Машина подъезжала к дому аккурат за две минуту до условленного времени. Мои наручные часы некого ирландского производителя показывали без двух минут семь, когда я планомерно надавил на педаль тормоза, чтобы остановиться напротив опрятного на вид крылечка.
Едва ли она собиралась опаздывать – а даже если и собиралась, то в этом я не видел ничего зазорного и криминального – но моя рука скользнула в карман брюк, чтобы выудить оттуда потрёпанный временем мобильник. Не люблю звонить, поэтому быстро набираю ей короткого содержания сообщение, которое оказалось ненужным в следующее же мгновение.
Опустив глаза, видимо, в экран своего телефона, молодая женщина тут же появилась на пороге доме, возле которого я остановился. Даже на расстояния и сквозь боковое стекло водительского места я могу различить на её губах лёгкую улыбку, пока она читает только что полученную смску с оповещением о том, что я уже жду её, и на душе у меня становится капельку светлее.
Кажется, я не видел её сотню лет. Но мне нравится думать, что с дорогими людьми так бывает всегда; ты стремишься к ним, словно к солнцу, но время, раз за разом играет злую шутку и вынуждает тебя оставаться со своим стремлением один на один.
Однако сегодня ей предстояло быть моей спутницей на целый вечер и разделить его только со мной. Мысль об этом заметно будоражит и заставляет испытывать странное чувство в районе солнечного сплетения – возможно, я просто волнуюсь. Заглушив мотор и отключив кондиционер, я спешно выбираюсь из салона автомобиля, ненароком хлопаю дверью и в несколько лёгких широких шагов преодолеваю то небольшое расстояние между мной и Александрой.
- Здравствуй, - оказывавшись рядом с ней, мне приходится смотреть в её лучистые глаза немного сверху вниз, потому что она на голову, если не больше, ниже меня. – Я очень рад тебя видеть.
Не шаблонная фраза, хоть и звучит таковой, но я действительно очень рад, Бог тому свидетель. Сколько мы не виделись? Она в работе, я в работе – кажется, у нас просто физически не хватает каждодневно лишней пары часов, чтобы уделить друг другу время.
- Ты очень красивая. – Произношу тихим голосом, так, будто бы смущаюсь собственных слов.
– И прекрасно выглядишь. – Теряюсь даже, можно ли говорить такие вещи женщинам. Прозвучало ли это так, словно она прекрасно выглядит прекрасно только сегодня, а в остальные дни – не очень-то, или же наоборот, прозвучало так, как и нужно, приятным комплиментом? Господи, Уэллер, тебе тридцать шесть, а ты совершенно ничего не смыслишь в вопросах противоположного пола.
- Прекрасно выглядишь в своей НЕформе. – Добавляю, на всякий случай, а с её губ слетает звенящий смешок. Я улыбаюсь в ответ, и сперва взъерошиваю волосы на затылке в привычном для себе жесте неловкости, а затем вспоминаю, каких усилий мне стоило привести их, ради сегодняшнего особенного вечера, в относительный порядок. Балбес, Уэллер.
Ухватившись за её хрупкое запястье, заключаю её ладошку в свою и аккуратно приподнимаю вверх. Сам немного склоняюсь, заложив свободную руку себе на поясницу, чтобы оставить на тыльной стороне женской ладони, на её белоснежной матовой коже невесомое прикосновение.
- Обычно, так мужчины в фильмах делают. – Отпустив её руку, пожимаю плечами я в простодушной манере, и улыбаюсь, чтобы дополнить легкомысленность своего мимолётного образа. Хотел скрасить таким образом своё нарочито манерное поведение, чтобы оно не стало для неё шоком. – Сегодня я всё буду делать так, как делают мужчины в фильмах!
Да, моя ирландская манерность на сегодняшний вечер станет своеобразной фишкой, а иначе чем тогда наша встреча, которую мне хотелось сделать особенной, будет отличаться от всех наших остальных встреч? Не считая того, что на мне ещё и выглаженная белая рубашка, столь редкостная в обыкновенные дни обыденной жизни.
- Прошу! – я подал ей присогнутую в локте руку, чтобы она могла за меня ухватиться, и не спеша мы направились к машине, стоявшей в паре метров от дома. Пожалуй, хватит красочного фарса на начало нашего «свидания», можно расслабиться и выдохнуть.
- Как у тебя дела, рассказывай, мне кажется я не видел тебя тысячу лет! И я хочу услышать хоть что-то кроме работы, ты вообще свет белый видишь хоть иногда, или пашешь без передыха?

Отредактировано Hugh Weller (2014-05-25 21:02:16)

Пожалуйста, не нервничай так – хочется попросить мне тебя. И я прошу, прошу тебя расслабиться и просто быть самой собой, как ты всегда это делаешь рядом со мной. Прошу, и уверяю, что тебе не о чем беспокоиться или переживать, вот только – ни звука вслух не произношу.
