одета: так

Последнюю пару месяцев Бернадетт вертелась в бешеном ритме жизни, не успевая порой как следует перекусить в середине дня, или выспаться ночью после проведенных часов в магазине за кропотливой работой в мастерской, которая лишь изредка отпускала блондинку на ее законное место на втором этаже бутика – в личный кабинет. И как так получилось, что практически в одно мгновение её бизнес потерпел кардинальные изменения, американка не может понять наверняка; все произошло само собой, как по мановению чьей-то руки, когда одно событие сменилось другим, и вот – пальцы молодой женщины уже перебирают не отпечатанные листы бумаги за столом, а вставляют нить в швейную иглу.
Она много двигалась, мало спала, мало ела, реже стала видеться с близкими друзьями, родными, и больше заработала проблем на почве семейных отношений с племянницей; проще говоря, стала эдакой среднестатистической бизнес-леди, чей образ жизни напоминает скорее печальный карнавал, чем веселый, ибо за всей этой нескончаемой цепью событий, перебежкой от случая к случаю, Рикардс совершенно не видит жизни. Может, еще в конце прошлого года её имя не вертелось на языках у дам – обладательниц солидного счета и маломальского вкуса в одежде, и доходы были меньше, и в персонале не было свежих лиц. Но она чаще проводила время с Роландом, не засыпала с мыслями о делах в магазине да не просыпалась под их громкий хоровод в голове, находила время на звонки Майклу, а не на короткие сообщения на мобильный телефон. Смотрела по сторонам, подмечала, к примеру, какую красивую новую вывеску кондитерская за углом повесила вместо старой; подпевала Адель её новую грустную песню, сидя в салоне автомобиля, барабаня пальцами по коленке. А теперь в голове был только бизнес. На языке был только бизнес. В телефоне был только бизнес. Бизнес-бизнес-бизнес.
Бернадетт не хватало как минимум пары дополнительных рук, и без них она была обречена на бесконечную суету да полную занятость. Не сказать, что все это блондинке не нравилось; наоборот, она занималась приятным делом, радовала клиентов тем, что было создано ее собственными руками да руками двух её портних – Ирмы и Наны. Не чувствовала себя сардиной в банке с огурцами, находясь в новом коллективе, работая с новыми клиентами, вкусив плод обновленного образа жизни, и то хорошо.
Жаль только, что все, что «хорошо», связано именно с работой. Что же касалось остальной жизни… она немного поблекла.
- Там вас какая-то женщина спросила, выйдите в зал, - в помещение, называемое ателье, застенчиво заглянула молоденькая девушка-консультант, которую Берн приняла на работу на прошлой неделе. Отчего-то она робела перед Рикардс, которая уж точно на строгую начальницу была не похожа; а вот Ирма запросто могла и прикрикнуть на персонал, и отчитать за каждую мелочь, только вот только с ней девчонка была куда более раскрепощенной.
- Ладно. Как она выглядит хоть? – Бернадетт дали примерное описание ждущей её незнакомой женщины, и она вышла в зал с женской одеждой, в котором находилось не так уж и много посетителей. Бутик блондинки никогда не собирал толпы жаждущих прикупить себе обновки женщин и мужчин, что, впрочем, раньше не было особой проблемой, а уж после появления предложения пошива эксклюзива– тем более.

