У Мариссы в голове лишь самую малость меньший бардак, нежели у нее на голове, а на голове у нее Хиросима и Нагасаки вместе взятые. У Мариссы двое детей - одна уже проела ей голову своими подростковыми закидонами и хотелками (что ощущается, будто они обе на линии фронта), другая - тянет в рот все, что только найдет, потому что у нее такой возраст, а муж появляется дома только на Рождество, но, может, оно и лучше, чем меньше Эд знает, тем крепче их брак. Нет, Эд в курсе, что она настоящая, всамделишная ведьма, но не принимает это близко к сердцу, возможно, именно, потому что никогда (почти) ничего не видит. Сложно увидеть, когда твоя нога переступает порог лишь на пару суток, а все остальное время ты крутишь баранку огромной фуры, и смотришь как щелкают мили на спидометре, вдобавок жена прячет всю магию в подвале, закрытом на амбарный замок, помня о том, как их товарок жгли на сайлемских процессах и делает вид, что просто увлечена травами.
Мариссы с Салли тетушка (одна из) считала, что это знание нанесло когда-то молодому юноше глубокую душевную рану (обычно ведьмы их семейства предпочитали заводить детей от случайных интрижек и мужчин к котлу не подпускать, так что было чудом что они обе- и Салли и Марисса - были рождены от одного мужчины) поэтому он даже и не пытается найти другую работу, отличную от работы дальнобойщика, но Марисса сомневалась. Во-первых, тетушка была не совсем тетушкой, а какой-то сотой - даже не десятой - водой на киселе. Все в семье пребывали в затруднениях, когда дело доходило до необходимости определять степень родства с очередной такой старой кошелкой, но о таковом все так же знали по той причине, что дар был наследственным и никто не знал ни единого живого существа, обладавшего способностью творить колдовство и при этом не являющегося кровным родственником кого-то из них. Но Мариссе казалось, что ее супруг не почесался бы, даже если бы она ежедневно влетала бы в дом на метле через окно и каждую пятницу тринадцатое заходилась в экстатическом танце, нагишом прославляя Сатану на каком-нибудь шабаше (на деле Эд с удовольствием на это бы даже посмотрел, если бы ему позволили). Он абсолютно спокойно отмахивался от чуть-чуть летающей по всему дому кухонной утвари, когда мамуля (то бишь его теща) нервничала и забывалась, бесстрастно вылавливал из супа листки из давно рассыпавшейся книги заговоров, как-то раз даже починил кузине Даре метлу, а тетке Розе на день рождения подарил, ужасно смущаясь, колоду Таро Гарри Поттера. Шутку тетя Роза не оценила, зато перестала донимать своими визитами.
"Дорогой, понимаешь, я… немножко… ведьма! Ну там, летаю, варю зелья, двигаю предметы… усилием воли, еще… всякое такое!"
"А готовить ты умеешь?"
Это волновало Эда больше всего. Женщина может быть кем угодно, считал он, но готовить она должна уметь в любом случае. Она умела. И умела настолько, что ее стряпню называли сатанически прекрасной (Марисса считала это комплиментом, несмотря на явный, хотя известный лишь избранным каламбур). Эд повел ее в мэрию, потому что ни одна приличная ведьма порог церкви не пересекает, как и не носит освященный крест. Неосвещенный золотой для отвода глаз Марисса с шеи не снимала, пускай они жили не в Техасе. Тем более, большую часть их с Эдом жизни Марисса лишь жила в ожидании того момента, когда сила проявит себя. Тридцать три года... Женщина становится ведьмой в тридцать три, ни минутой раньше и ни минутой позже. Согласно давней традиции ее имя до рассвета следующего дня следует записать в огромную книгу черными, как запекшаяся кровь чернилами (внести его должна сама новоиспеченная ведьма) и тогда ничто не может остановить колдовство. Книга та была семейной реликвией, которая, кажется, могла пережить любой пожар и любой ураган и находилась после всех катаклизмов снова и снова, словно была проклята вечно следовать за семьей. Мариссе в этом была даже уверена.
