Если брак — дело тонкое, то фальшивый брак — тоньше самого легкого шёлка, который должен скрыть деловой подход супругов к данному вопросу, их настоящие отношения и череды интрижек. И ещё он должен скрывать тайны. Тайн в семействе Торнхиллов было столько, что если представить их как кубики с гранями по сантиметру, а следом водрузить один на другой, получится башня высотой... Бурдж-Халифа останется где-то далеко позади, правда, вот устойчивость получившейся конструкции оказывалась как у карточного домика, одно неверное движение, один неверный взгляд и пятнадцать лет игры могли отправиться псу под хвост. Алекто считала роль миссис Торнхилл лучшей ролью в своей длинной и запутанной актерской карьере, только вот за нее не полагались награды: ни Оскар, ни Эмми, ни Тони - эта тройка за другие надетые маски стояла на каминной полке, а до членства клуба ЭГОТ ей все еще не хватало Грэмми, но она над этим работала - ни премии Лоренса Оливье, что тоже составляла им компанию. Однако, сам факт, что она играла ее, не переставая, пятнадцать лет и ни один журналюга с длинным носом ничего не вынюхал - говорило хотя бы о том, что бывшая достопочтенная Алекто Уимзи (свою девичью фамилию она оставила исключительно для титров) обладала дьявольскими талантом. Ричард тоже был неплох, но к нему требований было куда меньше: мужчинам спускалось на тормозах все, за что женщин такого же полета съедали поедом, не оставляя даже костей. Их брак с Ричардом постоянно сравнивали сначала с союзом Тима Бертона и Хелены Бонем Картер (упс, те прожили тринадцать лет и разбежались в две тысячи четырнадцатом), то с Брэдом Питтом и Анджелиной Джоли (упс, двенадцать лет и начало бракоразводного процесса в две тысячи шестнадцатом). Алекто смотрела на это все свысока, попивая яблочный мартини, и параллельно придумывая новый способ выжить из своей жизни очередного любовника, когда отведенные на него согласно "Соглашению" полгода выйдут.
О какой бы необычной для британцев горячечной страсти не писали бы бульварные писаки, их союз с Ричардом был исключительно трезвым и расчётливым. Они пришли к нему через боль, кровь, несколько выстрелов практически в упор, череду разбитых сердец, включающих их собственные, из осколков которых они каким-то совершенно мистическим образом умудрились склеить что-то прекрасное, или, по крайней мере, не обладающее уродливым фасадом. Общественность считала их брак счастливым, и, пожалуй, Алекто с этим бы согласилась. Проблема была в том, что разные люди вкладывали в слово "счастье" совершенно разные составные части, как и в слово "любовь", благо в английском не было десятка слов для обозначения этого явления. Любовь в английском была безликой, бестолковой и беспощадной. В греческом в этом отношении было как-то проще и сложнее, потому что для каждой из возможных коннотаций существовало отдельное слово.
Прагма. Их отношения с Ричардом были ни филией, ни агапе, а уж эросом в их браке ввиду определенных причин даже не пахло, быть может, она бы назвала их брак проявлением сторге - любовью без жара и глупостей, - если бы не та странная примесь латыни  - все же их "роман" начался с людуса - игры, о правилах которой никто из них был еще ни в курсе. Соглашение пришло позже, после клятв о супружеской верности, о том, что они будут заботиться друг о друге и в болезни, и в старости, и в богатстве, и в бедности. Ясное дело, никто в двадцать первом веке не верил в то, что эту клятву следует соблюдать до гробовой доски, но сам факт, что они с Ричардом лгали прямо там, у алтаря, в ретроспективе придавал всему привкус фарса. Фарс, как и умение пускать пыль в глаза собеседнику Алекто просто обожала.
Итак, ни одна сука (за исключением самой Алекто Торнхилл, а она стоила пару десятков обычных сук) не была в курсе, что ее супруг настолько голубых кровей, что та сумела подкрасить даже его ориентацию. В курсе были лишь те молодые (и не очень, хотя с каждым новым заходом, разница в возрасте все больше и больше увеличивалась) люди, которых Ричард раскладывал, или которые раскладывали его на кроватях и других поверхностях - один из пунктов Соглашения гласил о полной гласности статуса побочных отношений внутри брака, и Алекто выслушивала эти подробности с каким-то мазохистскими удовольствием, и с не меньшим садистским рассказывала о том как очередной мужчина из ее списка напугался незаряженного револьвера и едва не сиганул из окна. Итак, Соглашение, по сути было неофициальным дополнением к их с Ричардом брачному договору и было посвящено правилами организации интимной жизни и той ее части, что непременно могла вылезти наружу.
Ближе к делу. Пункт первый - их брак считался нерушимым союзом, существование которого и его крепость не должна была подвергаться сомнению ни общественностью, ни ими двумя, ни их тремя детьми.