Она заметила её сразу. Вышла, сладко потянула затекшую от сидения на одном месте спину и уперлась взглядом в фигуру брюнетки, которая через пару мгновений пошла ей навстречу.
- Джулс, - у Бернадетт поначалу дыхание сбилось, она негромко охнула, и затем на лице появилась мягкая улыбка; ноги как-то сами понесли американку в сторону Джульетт, несмотря на то, что та сама шагала к ней вдоль вешалок с новой весенней коллекцией, а руки уже были готовы крепко обхватить брюнетку за плечи да сильно прижать её к себе.
Только стаканчики с кофе у итальянки заставили тормознуть Берн в полушаге, чтобы в следующий миг на их блузах не красовались расползающиеся по ткани светло-коричневые пятна от горячей жидкости. – Мм, буду, да. Спасибо, - немного рассеяно проговорила, принимая высокий бумажный стакан из рук Джульетт. Она выглядела…уставшей. И сильно похудевшей; похудевшие щеки, грудь, бедра, и руки стали тонкими. Улыбка как-то сама собой сошла с лица американки, взамен ей пришло встревоженное выражение лица и безуспешные попытки хоть как-то это выражение скрыть. – Дела неплохо, и…нет, я не занята, - девочки как-нибудь сами справятся без нее в ближайшее время. – Ты меня не отвлекаешь ни в коем случае,- блондинка терпеливо шагала рядом с Альтиери, рассматривающей вещи, и не могла точно понять, почему чувствует себя так неловко. И только когда брюнетка остановилась да посмотрела на неё, Берн немного расслабилась, чуть не выронив кофе из слегка ослабленной хватки. Молча подошла к итальянке, обхватила ту свободной рукой за плечи и поцеловала её в висок. – Я понимаю, - нет, она не понимала, каково было Джульетт, и что она чувствовала все эти недели; не могла представить эту боль от потери матери, несмотря на то, что сама потеряла когда-то близкого и родного человека – старшую сестру. Это другое. Может, немного, но все же другое. – Останься подольше, студия сможет немного подождать? Мы посидим где-нибудь в тишине, поговорим, я так давно тебя не видела, Джул… И, знаешь, что? Я теперь сама шью одежду. У меня теперь еще есть что-то вроде ателье, - Бернадетт отчего-то стало грустно, что итальянка узнала об этом так поздно, спустя почти два месяца, не побывала в числе первых её клиенток и не видела того, с чего, собственно, все это безумие начиналось. - Ты похудела, - тихо проговорила это и немного поджала губы. Зачем нужна была эта констатация факта? Она не знала. Просто так.

Отредактировано Bernadette Rickards (2016-04-05 15:54:53)

Берн прекрасно понимала состояние Джульетт отчасти еще и потому, что сама раньше испытывала нечто подобное; правда, в глубокую депрессию молодая женщина впала по совсем иной причине (точнее, по ряду несколько иных причин), но встряску организма они переживали практически одинаковую. По крайней мере, так казалось с первого взгляда.
Но, тем не менее, Рикардс окутало полное замешательство, которое она всеми силами пыталась смешать со своим привычным непринужденным поведением да выдать одно за другое. Страшно было неосторожно задеть итальянку словом или действием; страшно было пробудить в ней воспоминания о матери и том дне, когда они одновременно узнали о её кончине. Нужно… нет, просто необходимо взять себя в руки и не выглядеть в глазах близкого человека потерянным ребенком, все старания которого могут покатиться на днище по причине их избыточного количества.
Чрезмерное старание порой имеет самый неожиданный – неприятный – исход.

