений, и медленно отнял руку от вступившего некстати бока. Случаются такие дни, когда окружающее пространство врубает внутри головы такое лихо закрученное 3D, что не нужны уже никакие специальные очки, никакие кошколюди с рябыми USB-хвостами, ни даже билеты в кино на предпоследний сеанс под дымным маревом раскуренной по утру травы, чью горечь не выветрить на протяжении всего бесконечного дня. Накануне календарной весны кто-то, равняясь на выверенное с годами временное значение, что-то легко выворачивает рычаги и переключает тумблер, на заоконном термометре слишком быстро ползет вверх мерцающая красная ртуть по шкале делений, слишком странные ветра проникают в квадратные проходные дворы, подстрекая на скрипящий перезвон ворота и калитки частных домов. В дни, когда процесс зашкаливает, проще всего слушать музыку - перед глазами сам собой поднимется сочный элемент декора старинного циркового фургона, реконструкция музыкальной шкатулки в мозолистых руках ростовщика, детская надежда на сбывшееся желание в перестуке птичьих и рыбьих костей у порога дома, заливистый смех матери-филиппинки, густо смешанный с шелестом одичалых волн. Так ладно и легко соединился с песнопением памяти звук жизни большого города, чуть более тихий, чем голосили столицы, чуть более громкий, чем перешептывались, делясь своими самыми свежими секретами, медленно развивающиеся поселения с какой-то тщедушной тысячей жителей. Воркование машинных двигателей, совсем не похожее на бурчание раздолбанных старых автомобилей, в металлических желудках которых скопилась непроглядная гарь. Щебетание модных музыкальных композиций из громогласных динамиков, совершенно отличное от прерывающегося кряхтения радиоприемников, которые помнят еще времена революций.
- Производственная травма, - с явной неохотой прокомментировал свое состояние Рэйнард, несколько секунд не сводя глаз с Джулиана: взгляд холодный, ровный - по протянутой от точки зрачков до отметины видимого прозрачной линии, лазерная указка с исключительно точным наведением. Секунда, другая, и он усмехнулся, в то время как скованное тяжелыми мыслями лицо заметно смягчилось; потеплел и взгляд. Во всяком случае, этот шальной итальянец едва ли имел хоть какое-то представление и о том, что значит пытаться поймать падающий двигатель грузового гиганта, и о том, какой ценой обходится содержанка, сбежавшая из сумасшедшего дома. Поэтому, когда Рэйнард заговорил снова, в голосе его уже слышалось участливое одобрение. Он снова стал «своим парнем», - заезд это славно. Сегодня подобралась неплохая компания, все с хорошими колесами.
Даже сейчас, не видя укомплектованного списка участников, он мог поименно назвать многих из сегодняшних гостей, а при встрече ткнуть пальцем и выдать краткую сводку о привычках, манере вождения, предпочтениях и очевидных слабостях; как коллекционер подбирает монету к монете, лакируя гладкие железные бока, так и Рэйнард в силу своего характера и занимаемой должности под пуховым крылом Семьи, по крупицам подбирал самую интересную сторону человеческого характера. Сторону, которая целиком и полностью завязана на ни с чем не сравнимым духом соревнования, живейшей конкуренции, толкающей человека вперед и только вперед, в самоубийственный поворотный вираж. Среди участников был и сын старика, бойкий и смешной мальчишка Лео, которому бы кадрить студенческую мечту - заводилу группы поддержки или первую королеву красоты на факультете, но чей выбор пал на визг тормозов и запах горелой резины. Рискуя притянуть новую кипу неприятностей, изъявила желание принять участие в гонке малышка Кэрри, которую еще попробуй оттащить от облюбованной, выточенной машины собственного усовершенствования. И, кажется, сподобилась даже бойкая Кендра, не имеющая на руках ключей ни от какого транспорта, способного составить серьезную конкуренцию подобравшимся соперникам; вспомнив о ней, Рэйнард пропустил мимо ушей откланивание Джулиана и спохватился лишь тогда, когда тот направился в сторону близлежащей парковки, к своему автомобилю, который…
Отложив напоследок все сюрпризы, которые готовил день и которые подготовил он сам, старший механик Бомани поднялся с бетонного блока, придавив носком ботинка все еще тлеющую сигарету, и двинулся следом, ведомый закономерным любопытством. Даже несмотря на то, что сам он знал, что за неожиданность поджидает многоликого приятеля в салоне, желание воочию увидеть его реакцию было превыше. Он не торопился: ровный, размеренный шаг был единственно возможным, чтобы не испытывать дискомфорта от болезненного напряжения в ребрах, поэтому практически сразу обратил внимание на приближающегося со стороны человека: кажется, видел раньше, мельком, но так и не смог вспомнить ни имени, ни рода деятельности, пока смутно знакомый не заговорил первым. Капореджиме западной стороны, успевший поймать слушок от кого-то из Семьи или, быть может, даже лично от старика, который мог бы и описать рекомендательное письмо о своем младшем знакомом. Немного понежившись в лучах этой славной мысли о величине собственной значимости, Рэйнард улыбнулся в ответ подошедшему, крепко и с силой пожал протянутую руку, с удовольствием чувствуя ответный уверенный хват. Разрушение пресловутой зоны private за считанные секунды.