Только не подумай, что во мне нет никаких чувств. Внутри меня потрясывает, наверное, не хуже, чем тебя – достаточно уже той причины, что я совершенно не умею общаться с женщинами, как с женщинами. И мне страшно не хочется оплошать перед тобой в тот вечер, который должен бы быть по-своему особенным и запоминающимся. Мне удаётся держать себя в руках, пожалуй, только благодаря тому, что в тебе я априори вижу немую поддержку – мы ведь друзья.
- Прошу! – вновь торжественно произношу я, намереваясь открыть перед ней дверцу машины, но пальцы соскальзывают, и та не поддаётся. Ухмыляюсь сам над собой и повторяю попытку, на сей раз более сосредоточенно и уверенно, уже ощущаю себя полнейшим идиотом.
- Прошу, дубль два! – как можно больше беззаботности в голос, как можно шире улыбку на губах; и это не притворство, я всегда начинаю вести себя немножко как клоун, когда смущён.
Ты права, всё это очень и очень непривычно, но мне хочется верить в том, что в этой непривычности есть свой сакральный смысл. Никто из нас не знает, куда может завести этот вечер и какими станут его последствия – остаётся лишь надеяться, что они не будут негативными – и от того по коже бегут мурашки, ведь нечто новое это всегда интересно.
Захлопнув дверцу с её стороны, я обогнул машину и сам забрался в салон.
- И не молчи. Я готов слушать даже о том, как по вечерам ты смотришь сериалы и поедаешь всякие вредности! – Глянув на девушку краем глаза, заметил, что на её щеках играет заметный румянец; ей идёт – подумал я, улыбнулся собственным мыслям, и повернул ключ зажигания.
- Ты ведь так делаешь? – переспрашиваю я, беззлобно подтрунивая свою спутницу. – Все ведь так делают, ну признайся! Даже я. Иногда. Редко.
На самом деле, по вечерам после работы моя жизнь приобретает совершенно иной окрас – и кому, как не Алекс, об этом знать. Помнится, она даже пыталась, первое время, бороться с моим пристрастием зависать в ближайшем к моему дому баре – вот как раз в этом, мимо которого мы только что проехали, - в компании одного только многолетнего виски. Но быстро смекнула, что это дело бесполезное, а возможно даже и пронюхала, что в стопках с янтарного цвета жидкостью я нахожу свой путь ко внутреннему балансу, стабильному нарушаемому не только работой, но и прочими факторами моей холостяцкой жизни, а потому оставила свои тщетные попытки.
Не хуже, чем «истина в вине» - по следам великого русского классика проходят мои вечера.
- Серьёзно, выставка? – в моём голосе звучит неподдельное удивление.
– Аналитического искусства? – Мне кажется, или она обескуражена уже только одними своими словами о том, что посетила подобное мероприятие? Тут же она подтверждает мои догадки, и я не могу сдержать смеха. Действительно, кто бы мог подумать, ну!
- Не смеюсь, не смеюсь. Я не смеюсь. – Подавляю в себе последние смешки, в которых нет той насмешки, которая могла бы обидеть, и снова поворачиваю голову в сторону сидящей рядом со мной девушки. – Должен признать, что я вообще во многих видах искусства не смыслю. Пейзажи и фотография – куда ни шло. – Утвердительно кивнув, я сверился с навигатором на встроенной панели, как раз вовремя, чтобы успеть войти в нужный поворот.
- Но мне куда ближе театр, искусство актёрское. – И на эту тему я могу говорить часами, ведь в детстве и юности я не на шутку увлекался актёрством, но теперь мне пришлось сосредоточенно вглядываться в дорогу, чтобы не запутаться и не пропустить ещё один налево.
- Надоела. – Бормочу я себе под нос. – Что? Надоела? – До меня вдруг доходит, что я немного промахнулся с интонацией, отвлекшись на дорогу. Идиот, господи, какой идиот.
– Нет! Нет, что ты! – Восклицаю я, чтобы звучать более убедительно и не дать ей усомниться в искренности своих слов, но восклицаю, пожалуй, даже немного слишком.
– Уф, нет, правда, всё в порядке. – Не слушай меня, Алекс, потому что я идиот и я не могу совладать с собой. А ещё, кажется, у меня краснею уши, нет?
Знаешь, я и не думал, что это будет так сложно. Вот даже просто оставаться самим собой; миссия, с которой мы справляемся каждодневно буквально автоматически, вдруг оказывается такой непосильной и выворачивает наизнанку, вследствие чего ты собираешь оплошность за оплошностью. Но, мы же справимся, верно? Это всего лишь наш вечер, а не проверка на вшивость, и даже не экзамен по высшей математике или ядерной физике. Хотя, экзамен, пожалуй, даже попроще будет.
- У меня… - постукиваю пальцами по рулю. Чёрт, похожа моя очередь бороться с неловкостью, потому что мне нечего рассказать даже про выставку аналитического искусства, или ещё какую-либо, потому что я нигде не побывал за прошедшие недели, кроме своего бара.
- Да ты и сама всё знаешь. – Выдыхаю я. – Нет, не подумай, что я просто не хочу тебе ничего рассказывать, но в моей жизни ничего не переменилось – всё та же работа, в огромном количестве, и всё тот же бар. Фрэнк передаёт тебе привет. – Фрэнк, это постоянным бармен в баре возле моего дома, где я постоянные клиент. Он запомнил Алекс за те пару раз, когда она приходила туда вслед за мной, в надежде оградить меня от очередной порции крепкого алкоголя. Надо сказать, моя белокурая спутница произвела на несчастного бармена огромное впечатление.