Остановить ведьму, обрётшую силу, могло разве что серебро и несколько особо сложных - по тому, что они настоящие, а не придуманные потом скучающими священниками - методов, что применяли когда-то инквизиторы. Но даже серебро можно обернуть в свою пользу, если, конечно, не бояться получить ожоги, в теории. На практике она никогда не видела, чтобы кто-то и в самом деле использовал серебро в магических ритуалах, потому что ведьмой Марисса по праву называлась лишь последние шесть лет, хотя жила в Луизиане многие годы, а значит лишь последние шесть лет была в курсе, что магия — это не страшилка и не наивная фантазия.
Южный штат всегда был центром притяжения всего странного еще с самых незапамятных времен. Вероятно, поэтому их с сестрой предки и решили там поселиться. По официальной версии магия пришла в бывшую французскую колонию вместе с вуду африканских племен, но как бы расистки это не звучало, Марисса знала, что все эти африканские ведьмы из Нового Орлеана - чепуха на постном масле. Дурят тучные матроны людям голову наркотой в свечах, да способностью говорить ничего конкретного, а эффект Барнума доделывает все за них. Вот сидит такая особа с шоколадной кожей в цветном платье с фиолетовыми разводами, гремит своими широкими браслетами и смотрит в мутный шар, что купила на алиэскпресс, и выдумывает бред в духе снимаю сглаз и вешаю на уши...
Разумеется, все что говорили такие гадалки, ведьмы и экстрасенсы было враньем, на которое покупались не искушенные в подобных делах туристы. Но даже ураган Катрина не уменьшил количество заведений с броскими названиями типа «Путь в себя», «Черное шаманство», «Гадания бабушки Марты» и так далее. Марисса, как посвящённая уже в ведовство могла авторитетно заявить - в Новом Орлеане настоящих ведьм - шестнадцать штук и все они принадлежат к их семье, все остальные говорящие о своем даре если и имеют какие-то способности, то это мелочевка. Мамуля от знакомства с такими воротила нос: «Если полоумная бабка начала взглядом двигать предметы, это еще ни о чем не говорит! Банальный телекинез! Телекинез еще не колдовство. Вот левитационное скольжение — это ведьмовство, а телекинез — фигушки, банальный всплеск энергии биополя…» Еще бы! Выявление ведьмовских способностей у какой-нибудь женщины или мужчины, не связанных с семьей кровными узами, означало бы конец признанной колдовской пальме первенства.
Впрочем, не такой уж и признанной. Как бы это лучше сказать?... О настоящих ведьмах не знали. Но жители Натчиточес - всего в четырех часах езды от Нового Орлеана догадывались, что семья старожил не так чиста, как кажется, хотя указать в чем именно не чиста никто не мог. По крайней мере уважали, а не пытались утопить в озере Сибли.
Точную историю как все вышло так и никак иначе не ведала ни Марисса ни все ее окружение, но насколько она знала из легенд, слухов и многочисленных сплетен, все началось с того, что в Новый Орлеан и его окрестности начали стекаться беженцы со Старого света, которые опасались своих местных властей, что решали по обыкновению, для укрепления своей местечковой власти, сжечь на костре какую-то ведьму, даже если самой малой крупицей магии выбранная жертва не обладала. Не уродилась пшеница - сжечь ведьму! У коровы пропало молоко - сжечь ведьму! Кто-то оступился и сломал лодыжку - сжечь ведьму! Перечислять весь список высосанных и пальца причин, что могли начать делопроизводство против женщины или мужчины согрешивших лишь косым взглядом или неудачным комментарием можно до второго пришествия. Для ограниченных умом и сильно запутавшихся в своем невежестве селян любой повод был поводом, а костер - единственным развлечением наряду с другими казнями.