- Приятно, что и я хоть сколько-нибудь известен, - разница роста в десяток сантиметров была недостаточно великой, чтобы создавать то неприятное впечатление, при котором один из собеседников смотрит откровенно сверху вниз на другого - тем более, если первый по статусу на порядок ниже последнего. И именно благодаря этому практически стерлось первое, печально знакомое Бомани напряжение, зачастую возникающее в знакомстве, - как не слышать, Куинтон. На чем участвуешь?
Кажется, механик ни мгновения не сомневался в том, что его собеседник выступает этим днем именно в качестве гонщика: даже то, что мужчина выглядел респектабельно, подобающим организатору или спонсору образом, и имел вид определенно благородный по сравнению со зрителями, не ставило под сомнение уверенность Рэйнарда в правильности своих догадок. Нет, нет. Этот человек совершенно не похож на того, кто может без дрожи в руках, ищущих рычаг переключения передач, смотреть с высоких трибун на чужие заезды - ему определенно нужно больше участия, и именно это желание даже сейчас, в обычной обстановке, горит страстью любителя скорости.
- Вот и появилась причина познакомиться лично, верно? - он усмехнулся, обращая фразу для Куинтона в незатейливую шутку, и пошел в сторону парковки, продолжая прерванное движение. Теперь уже не в одиночестве. Ушедший вперед, Джулиан уже был у своей машины, поэтому остававшееся до него расстояния мужчины преодолели вместе, каждый преследуя свою цель. Но если Куинтон, как оказалось, хотел познакомиться с другим водителем, то Рэйнард ожидал только веселья. Впрочем, вопреки всем, даже самым безобидным ожиданиям, реакция у хозяина оказавшегося в центре внимания Lamborghini оказалась слишком спокойной для такой нестандартной ситуации. С некоторым разочарованием механик смотрел на то, как приятель копошится по салону своего автомобиля, как натыкается практически вслепую на теплый кокон (70% шерсть, 30% вискозы, покупайте только в нашем магазине), как трясет за плечо девушку, с растрепанной головы который сыпятся листья, мелкие кустовые ветви и несуразный серый мусор, который непременно забьется во все кожаные складки сиденья. Расслабленное выражение ее лица ничуть не изменилось от этой встряски: никогда не умевшая пить, молодая француженка с особенностями разума Софи Бриоль даже не приоткрыла глаз, полностью игнорируя всяческое вмешательство в свой сон извне. Только разомкнулись слегка губы, причмокивая с сонным блаженством человека, которого еще не ударила в голову похмельная непререкаемая ясность.
- Стой, стой, - спустя минуту, Рэйнард потеснил плечом итальянца и заглянул в нутро автомобиля, где развалилась в не самой приличной позе тонконогая девица, от красоты которой осталось только выражение лица - исцарапанная, в порванной одежде, больше всего владелица модного модельного агентства походила на оборванку, сбежавшую из дому без пенни в кулаке. Продемонстрировав жест, присущий размалеванным цирковым фокусникам, он на всякий случай чуть отстранился, чтобы не стукнуться головой об низкий потолок. Встал так, чтобы дотянуться до девушки, но оказаться в безопасности от ее выходок. Так-то. Сдернув с нее плед, мужчина положил руку на шею Софи, сдавливая ей горло, и гаркнул во всю мощь своего всегда громкого голоса, - вставай!