- Но это пока что. Очень скоро должно поменяться. На днях ко мне прилетает Эш, на летние каникулы. Мы наконец-то убедили нашу маман, - неосознанно морщусь, когда мне приходится заговорить о той женщине, которая сначала родила мне прекрасную малышку, а потом разлучила с ней, - что в этом нет ничего плохого.
Поделившись с Алекс этой новостью, я поглядел на неё, словно ожидал реакции. На самом деле, не многие в моем окружении в Сакраменто располагали той информацией, что у меня есть дочка, а о том, что совсем скоро она прилетает ко мне – и как же долго я этого ждал! – я и вовсе никому не говорил. Но Фитцжеральд – ей я посчитал, что можно открыться. Это немного неловко, в последующую же секунду я был готов пожалеть о том, что не сдержал язык за зубами – ну, мало ли, - но тем не менее, мне показалось, что моя радость даже умножилась, стоило ею поделиться.
- А мы уже приехали. – Вдруг сообщил я, остановил машину и заглушил мотор. – Это ирландский бар, в лучших традициях моей родины. – Я кивнул на вывеску, что на улице по правую руку от меня и от Александры. – Он недавно открылся, я успел побывать в нём всего один раз, и подумал, что тебе может здесь понравиться. Пока что он не особо популярен, но очень комфортен и не славен дурными происшествиями. – Многозначительном заметил я с уклоном на то, что хотя бы здесь, в этом мирном месте, она может отдохнуть от своей работы.
Проворная и быстрая Алекс не дала мне возможности приоткрыть для неё дверцу машины, оперативно выбралась на улицу и невинными глазами посмотрела на меня. Глянув на неё с дружелюбным поддельным упрёком, я снова предложил ей руку, и повёл её вверх по ступенькам в небольшое и уютное помещение паба.

Отредактировано Hugh Weller (2014-06-07 22:05:39)

вода льётся непроизвольно, извини ><

- Да, в первый раз, - с кивком отвечаю я и мимолётно встречаюсь взглядом с носками своих чёрных туфель. Моё ожидание собственной дочери в городе, пришедшем на замену родному краю, затянулось на несколько долгих лет, но перед лицом перемен, которые должны бы радовать бесконечно, я лишь теряюсь и тушусь, словно подросток. Не сказать, что предстоящий переворот в моей тихой жизни, похожей на всеми позабытую гавань, не вызывает во мне волнительно-предвкушающих чувств. Вызывает, и даже с лихвой, выливается во внутренний мандраж, - чтобы не сказать, что панику - незаметный для глаз посторонних, но ощутимый для тех, кто знает меня достаточно хорошо.
- И… нет. – Шумно выдыхаю, а затем поднимаю глаза на свою спутницу. – Не запланировал.
Слова слетают с губ не без слышимой горечи, которая выражает то разочарование в самом себе, которое я на деле испытывал. Возможно, потому, что я привык считать себя хорошим отцом – понимающим, умеющим налаживать контакты. Но легко быть хорошим на расстоянии, и теперь я ставил свои возможности и родительские способности под сомнение.
-  Я ждал её столько лет, но теперь, когда она вот-вот приедет в Сакраменто и станет жить со мной, понимаю, что совершенно к такому не готов. – Знаю, что она не станет осуждать меня, но тем не менее не испытываю гордости за подобное откровение. В свои тридцать шесть я допускаю себе слабину и позволяю рассуждать, как рассуждает шестнадцатилетний мальчуган, узнавший о внеплановой беременности своей недавней подруги. «Не готов», а ведь у меня был десяток лет.
Вот знаешь что, Уэллер, ты – настоящий трус. Трусишь перед приездом дочери и трусишь во время «свидания» со своей близкой подругой. Хорошо, что хотя бы не поджимаешь хвост и не сбегаешь в свою конуру в самый ответственный момент, вроде этого. Хотя всё едино не делает тебе чести.
Ладошка Александры чуть влажная и выдает женское волнение, а я мягко перебираю её тонкие пальчики, как если бы пытался успокоить то ли её, то ли себя, приоткрываю перед девушкой дверь и пропускаю её вперёд себя, вглубь помещения новенького паба.
И тотчас украдкой я поглядываю на неё. Пытаюсь оглядываться, подобно ей, дабы осмотреться вокруг, но раз за разом возвращаюсь к её лицу, пытаясь уловить на нём эмоции.
- Ну, как? – немного небрежности в голосе, чтобы интонация моя сошла за по-просту осведомляющуюся, а не за допрос с пристрастиями. – Я не облажался с выбором места? – приправляю вопрос смешком, чтобы не казаться совсем уж олухом, спрашивая подобное.
Но мне действительно важно, чтобы ей было комфортно – за то, как пройдёт каждая минута нашего с ней свидания, я переживаю чуть больше, чем должен бы. И забываю подумать о том, что свидание у нас дружеское, и мы должны бы к нему подходить, как к одному из приключений.