- И ты хочешь сегодня туда заехать, чтобы… возобновить работу? – Блондинка до этого дня не знала точно о судьбе студии, но все же понимала, что жизнь в ней оказалась замороженной на неизвестный срок.
А ведь Бернадетт помнит,  с каким воодушевлением Джулс рассказывала о своих планах на будущее, касающихся её нового бизнеса, с какой немалой ответственностью она подошла к каждому аспекту, к каждой детали, даже самой-самой мелкой и, казалось бы, едва ли значительной. Имя Альтиери мгновенно начало бы вертеться на языках у желающих изменить дизайн интерьера в своих квартире/офисе/доме, если бы… если бы не жизнь. Порой очень суровая и бьющая наотмашь. 
- Оставайся, конечно.  Найдем, чем заняться, - женщина вновь обняла брюнетку за плечи, уже не так напряженно и волнующе, как в первый раз; скорее, расслабленно, мягко, заботливо, как всегда. – Да, это такое спонтанное решение было. Я хочу тебе все-все рассказать, только пойдем, найдем место, где можно присесть, - в те секунды Джульетт выглядела как никогда усталой и измученной. Её улыбка, бывшая всегда лучезарной, искренней, открытой, еле как дрогнула на губах, застыла на какой-то короткий промежуток времени и испарилась, вернув прежнее выражение лица.
Рикардс забеспокоилась пуще прежнего; но обижаться на сдержанность реакции и не думала. Ибо даже не эгоистично, но глупо было бы полагать, что Джульетт начнет мерцать от радости за свою близкую подругу, когда на душе совсем уж паршиво от всего пережитого и переживаемого.
Интересно, она пьет какие-нибудь препараты?
У блондинки, по правде говоря, хреновые воспоминания о них (об антидепрессантах и обезболивающих, если быть точнее).
- Это не просто забавно, Джулс, это отличная идея! – клиенток сегодня пока не наблюдалось, и женщина надеялась, что никто не сможет их отвлечь или заставить ужать время встречи своим появлением в дверях бутика. – Я хочу сшить тебе что-нибудь красивое, - улыбнувшись, Берн указала держащей стакан с кофе рукой на дверь мастерской. – Пойдем, я познакомлю тебя со своими, мм, коллегами, посмотришь на рабочее место. И я могу уже снять с тебя мерки, или набросать на бумаге твои идеи и пожелания для начала. Как на это смотришь? – затараторив, блондинка повела Джульетт по направлению к закрытой двери, за которыми сидели две женщины и, по идее, должны были заниматься подгонкой уже готовых нарядов.
Так оно и было. Ирма (рыжеволосая, сорокалетняя, одетая в несколько слоев одежды, как капуста) и Нана (молодая, темноволосая, обладающая характерной внешностью девушки с Ближнего Востока) молча сидели около своих машинок, и что-то Рикардс подсказывало, что эти обе опять поссорились из-за какой-то незначительной мелочи и от обиды дули щеки на своих рабочих местах.
Бернадетт познакомила женщин друг с другом, представив Джулс своим швеям, и увела её в маленькую отдельную комнатку, с парой диванчиков, письменным столом и мини-подиумом; подальше от посторонних и любопытных глаз.

- С Роландом все хорошо, мы наконец-то стали с ним сближаться. Джинджер... - на имени племянницы голос молодой женщины дрогнул. Она не рассказывала итальянке о том, что произошло с её непутевой родственницей еще до кончины Изабель, попросту побоявшись такое выносить на обозрение даже такому близкому и родному человеку, как Джульетт. А после для подобного не представлялось возможности; да и при её наличии, стала бы Берн что-то рассказывать? Сложно сказать. - Майк много работает, но мы планировали поехать где-то через месяц в отпуск. Надеюсь, что всё у нас получится, я так давно не была заграницей, - отпив немного кофе из своего стакана, женщина посмотрела на брюнетку. - А как Фрэнк поживает? Марк? - назвав имя крестника, Бернадетт заулыбалась, поняв, что за всё это время успела соскучиться по ребенку.

- Стоит, конечно!  - сорвалось с языка блондинки сразу же после того, как Джулс коротко обозначила цель своей поездки в студию. Естественно, Берн хотелось, чтобы у её подруги все было хорошо, как и дома с семьей, так и в бизнесе, о котором относительно недавно итальянка говорила с придыханием, воодушевленно, желая воплотить все свои задумки в реальность. Рикардс не стала говорить вслух о своих опасениях, касающихся этого самого бизнеса; как бы потом Джульетт не стала жалеть о том, что когда-то настолько была подавлена своим горем, что не смогла трезво оценить всю обстановку своей жизни да махнула рукой на студию – свое, грубо говоря, детище, обещающее приносить не только прибыль, но и массу удовольствия. Благо, американка по себе знает, каково это – получать наслаждение от проделываемой работы, и знает, о чем говорит, когда затрагивает тему потерю возможности работать с хорошим настроем.
И, наверное, правильно, что Бернадетт не стала пускаться в лекции с преобладанием оптимизма да поддержки, решив заменить то простыми, незамысловатыми действиями; начиная от руки на плече брюнетки и заканчивая предложением отвлечься – заняться платьем, уйти в процесс подготовки эскизов и сбора мерок. Молодая женщина, естественно, могла говорить много и долго, но вряд ли она скажет что-то новое или сможет как-то подбодрить подругу, не задев и словом болезненные воспоминания, от наката которых станет только хуже. Больше всего Рикардс боялась причинить боль Джулс своей неосторожностью, нелепостью, ведь эти вещи являются чуть ли не визитной карточкой американки; поэтому она особо не старалась, не выделывалась, но все же следила за своей речью и контролировала поток мыслей, что, вроде, получалось неплохо.
- Никаких шуток, я говорю абсолютно серьезно, - посмотрела на итальянку, делая глоток горячего кофе, и в следующий момент потянулась за «сантиметром», лежащим на столе. Возможно, Альтиери не выглядела особо заинтересованной в платье от подруги, но та уже понимала, что это не было ни маской, ни искренним нежеланием заниматься мерками и высказыванием пожеланий. Не нужно быть особо проницательным человеком, чтобы это понять.