Однако, когда кто-то попытался провернуть такой же номер здесь, в Америке, в Луизианских болотах, французские жители города вдруг восстали, сняли подгоревшую ведьму с костерка, здорово выпороли представителей власти, присланных испанцами по договору о передаче колонии, и провозгласили почет и уважение к ведьмам на веки вечные. В веках потерялись информация, с чего вдруг так сошлись звезды, и горожане так прониклись участием к судьбе недожаренной ведьмы, но с тех пор ведьм и ведьмаков разной степени правдивости в этом южном порту развелось видимо-невидимо. Каждый уважающий себя житель с коэффициентом умственного развития выше нуля с самым честным лицом заявит вам, что она или он потомственная (потомственный), стопроцентная (стопроцентный) ведьма (ведьмак), остерегайтесь дешевых подделок! И что метлой-то он управляет лучше, чем Шумахер своим гоночным автомобилем, и что колдовали его предки аж с четырнадцатого века и так далее и в том же духи.
А вот потомки той запеченной ведьмы, поняв шаткость своего реального положения, свалили немного на север, от греха подальше, да в новом мелком городишке и обосновались. Обстоятельства сложились так, что они все продолжали жить на выбранном месте, из поколения в поколение передавая как знания о том, как заставить планету вращаться вокруг пальца, что уж говорить про все остальное. К сожалению, в ведовские способности не входили ментальные практики. Заставить человека делать что-то против своей воли было невозможно. Можно было напустить тумана ("кручу- верчу, запутать хочу" как самый простой способ, заклинание под названием "Ураган Пустыни" - как самый надежный, хотя выпивающий все силы до самой капли и заставляющий ведьму, обратившуюся к нему потом неделю лежать тряпочкой в кровати со страшной лихорадкой, подобной лихорадкой при малярии.), можно обмануть, можно даже напоить зельем отупения, когда человек не может мыслить совсем, находясь словно под огромной дозой опиума, но при этом не выглядит обдолбанным. Совсем, но принять то или иное решение вот со сто процентной гарантией - такого не было ни в одной книге, ни в одном свитке и ни в одном гримуаре. Поэтому Марисса боялась, что кое-кто праздновать своей тридцать третий день рождения домой не приедет.
Младшую сестру - Салли -ей пришлось заманивать домой в малюсенький городок всеми возможными и невозможными способами. Не бывало еще так, что будущая ведьма в день своего тридцать третьего рождения оказывалась так далеко от книги. Мама Мариссе тоже помогала, но та скорее пугала мелочь, чем действительно что-то делала. (Вот тебе, Иса, и коктейль старости с мудростью, взболтать, но не смешивать!) Мама, вообще, со своим даром не ясновидения, но возможностью видеть в пятом измерении (то бишь видеть череду событий, которые могли произойти, если кто-то принял другое решение, видеть весь эффект бабочки до мельчайших подробностей) - редким даже по меркам ведьм - с каждым годом все больше теряла связь с настоящим и к своему возрасту с трудом разбирала что произошло, что происходило, а что только было в ответвлениях реальности. Она теряла ключи и ориентацию в пространстве, иногда выходила из дома в одной ночнушке посреди ночи и блуждала по окрестностям босиком, зовя то какого-то Хосе, то Вианн. Марисса говорила соседям, что у матушки прогрессирует Альцгеймер, но то было наглой ложью - с памятью у той было все в полном порядке, наоборот, та помнила то, что никогда не было настоящим.
К тому моменту, когда Салли объявилась (приехала, слава дьяволу!) в доме стояла обычная атмосфера - еще немного и потолок начнет извергать молнии.