-  У нас заказан столик на имя Хью Уэллера. – Отрапортовал я подоспевшему к нам официанту, и тот провёл нас по залу в местечко довольно укромное, где перед глазами не маячат приходящие и уходящие люди, до куда журчащие у барной стойки голоса доносятся приглушённо.
Пододвинув стул своей спутнице, я устроился напротив неё, коротко ей улыбнулся и тут же принял в руки меню от не отходящего от нас официанта. Открыв его на рандомной странице, растерянным взглядом я пробежался взглядом по тексту, и тут же поднял глаза на юношу в форме. В ассортименте ирландского паба мне проще разобраться самостоятельно.
- Милларс, пятьдесят, пожалуйста. Ещё две порции боксти и рагу по-ирландски.
Сделав пометки в своём блокноте, молодой человек учтиво кивнул и шустро умчался прочь. Повисает недолгая, но тем не менее неловкая пауза, прервать которую из нас двоих решаюсь не я.
- А ты уверена, что именно об этом говорят на первом свидании? – спрашиваю, с наигранным скепсисом в голосе. И отчего-то ситуация кажется мне весьма и весьма забавной – я не помню, когда в последний раз бывал на настоящем свидании, и если сведения мои были верны, то жизнь прекрасной Александры тоже не пестрела такими знаменательными событиями.
- Ну, ты и сама знаешь. Поступление на медицинский факультет! Что может быть безумнее – променять актёрские способности на людей, больных раком. – Усмехаюсь я, но на самом деле, по началу разговор даётся мне не очень легко и я чувствую себя свалившимся с луны. Сколько помнил я нашу дружбы, мы по большей части бывали на одной волне и редко между нами возникали неудобные моменты, к настоящему времени вся эта простота и открытость между нами являлись уже чем-то до безобразия естественным. А теперь я ловил себя на чём-то новом, но ощущениях странных и не свойственных моему общению с Алекс. Не могу сказать, что они мне не нравились – я не чувствовал в них ничего тревожного или криминального – но к ним нужно было привыкнуть.
- Но сегодняшний вечер занимает лидирующие позиции. – Уже чуть более серьёзным голосом, без насмешек над самим собой, добавляю я. – В студенческие годы всякое случалось, но, по правде, я уже и не припомню ничего конкретного. – Потому что те годы, то моё мировоззрение и тот мой темперамент – они кажутся такими далекими, словно я был не я.
- А твой? – оживляюсь, когда инициатива переходит в мои руки. Она хитрая, задавая мне такие вопросы, но я ещё хитрее! Наверное. – Ты делала что-нибудь такое, чего никто от тебя не ожидал, и чего в первую очередь не ждала от самой себя?
Не отводя от неё глаз, буквально на автомате хлопаю ладонями по карманам брюк, но обнаруживаю, что те пусты. Чёрт, оставил сигареты в машине. Посчитаю, что это к лучшему, ведь тогда у меня не будет возможности подпортить наш вечер этой мерзостью. Уверен, мне и без того впадет целая куча шансов его испортить, в силу, хотя бы, своего холостяцкого идиотизма.
Прошло совсем немного времени, но официант, обслуживающий наш столик, вновь показался в поле зрения. Поставив перед нами две порции свежеприготовленных картофельных блинчиков, а так же пару стопок с виски, он сообщил, что рагу нужно немного подождать, а затем вновь откланялся.
- Не смотри на меня так, я не преследую цели тебя откормить. Но боксти и рагу - это же фирменное! Даже я уже готовить эти блинчики, не напортачив.
Оглядываю наш столик критическим взглядом и соображаю, что чего-то на нём не хватает. Однако, в этом вопросе не решаюсь разводить самодеятельность.
- Может быть, закажем вино? - чешу затылок, как и всегда, когда ощущаю себя в той или иной степени неловко.
Успокойся, уже, Уэллер, и получай удовольствие. Перед тобой прекрасная молодая особо, от которой тебе глаз не хочется отводить, и впереди - целый вечер и ночь. А помнишь, каким авантюрным романтиком ты был с десяток лет назад? И где сейчас твои годы и легкость.

Отредактировано Hugh Weller (2014-06-25 00:20:28)

И даже в таком лёгком смущении, граничащем с растерянностью среди этого странного вечера, который мы сами себе устроили, она кажется мне прекрасной. И можно сказать, что по-особенному прекрасной – ведь я привык, в большинстве наших былых встреч, видеть в ней уверенную в себе девушку с железным стержнем внутри, непоколебимым характером. Разумеется, сегодняшняя Александра не отменяла существования той, которую я привык знать, но приоткрывала завесу тайны и позволяла взглянуть на неё немного с другого ракурса.
Такие мимолётные мысли заставляют меня чуть улыбаться – потерянной потусторонней улыбкой, предназначенной в большей степени только этим самым мыслям – и всякий раз я ощущаю себя неловко, когда осознаю, что задержал взгляд на своей подруге чуть дольше привычного.