В те моменты Берн все отчетливее начинала понимать, как сильно она соскучилась по Джульетт; даже не по их редким, но метким приключениям по типу тех же вылазок в бар, и даже не по совместному летнему отпуску в Неаполе. Но по душевной близости, что, естественно, не пропала за те недели, что они не виделись, но и не чувствовалась в полной мере из-за отсутствия близости физической; то бишь из-за отсутствия многочасовых встреч и таких же многочасовых разговоров, забавных, личных и откровенных. Вертя в руках «сантиметр», Рикардс не могла смотреть на подругу без улыбки, но в ту секунду, когда женщина вновь упомянула Джинджер, блондинка мигом приуныла. – Я очень рада, что у вас всё хорошо, - и это было действительно так. Итальянка, конечно, могла лукавить и таить проблемы, как это только что делала Бернадетт, но что-то ей подсказывало, что дома у подруги было всё спокойно. – Ты его откармливаешь, небось? – хохотнула. – Я соскучилась по этому карапузу, может, заедем сегодня к тебе?.. Если ты не против и у тебя нет дел, да и вообще, - не подумав о том, что таким образом стала выглядеть немного навязчивой, произнесла и откинула волосы на спину.
- Майк тоже весь в делах, - задумчиво пробормотала, услышав, что Фрэнк переживает трудный период на работе. Ринальди едва ли посвящал её в свои дела, говорил всегда поверхностно, и в принципе Берн этого было достаточно; точнее сказать, она не лезла лишний раз с просьбой рассказывать ей подробности и не докучала мужчину по поводу его долгих отъездов после той встречи с Мартином и Ирэн. Собственно, их небольшая перепалка на тему работы итальянца и привела к тому, что она выболтала то, что просили не выбалтывать. – Поедем в Венесуэлу, скорее всего. Мы это обсуждали, мм, где-то месяц назад, но ни о чем конкретном речи не заходило. Я там была еще давно, снимала с ребятами сюжет для передачи, и там потрясающе красиво, - мечтательно произнесла, растягивая губы в улыбке.

Нана аккуратно постучалась в дверь да просунула голову в проем, не дожидаясь приглашения от блондинки; поинтересовавшись насчет заказа платьев для подружек невесты, Берн отмахнулась в ответ, мол, сроки еще не поджимают и можно не сильно паниковать из-за нехватки материала. И только когда темноволосая швея вышла, вспомнила о своем намерении заняться платьем Джульетт.
- А ну-ка, встань, снять мерки - дело нескольких минут, - обхватывая сантиметром грудь, блондинка вновь подменила, как и оттуда ушли объемы, хоть и не так много, как с бедер, к примеру. На фоне постройневшей подруги Бернадетт выглядела, как ей самой казалось, более фигуристой, и едва ли ей это нравилось.- Не хочешь позже перекусить? - впрочем, вспыхнувшая нелюбовь к своим объемам не могла отнять у Рикардс аппетит; она бы с радостью пообедала в каком-нибудь ресторанчике или любом кафе, находящимся поблизости.