Пункт второй - супружеский долг исполняется только в случаях необходимости, что включало в себя публичные проявления привязанности,  подкрепление журналистов по методу Бересса Скиннера, когда они давали папарацци заснять их в довольно пикантных ситуациях, позволяющих только строить предположения о том какими извращениями они занимаются у себя в спальне, совместные выходы на красные дорожки, и половые акты, требующиеся для того, чтобы завести детей. Через серию последних, полных скандалов, угроз и нелепости, доходящих до приступов смеха и истерик, они проходили уже дважды. Первый раз - для создания картинки правильной семьи, второй - чтобы слухи, что курсировали по желтой прессе о том, что их брак на грани распада, наконец, прекратились и не мешали ей каждый промозглый вечер без антракта читать сто двадцатиминутный монолог "Жизни в двух чемоданах" на подмостках Королевского национального театра, в то время как Ричард грел кости и флиртовал со всем, что отдаленно напоминало мужчин, где-то в Калифорнии.
Пункт третий - никакие отношения на стороне не имеют право длиться дольше половины года. В противном случае — это уже не интрижка, а роман, а роман ставит под сомнение пункт первый.
Пункт четвертый - они с Ричардом отчитывались друг перед другом о том, что происходит в раздельных спальнях, потому что, если что-то пойдет не так - ложь должна звучать одинаково. Где, когда, с кем, желательно, с подробностями.
Суммарно в Соглашении пунктов было около двадцати, некоторые были довольно конкретными и щекотливыми, хотя, казалось бы, куда уже более? На Соглашении и общих интересах, которые действительно оказались общими, будто они с Ричардом были парой, созданной по заказу небес, или соулмейтами и строился институт их с мистером Торнхиллом полуоткрытого брака.

Утро не предвещало ничего из того, что случилось вечером, а огромный притравленный сеттер буквально пытался выпрыгнуть из своей шкуры, услышав одно из запретных слов. Слово было "охота." Открытие сезона охоты на водоплавающих она ждала обычно сильнее, чем сезон красных дорожек. Болотные сапоги, тяжелющий платок на голову, грубые джинсы, глухая куртка. Алекто нацарапала записку, что ушла в лес, лишь мимоходом бросила взгляд в зеркало, выходя на улицу. В таком виде ее не смог бы опознать никто из ныне живущих, что не видел ее с карабином на левом плече и целым поясом патронов. Все защитники природы могли идти на ... Гоа, потому что в ее планах было вернуться минимум с двумя утками, которые она собиралась вручить заботам приходящего повара.
- Вперед! Пиль! - сеттер, подгоняемый голодом, а он бы не кормлен аж со вчерашнего вечера, устремился за рухнувшей камнем вниз уткой в самую илистую грязь и камыши. Первая птица была добыта за какой-то вшивый час, поэтому Алекто немного расслабилась, позволяя себе больше насладиться процессом кровожадной игры и звуками выстрелов, нежели убийством. Она сознательно несколько раз промазывала по тем мишеням, по которым попала бы даже с закрытыми глазами, если бы хотела. Ее отец, заядлый охотник, если бы был бы жив, и увидел такое варварство, конечно, бы сказал, что она занимается тратой патронов, но, черт подери, она отрабатывает каждый доллар, что ей платят, принося за него киношникам сорок долларов и тридцать центов прибыли в каждом проекте. Она заслужила горсть дроби номер пять, и могла распоряжаться ею как хотела. Могла бы пристрелить даже Ричарда, если бы соизволила и, если бы от этого акта нашла бы удовлетворение и выгоду.
Алекто стянула зубами перчатку и поморщилась, смотря на свои изуродованные шрамами руки, которые потрепали принесшего вторую за сегодня утку пса.  Хотя что шрамы? Всего лишь черточки на бесцветной алебастровой коже. Скорее экзотика, чем уродство. Как змейки на пещерных рисунках. Опыт нас только украшает… Вопрос откуда у нее на руках эти шрамы волновал общественность с первого дня ее актерской карьеры и ответа никто до сих пор не получил. Все что нарыли проныры - стервятники - документы на удочерение. А наспех и совершенно неумело перевязанные истерзанные стеклами руки были только ее историей. Глаза щипало, но слез не было. Она могла закатить истерику со слезами на грани обморока по команде очередного режиссера, решившего, что "королева артхаусного порно" им по зубам, но внутри у нее было совершенно пусто, как в пустыне после ядерной войны.
В стеклах машины зияли звездообразные дырки от пуль, и она, доломав растрескавшееся боковое стекло камнем с дороги, попробовала вытащить ее. Просунула руку в разбитое окно, попыталась вытащить ее из машины. Те в собравшейся толпе, что похрабрее, пытались оттащить ее, но она все цеплялась за них, они тянули, и на руках у нее оставались порезы от разбитого стекла, а потом взорвался бензобак, и ее подбросило над землей. На ее розовом платье застывала коричневая кровь.