- Тогда, выбери вино по своему вкусу, хорошо? – пытаюсь говорить непринуждённо и почти что логично предоставляю ей свободу выбора, чтобы не оплошать, но вот – снова.
Она заглядывает в меню, любезно предоставленное ей шустрым официантом, и прядка волос выбивается из-за ушка, привлекая моё внимание. Возникает желание протянуть руку и прикоснуться, чтобы поправить, но между нами стол и остатки моего здравого смысла.
В очередной раз я одёргиваю себя, чтобы сбросить наваждение, но уже не совсем вовремя – меню захлопывается и она поднимает на меня глаза аккурат, в ту секунду, когда есть возможность повстречаться с моим упрямым, чтобы не сказать наглым, взглядом.
- Ты это серьёзно? – глаза в удивлении расширяются, а в голосе вслед за безобидной усмешкой сквозит весёлость. Не то, чтобы она ляпнула что-то глупое, нет, просто эта её незатейливая лисья ловкость в простецких вопросах отчего-то действительно повеселила меня, и я даже чуть было не повёлся. Прежде чем искренне засмеяться, а затем извиниться – я не хотел её обидеть.
- Прости, - сдерживаю в себе неудобный смешок. Возможно, это хороший знак, как знать, и показатель того, что мне не так уж и неловко, как я себе надумал.
Быть может, когда-нибудь позже, когда мы будем вспоминать этот вечер, распивая горячий чай у неё или меня дома, я и сознаюсь ей, что ни единого воспоминания не пришло мне в голову в ответ на её просьбу рассказать о поступках, совершенных ради женщин. Ничего не мог припомнить вот так сходу, да и особо не старался – единственная мысль, давшая тут же свои плоды, оказала на меня куда более сильное воздействие и она же послужила причиной моего, быть может и немного неуместного, смеха.
- Прости, я просто… - как бы подобрать такие слова, чтобы не показаться высокопарным, наигранным или пафосным? Чтобы она не сочла мою мальчишечью наивность, взявшую верх, за жалкие попытки сыграть более подходящую роль.
- Алекс, у нас же свидание! – в итоге, я плюю на свои кратковременные попытки не выйти за рамки деликатности, и просто выражаю свои мысли, как есть.
– У меня с тобой. – Ну и пусть, что дружеское. Это не отменяет того, что оно – свидание, а о дружеской его части мне приходится себе регулярно напоминать. Ну чем не идиот, ведь сам это затеял, и должен бы не сомневаться.
- И я не хочу говорить о других женщинах и моих поступках, для них совершённых, на нашем свидании. Вот. –Надеюсь, я не слишком загнул? Хотя и поразился сам себе – насколько я не усомнился в верности собственных мыслей, когда они облачились в слова. - Да и к тому же, не припомню, чтобы ради кого-то мне хотелось что-то совершать. Либо я скучнее, чем ты думаешь, либо... - Мысль остаётся незаконченной, я пожимаю плечами.
Впрочем, едва ли в любой другой ситуации мне захотелось бы обсуждать с Фитцжеральд тех посторонних женщин, которые время от времени возникало на пороге моей холостяцкой жизни, но это – уже совсем другая история.
И, кажется, когда один немаловажный факт наконец-то озвучен, становится немного легче, поэтому я могу приняться за один из ароматных блинчиков, проткнув его вилкой.
- Знаешь, я только сейчас вспомнил – я же за рулём.
Мой голос звучит чуть ли не виновато, здравый смысл изображает красочный фейспалм – очередной, кстати. Где только была моя голова, когда я заказывал виски и просил её заказать вино? Впрочем, моментально я списываю свою оплошность на то, что без прекрасных напитков вечер потерял бы свой антураж. Ну, подумайте, какое свидание без звона хрупких бокалов.
– Я болван, но ты ведь не будешь против, если мы отправимся домой на такси? – как-то это не очень комильфо, и я, наверное, снова выгляжу смущённым – мне как минимум неудобно за то, что я не продумал сей аспект вождения-и-алкоголя заранее. Зато, как всё красиво начиналось! И я спешу скрасить свою не дальнозоркость клятвенным (по-настоящему клятвенным, одна рука на сердце, вторая на стопке салфеток)  обещанием о том, что доставлю свою спутницу домой целой и невредимой.
Официант возникает возле столика незаметно, сообщает, что сырные шарики скоро будут готовы и их подадут вместе с вином, и оставляет нам заказанный ранее виски. Градус понижать не хорошо, но я не стану озвучивать это вслух, лишь только приподниму свою стопку вверх:
- За сегодняшний вечер? – хоть полный косяков, но, чёрт возьми, того стоящий.

Отредактировано Hugh Weller (2014-07-06 21:00:10)

Боже правый, Уэллер, ну какой же ты идиот. А ведь уже благополучно казалось, что ниже в твоём идиотизме опуститься просто невозможно – потому что некуда.
Наверное, это сродни настоящему таланту – умение вот так спонтанно превратить ощутимую неловкость вечера в неловкость, заполоняющую собою всё вокруг. И, быть может, я раздуваю из мухи слона, когда ловлю себя на мысли, что похоже, среди разросшейся на считанные минуты неудобности нам с моей прекрасной спутницей уже не остаётся свободного места.
