зависнув между небом и землей,
осознаешь тщету и бренность всего мира.

— Высоту четыреста по давлению семьсот сорок занял. - негромко сказал в микрофон командир экипажа — Разрешите третий разворот.
— Третий разрешаю, - ответил в динамике голос диспетчера, и командир улыбнулся, услышав мягкие женские нотки по ту сторону бортовой связи. Женщина в диспетчерской службе - явление редкое, настолько, что среди пилотов то и дело проносится сдавленный смешок, они переглядываются между собой, отмечая, что кто бы что не говорил, а женщины ничего не понимают в их деле. Но голос диспетчера оказался куда приятнее, он четко и ясно сообщал необходимые команды, и уже через десять минут после взлета, ироничный смех в кабине пилота погас. Самолет шел низко над полями и рощами. Пассажиры с ленивым любопытством смотрели на землю, то встающую дыбом, то косо сползающую вниз. Ажурные лопасти медленно и чутко поворачивались - так поворачивается лицо слепого на слышный ему одному звук. А на экране локатора самолет был всего лишь светлой точкой, крохотной звездочкой в созвездии других таких же. Прохаживался по кругу светящийся радиус, внимательно смотрел на экран бортовой диспетчер, сидя за спиной второго пилоты и спокойно помешивая сахар в пластмассовом стакане.
— Мы на курсе, на глиссаде, - сказал штурман командиру. И земля подтвердила: — Высота четыреста, удаление восемь километров. Полоса свободна.
В любом современном лайнере - будь то «Boeing 747-8», «Comac C919», «Airbus A350» или огромный «Airbus A380» - кабины невелики, даже тесноваты. Наверно, размер кабины продиктован конструктивными соображениями, но со стороны кажется, что в этом есть и другой, более глубокий смысл. Члены экипажа почти касаются друг друга плечами и потому быстрее понимают друг друга, точнее взаимодействуют - как соприкасающиеся друг с другом шестеренки одного механизма. Но они не механизм! Они живой мозг, который одухотворяет, подчиняет своей воле летучую громаду металла… Руки Артура Уэбстера двигали штурвал вперед и на себя, одновременно поворачивая его то влево, то вправо, чтобы парировать порывы ветра, удержать самолет на оси полосы. Пролетая над крупными населенными пунктами, необходимо снижать высоту - так твердить техника безопасности, не давай пилотам возможности расслабиться хотя бы на минуту. Безостановочной суетой, непрерывной и многообразной деятельностью любой аэропорт, напоминает муравейник: в беспорядочном на первый взгляд движении не вдруг угадываешь железную, раз и навсегда установленную, никем не нарушаемую систему. С разной скоростью и в разных направлениях перемещаются по своим незыблемым маршрутам самолеты, ползут самоходные трапы, движутся автобусы, электрокары, пестрые пикапчики иностранных авиакомпаний. А между ними снуют люди: летчики, бортпроводницы, техники, полицейские... Система, изученная за долгие годы службы во всех тонкостях и мельчайших подробностях. Вновь набрав высоту, самолет стремительнее заскользил в спокойном вечернем небе. Через просветы между облаками виднелись внизу морщинистые горные кряжи. Командир на секунду перевел взгляд в сторону, присмотрелся к лучам уходящего за горизонт солнца. Еще немного и розоватый свет перед узким лобовым обзором померкнет, и придется ориентироваться только на приборы. Но было в этом мгновении что-то удивительное. Тридцатый дальнемагистральный полет, а он по-прежнему следит за движением солнца за бортом, каждый раз удивляясь разнообразию красок на стремительно угасающем небе. На табло загорелась красная точка - через сто метров воздушная яма. Уэбстер сжал штурвал крепче и потянул на себя, самолет слабо вздрогнул, качнулся в сторону и вновь вернулся на исходное положение. За его спиной послышался едва ощутимый голос стюардессы, призывающей людей к спокойствию, а через секунду кабину наполнил тонкий свист.
— Что за черт? - обратился он ко второму пилоту по внутренней связи - Проверьте.
Один из бортинженеров молча отставил в сторону стакан с кофе, вошел в первый салон и стал торопливо скатывать ковровую дорожку в проходе между креслами. Пассажиры понемногу замолкли, с удивлением и тревогой глядя, как высокий мужчина в синей форме вскрыл первый люк - ближний к кабине - и спустился под пол, в багажное помещение. Фонариком он осветил зеленые с черными кольцами трубы - тяги рулевой. Осторожно потянул в одну сторону, в другую. Тяги руля поворота ходили легко, а руля высоты почти не двигались. По СПУ - самолетному переговорному устройству - бортинженер доложил командиру:
— Тяги руля высоты почти не ходят… Внешних повреждений нет. Перехожу в следующий отсек.
— Оклахома, центр, - вышел на связь командир. — Я - восемьдесят пять четыреста шестьдесят восемь. Перелетел государственную границу штата, пройду траверз Пенсильвании в двадцать три десять.
В кабину вошла встревоженная Рейчел, стюардесса первого класса, удивительно привлекательная женщина с ясными зелеными глазами и на редкость приятным голосом, который теперь зазвучал с ощутимым волнением.
— Что такое? - спросил диспетчер, на секунду оторвав взгляд от мониторов.
— Во втором салоне какой-то свист. И температура понизилась.
Штурман поднялся с кресла: — Я пойду посмотрю. Разрешите? - Командир кивнул. Внутри него появилось странное ощущение, кровь болезненно запульсировала в висках в ожидании чего-то неизведанного и опасного. Заложив руки в карманы, Джек Стивенс стоял в хвостовой части самолета и смотрел вверх, на потолок салона. В одном месте обивка разодрана, и в эту дыру со свистом уходил воздух. Бортинженер рванул обивку, раздвинул поролоновый теплый слой и увидел трещину в дюралевой обшивке самолета. Трещину шириной в два пальца. В нее медленно уползал, втягивался поролон теплоизоляции. Джек был человеком храбрым до отчаянности, но это зрелище заставило его измениться в лице и невольно отступить на шаг. Когда он, осмотрев хвостовую часть, возвращался назад, пассажиры уже не переговаривались между собой. Бортпроводницы раздали пледы, помогали укутать детей, которые ощутили внезапно нарастающий холод. Стивенс прошел в кабину и быстро, едва выговаривая слова от волнения, доложил ситуацию командиру.
— Снижаюсь до трех тысяч, - стараясь не дать волю волнению, сообщал командир диспетчеру аэропорта в Астории - самолет разгерметизирован… в обшивке, в хвостовой части, обнаружена трещина. Размеры уточняем. - а затем, выключив внешнюю связь, обратился уже к команде  — С такими повреждениями мы далеко не улетим. А сесть без руля высоты не можем… Поэтому предлагаю: прорубить гермошпангоут, выйти в хвостовой отсек и проникнуть в канал воздухозаборника. Через него добраться до трещины и попробовать вернуть на место поврежденную обшивку. Это должно приостановить развитие трещины… Задача рискованная, но, считаю, выполнимая.
Уэбстер говорил громко, сухими четкими формулировками - будто сдавал экзамен нелюбимому преподавателю. На лбу выступил холодный пот, а руки еще сильнее сжали штурвал в приближении серьезной опасности.

Отредактировано Arthur A.Webster (2015-05-16 14:15:16)