- Кухня! - громким радостным криком ответила Марисса, с трудом проглатывая кусок яблока, которое она только успела надкусить (тот едва не пошел не тем горлом), будучи не способной отойти от антипригарной сковородки, которая, сволочь, никакой антипригарной не являлась, если о ней забыть минут на пятнадцать. Даже магия не спасала от тех ситуаций, когда что-то пережаренное становилось даже не коричневым, а жженым. А еще она не хотела оставлять ни блины без присмотра - огромный черный кот мог запросто запустить в стопку свои когтистые лапы с той же легкостью, как он оставлял свои следы на поднимающемся тесте (а выпечка вообще-то была на продажу!), ни свиные ребра - ей еще предстояло взяться за топор и разрубить огромный кусок на порции - потому что мясник у них в городе был просто отвратительный и когда Марисса последний раз доверила ему такую тонкую работу - все плевались мелкими фрагментами сломанных костей. Хотя, Марисса готова была поспорить, что сестра и так знает где ее искать - грохот от самую малость взлетающих кастрюль, которые она предпочитала левитировать, а не таскать по кухне стоял неимоверный. Однако, с приездом мелочи те встали по стойке смирно. Колдовать при людях являлось негласным табу, даже если этот человек - будущий член ковена. Марисса с сожалением посмотрела на плошку с тестом, зависшую в воздухе, и тоже поставила ее на столешницу.
Вероятно, все знают, что ведьмам положено быть либо жгучими черноглазыми брюнетками (здесь не бывает проблем), либо рыжеволосыми бледными зеленоглазыми ундинами. По крайней мере, так пишут во всех книгах, претендующих на некоторую степень научности. А уж как по этому поводу изощряется беллетристика — и говорить страшно… Женщины в их семье относились к первой категории, даром что где-то там у самых корней болтались утонченные французы. Но иногда французы все же выстреливали, и сама Марисса была именно этим генетическим выстрелом.
Только вот с ее внешностью дела обстояли не так романтично, как пишут в романах. Волос цвета «пламенеющего заката» у нее не было и в помине. В лучшем случае получалась «вареная морковь», в худшем — «бешеный апельсин» в зависимости от сезона, удачности последнего эксперимента и степени злости. Что она только не делала — обесцвечивалась, мелировалась, пробовала разные типы красок, но колдовской рыжий все равно упорно лез наружу. В последнее время волосы стали ей мстить и своеобразно реагировать на краску, меняя цвет по собственному желанию. Вот сейчас, например, вместо золотистого получился синюшный… и Марисса в очередной раз купила смывку и прополоскала себя кислоте, с каждым годом все больше подумывая о том, чтобы состричься налысо и купить себе парик, но внутреннее чутье подсказывало горе-ведьме, что как только она попробует так оскорбить свой дар - проснется поутру с волосами до пят, которые не возьмут никакие титановые ножницы. Магия крайне бережно относилась к своим подаркам. Так что все что ей оставалось делать — это смотреть на то, как с огромного дуба во дворе опадают листья, как огромный кладбищенский ворон, сидящий на толстом суку, чистит свои перья и понимать, что томной блондинкой ей не быть никогда в жизни.
- Рассказывай, как добралась! - Марисса с силой сжала сестру в объятьях, тут же поняла, что оставила мучной след на чужой одежде. Не прошло и сотой доли секунды, а она уже нервно замельтешила по кухне, хватая полотенце с крючка, и пытаясь оттереть белые разводы. Те стали еще хуже. Она нервничала, ей хотелось выложить сестре все сразу и уже закончить с этой торжественной частью посвящения, но следовало ждать вечера. Салли родилась вечером, если верить словам матери время было чуть больше шести часов, но та уже не помнила когда именно, точнее говорила что-то про экстренное кесарево сечение, но ей никогда не делали кесарево, так что это было одно из тех ответвлений, что женщина благополучно ассимилировала в свою картину мира, с каждым днем все больше и больше становящуюся похожей на картину импрессионистов: мир для стареющей ведьмы распадался на куски и ничто не могло остановить этот процесс.
[NIC]Marissa[/NIC][AVA]https://media1.tenor.com/images/28169b738fba1c6cda99beb82cdb5a32/tenor.gif[/AVA][LZ1]МАРИССА 39 y.o.
profession: ведьма;
[/LZ1]
Отредактировано Romana Wilson (2020-09-16 22:27:29)