Не подумайте, что подобный «талант» я приписываю Александре – нет – это она успешно занимается сама, а я не нахожу подходящий слов, с которыми мог бы раскрыть рот и попытаться хотя бы убедить её в обратном. Зато открываю его в себе, или, скорее, лишь твёрже убеждаюсь в его наличии – ну знаете, бывали прецеденты, которые, судя по всему, ничему меня не научили – и тихо проклинаю себя за свою неосторожность.
Чёрт, она ещё и извиняется.
И мне хочется сказать ей, что это несправедливо. Извиняться не за что, а если и есть, за что, то только мне. Но слова застревают внутри, словно какой-то внутренний стопор не даёт их произнести. Возможно, это интуиция, которая подсказывает, что любые мои слова окажутся бесполезными – и мне не хочется проверять эту теорию, чтобы избежать игры в пинг-понг взаимными извинениями и попытками взять всю ответственность за сложившиеся казусы нашего странного вечера каждый на свои плечи. Я лишь неловко повожу плечами в ответ на её тихое, наполненное горечью извинение, и немного хмурюсь, чуть мотнув отрицательно головой.
- Глупости какие ты говоришь, - произношу вслед, немного потусторонним голосом, и делаю ещё один небольшой глоток из своего стакана с виски, прежде чем опустить тот на стол. - Если уж на то пошло, – поднимаю на Александру взгляд, прежде опущённый в задумчивости и изучающий винтажный узор на светлой скатерти, - То мы оба для них не созданы. – Пожимаю плечами и немного улыбаюсь, снисходительно и как будто бы только что с чем-то смирился, стараюсь, чтобы голос мой прозвучал как можно более безмятежно и просто. Ведь, в самом-то деле, ничего криминального не произошло. Но оба мы как-то неоправданно сильно напряглись, словно только что послужили причиной какой-то глобальной вселенской катастрофе.
- Честно, я даже не вспомню, когда последний раз был на свидании. – Ухмыляюсь, и взъерошиваю волосы на затылке. – И был ли вообще когда-нибудь, не считая студенческих лет.
Ничего криминального не происходит, ну с кем не бывает. Я говорю это мысленно себе, а сам, подобной своей подруге, хватаюсь за чёрный бумажный уголок, комкаю и скручиваю его в пальцах. И, в конце-то концов, мы ведь друзья – кто, как не мы, сможем в итоге спустить всё друг другу на тормозах? Уверен, придёт время, и мы вместе посмеёмся над нелепостью сегодняшнего «дружеского свидания». А пока что – вечер продолжается. Вернее, он должен продолжаться, и ещё совсем не время ставить на нём крест.
Осталось лишь только убедить в этом Сашу, которая слишком активно принялась за свою салфетку и даже не думает о том, насколько это всё пустячно и не стоит её переживаний.
- Но знаешь, что я подумал? – не стану скрывать, что смятение окутало меня, но оно же и породило решение, которое казалось настолько смешным и глупым, насколько и единственно верным, на мой недалёкий взгляд. Такое простое и нелепое, оно просто по определению не могло зародиться в моей голове, но каким-то образом в ней оказалось.
- Кто, вообще-то, сказал, что это мы не созданы для свиданий? Быть может, это свидания не созданы для нас. – Наверное, я несу сейчас какую-то ерунду, но вот бросаю комочек, который ещё недавно был салфеткой, в свою тарелку и поднимаюсь с места, попутно выуживая из правого кармана брюк свой бумажник.
- Пойдём. – Она поднимает на меня глаза, полные беспокойства и отчаяния, едва ли не как у набедокурившего котёнка, а я без сожалений оставляю на столике сумму, которой с лихвой должно хватить, да ещё и на чаевые останется.
- Успокойся, всё в порядке. – Я широко улыбаюсь Александре и протягиваю ей свою ладонь, предлагая за неё ухватиться. Надеюсь, мы оба в этом скоро убедимся.
Хочется приободрить её ещё и словами о том, что никто ничего не испортил, вопреки, быть может, не лучшим ощущениям, но мне кажется, что это будет лишним и лишь только сгустит краски и натолкнёт её на ещё более худшие мысли.
- Я ведь не совершаю ничего противозаконного? – Спрашиваю я у сержанта, когда прихватываю со стола открытую бутылку вина. – Ну а вдруг пригодится.
А затем мы выходим на свежий воздух – чудом не замеченные персоналом, и потому беспрепятственно.  И, крепко держа в своей руке женскую ладошку, я уверенно провожу Алекс мимо припаркованной неподалёку машины, и устремляюсь дальше.
- Тут недалёко. – Это всё, что я могу сказать ей, когда она украдкой пытается узнать, куда мы направляемся. – Мы почти уже пришли.
И в самом деле, не проходит десяти минут, как я отпускаю руку спутницы и сворачиваю с тротуара, по которому мы шагали вверх по практически безлюдной улочке, на газон.
- Пришли! – раскидываю руки в стороны, словно предлагаю оценить это незамысловатое место, в котором нет ничего примечательного, кроме симпатичных скамеек через каждые несколько метров на тротуаре, с видом на проезжую часть. – Да, точно, нам сюда.
С этими словами я разлёгся прямо на траве – она выглядит ухоженно, аккуратно подстрижена – и закинул руки за голову.
– Давай, теперь твоя очередь. Располагайся!
Мне остаётся только уповать на то, что Александра сумеет пренебречь своим красивым нарядом и поймаёт ту волну, на которую я рассчитывал её сейчас настроить, и эта затея моя не станет финальным минорным аккордом на пути к провальному завершению нашего вечера.
И вот ещё что – про себя я знаю, что вовсе я не пытаюсь исправить положение вещей ради того, чтобы спасти это чёртово свидание, а всего лишь – борюсь за своё желание, от которого не отказался ни на минуту, провести его именно с ней, Александрой Фитцжеральд.
Идиот.

Отредактировано Hugh Weller (2014-07-12 23:46:21)

Не уверен, было ли её опасение насчет патруля серьёзным, или скорее носило сквозной характер. Ведь Александра Фитцжеральд такая Александра Фитцжеральда – девушка, которая, вроде бы и умеют отключать свою голову и отправляться в свободный душевный полёт, но пользуется этим умением крайне редко, претендуя на то, что оным не обладает. И хотя я точно это знаю, или вернее будет сказать – свято в это верю, - но всё же высказал своё предположение, что нам, вероятно, беспокоиться не о чем. В конце концов, мы всего лишь сидим на траве! Всего лишь в общественном месте и всего лишь с бутылкой вина, но это уже – другая история.
Однако в тот вечер патруль нам так и не встретился. Нам не встретилось практически вообще никого, словно по мановению чьей-то волшебной руки жизнь этой улочки оказалась приостановленной – ради нашего же комфорта. Редко проезжают машины, ослепляя сиянием своих фар, ещё реже проскальзывают мимо безликие тени – люди, спешащие к наступлению ночи вернуться в свои обустроенные домики, сосредоточенные на своих собственных мыслях и потому совершенно не замечающие нас. Мы могли ощутить себя невидимками в тот вечер, как если бы весь Сакраменто вдруг решил оставить нас в абсолютном покое. Но невидимками не одинокими, как это часто бывает с неприметными душами огромного города, а счастливыми.
Она говорила о звёздах – не важно, что именно об их отсутствии в этом недопрекрасном месте,  а я улыбался, редкой беззаботной улыбкой, глядя в небо, затянутое седыми облаками – покровом подступающей ночи. Лишь только кивнул ей в ответ, но сообразив, что вряд ли она в этот момент смотрит на меня, ведь скорее так же разглядывает небо, поспешил добавить:
- Обязательно выберемся.
Короткая фраза прозвучала с неподдельным, истинным жаром. И хоть в ту минуту я ни на секунду не задумался о том, как это будет реально, учитывая нашу беспробудную занятость, сам же верил своему обещанию и надеялся, что вера эта перекинется и на мою спутницу тоже.
Но почему нет? Любая затея, она в наших руках.
– И посмотрим на звёзды. Хотя, если честно, я ничего в них не понимаю!
Хотел добавить что-то о созвездиях. О том, что мы изучали их в школе. Рассказать, как потом, в порывах своих первых юношеских чувств пытались находить их на вечернем небе Ирландии. Разумеется, тщетно, вот только тогда мы думали, что виной тому – одноклассницы. Теперь понимаю, что скорее – недалёкость сознания. Но моя мысль оборвалась, и я приподнялся на локтях, чтобы отхлебнуть из бутылки, что перенял из руки Александры.
А затем наступает не отягощающая тишина. Она приходит вслед за тихим шёпотом, на который я не решаюсь попытаться ответить – да и зачем? Но не решаюсь точно мальчишка, услышавший ровно то, что и хотелось, ровно от той, от кого и хотелось, и теперь не в силах совладать со своими радостными эмоциями. Они, того и гляди, хлынут через край, и я удивляюсь, что до сих пор способен на такое. Сознание, подправляемое «украденным» вином, конечно же, немного приукрашивает. Но я крепко убеждён, что всего лишь совсем чуть-чуть
Так проходит ещё немного времени, за которое изменяется лишь только количество напитка в нашей бутылке. До тех пор, пока я не перевожу взгляда на Сашу.
-  Знаешь, возле дома, в котором я рос, в Дублине, - я говорю не громко, но звучит всё равно так естественно, будто мы и не застывали в молчании, - была огромная, вечно ухоженная и опрятная лужайка. Ну, наверное, возле многих есть такая, но наша мне казалась какой-то особенной, по красоте, по своему простору. Мы с ребятами проводили там много времени, множество вечером, насыщаясь воздухом и вдохновением. Впитывали в себя, как нам казалось, положительную энергетику города, которая, мы тогда решили, исчезает за суетой дня и появляется только к ночи.
Говорю ерунду, вроде бы. Слова цепляются сами собой, ведя меня к основной мысли моего повествования о ночлегах под открытым небом когда-то в далёком детстве. Я поглядываю то на Сашу, то на небо, то снова на Сашу – чаще, и иногда украдкой, на неё, в попытках угадать, успевает ли она за нитью моей неспешной, как будто бы ленивой речи. Но мне нравилось говорить, и вспоминать, поэтому я набормотал ещё и о том, что немного позже, когда я стал старше, меня удивляло, почему родители не ругали нас тогда за такие выходки. И о том, что я только недавно, всего несколько лет назад, начал осознавать – почему. Это было действительно полезно, но детьми мы едва ли могли уловить, какую пользу приносим сами себе.
Спустя несколько таких ленивых минут, через все запятые, я добрался, наконец, до точки.
- Так вот, я к чему клоню. Мы остаёмся здесь до утра! Ну, часов до пяти, пока город не начнёт оживать. Как только это случится, мы тут же сбежим, чтобы нас не затоптали. – Не затоптали фигурально, само собой.
-  Что скажешь?
Глоток из бутылки, которая гуляла всё это время по нашим рукам, чтобы затем передать её Александре. Ну, давай, ещё одно маленькое безумие на сегодня, в копилку нашего свидания.

Отредактировано Hugh Weller (2014-08-19 22:43:05)

И ведь в который раз, вглядываясь в лицо обескураженной и растерянной Александры задорными мальчишечьими огоньками – чёрт бы их побрал, мне ведь тридцать шесть! – я поймал себя на мысли о том, что с ней становлюсь другим. Вернее, нет, ведь не лицемерю я и не играю, и уж тем более не пытаюсь примерить одну из многочисленных масок – просто раскрываюсь с другой стороны. Более лёгкой и жизнерадостной, той, которая отдалённо напоминает Хью Уэллера в юности – студента медицинского факультета, обалдуя и шалопая первой степени. При этом не теряя привычных для себя качеств, которые делают меня тем, кто я есть в свои тридцать шесть.
И на самом деле, это немного сбивает с толку. Привыкший разбираться во всём дотошно, искать и находить ответы, теперь я не мог найти себя в решении одного единственного вопроса – почему. Впрочем, смутные догадки приводили меня к выводу самому очевидному, но я же не оставлял себе шансов за него зацепиться. Потому что, я вас умоляю, где мне найти силы признать перед своим же собственным лицом своё провальное поражение. И ведь она совершенно права, я, вероятно, сошёл с ума, или схожу каждый раз, проводя своё свободное время с ней.
- Серьёзно? – чуть не подпрыгиваю на месте, наконец, слыша её нерешительное зябкое согласие.
– Кто ты такая и что ты сделала с Александрой Фитцжеральд! – и пусть, в ней пока что не замечено достаточное количество энтузиазма, я спишу это всё на то, что она просто отвыкла от подобного рода безделья и скажу, что моего хватит на нас двоих с головой.
- И, да, конечно. – Бормочу, немного спутано и безропотно стаскиваю со своих плеч пиджак, чтобы бережно накинуть её на открытые плечи Александры. Да, последнее, о чём я думал, предлагая свою затею, это о погодных условиях. Казалось бы, лето, и температура не опускается ниже двадцати градусов даже ночью, но Сакраменто бывает слишком непредсказуем.
- Если будет совсем худо, у меня ещё рубашка есть! Не очень тёплая, конечно, но попытаться стоит. – Ухмылка выдаёт, что я всего лишь шучу. Но в доказательство того, что голову свою я потерял ещё не окончательно, спешу добавить, что если она и впрямь будет чувствовать себя некомфортно, мы в любой момент можем встать и уйти – не проблема, и чьи-то сопли и температура поутру нам вовсе не нужны.
- Да к чёрту вино, мне тоже лень за ним идти, - отмахиваюсь я, вальяжно растягиваясь в траве безо всяких там беспокойств о последующем состоянии белой рубашки. В голове, правда, пробегает мысль о том, что, быть может, нам удастся сделать по телефону заказ в том самом кафе, откуда мы сбежали, если станет уж невтерпёж грустно и одиноко без компании градуса. Чёрт, похоже, я и вправду гонюсь за вечером если не идеальным, то наилучшим, вспоминая который через некоторое время, ей не о чем было бы пожалеть.
Похоже, ты попал, Уэллер.
А потом я снова затих. Предложил ей улечься головой мне на живот или грудную клетку, чтобы не навешать себе на светлые волосы непрошенных частичек лужайки. Прошло примерно около двадцати минут – и за это время я ни разу не сомкнул глаз, в попытке раствориться, - прежде чем я нарушил собственное же молчание.
- Саш? – осторожно позвал её я, боясь разбудить и потревожить, если вдруг она задремала. Но отозвалась в следующую же секунду. – Спасибо.
Да, возможно, идея нашего «дружеского свидания» изначально не являлась очень хорошей. Возможно, нам вообще не стоило на это соглашаться и тогда мы сидели бы сейчас каждый у себя дома, занимаясь обыкновенными рутинными делами. Возможно, а возможно – всё было правильно. Да, в настоящий момент, спустя несколько часов от сомнения и волнения, мне казалось, что всё действительно правильно.