В сумочке на поясе у Алекто лежали две балеады с мясом и сыром – на случай, если они с псом и в самом деле проголодаются. Она посмотрела на балеады. До сих пор теплые; полиэтиленовый пакет, в который они уложены, запотел изнутри. Нет, есть она тоже не хочет, поэтому скормила собаке оба полукруга. Та, облепленная грязью, с огромным аппетитом сожрала предложенную еду и даже облизала ей ладони. Вот кому - а псу было совершенно плевать на то, как выглядят руки хозяйки. Единственному существу во вселенной.
Пес издал громкий настырный звук, напоминая Алекто о том, что у нее репутация как у оперной дивы, но все ее требования касаются
творческого процесса. Ей плевать, какой выделяют трейлер, или минералку какой марки приносят в гримерную. Надо - будем ночевать в палатках с сорокаградусный мороз, надо - будем сниматься в фильме с рейтингом как у "Нимфоманки" без дублеров, надо - подставим свою шею под ладони Тарантино, чтобы тот ее придушил. Она тогда здорово напугала одного режиссера, который как-то умудрился не знать, что она сама села за руль мотоцикла вместо каскадёра, и потом бурчал что-то вроде: "Великолепно, а я уж думал больше бояться Алекто Уимзи просто некуда". И при этом все равно все считали ее примадонной. Ну, вроде тех, что готовы закатить истерику, если ей не дадут любимый сорт органического йогурта или еще чего- нибудь, а все, потому что она наотрез отказывалась ужинать с коллегами, когда те предлагали наладить контакт перед работой...
Для того чтобы сыграть что-то вовсе не обязательно распивать чаи и мило кудахтать между дублями. Если играешь в футуристической антиутопии, где героиня трогается с ума от одиночества, чай со сконами между дублями портит весь настрой. Когда они снимали "Поцелуй дьявола" она падала в обмороки от голода, потому что голод был единственным способом заставить тело ощущать те страдания, что проходила героиня... а потом по итогам восьминедельных съемок она блевала кровью от открывшейся язвы желудка. Оскар за главную роль стоил таких мучений.
Вопрос стоил ли Ричард мучений, которые она с ним проходила, появлялся каждый раз, когда что-то начинало выходить из-под ее четкого и неусыпного контроля. Силуэт мужа на краю полосы света, отбрасываемого закатным солнцем, она заметила задолго до того, как Ричард увидел ее. Тот банально стоял к ней спиной, так что Алекто не нашла ничего умнее, чем сделать предупредительный выстрел в воздух.
- Ну что, изменник? Как будем оправдываться? - журналистов в округе не наблюдалось, так что никаких поцелуев по касательной, ничего, только сумка с дичью, которую она собиралась впихнуть ему в руки, потому что у нее уже отваливалась спина, и бегающий кругами пес, норовящий перепечкать все, что он найдет.
[NIC]Alecto Thornhill[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/yFADgHa.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
[LZ1]АЛЕКТО ТОРНХИЛЛ, 40 ^y.o.
profession: актриса;
personal devil: Richard,
little angels: Abigail, Anette & Odette
[/LZ1]

Отредактировано Romana Wilson (2020-10-02 22:41:44)

Наверно, в ней отсутствовала какая-то важная деталь, которая делала всех людей людьми, потому что Алекто не чувствовала ровным счетом ничего большую часть времени. Пустота, внутри нее была пустота, которую лишь иногда нарушал своеобразный ветер, да и то больше похожий на летний бриз: самой сильной эмоцией в ее неактерском арсенале был интерес. Если человек давал ей пищу для размышлений - этого было достаточно, чтобы она симулировала не симпатию (симпатия к людям, вызывающим работу мозга, у миссис Торнхилл была вполне настоящей), но весь спектр чувств, что следовали за ней, за исключением разве что оргазмов, потому что грош тому любовнику цена, при котором надо это делать. Для нелепых и смехотворно неудовлетворительных ночей у нее уже был один привеченный британец.  Ричард в свое время был человеком, что заставил её голову работать на повышенных оборотах, и, что самое занимательное, на протяжении долгих лет он продолжал вызывать в ней не только желание начать очередную интеллектуальную игру, но что-то, что не вызывали другие люди. То были призраки тех эмоций, которые она безупречно играла на камеру.
Сжатые губы, морщины на лбу, странное, болезненное чувство за грудиной, время от времени даже желание придушить мужа подушкой, пока тот спит, с успехом сочетались с честными сдержанными смешками, привычкой поправлять ему и без того идеально завязанный галстук и прочей ерундой, которая не стоила ровным счетом ничего, потому что свою цену за иллюзию жизни, сыгранной по Станиславскому безупречно они оба сполна заплатили. И тем острее в груди что-то кололось, когда приходилось обсуждать жизнь, что происходила за опущенным занавесом. Лоуренс был одной из тех вещей... Профессура, как и их спутники жизни, старела, а вот студенты третьего курса всегда оставались молодыми, похожими не то на не огранённые брильянты, не то на костры, у которых хотелось погреться. Ричард тянулся к этому свету, что невидим был никому другому, это было видно невооруженным взглядом, раз за разом. Раз за разом, он отворачивался и возвращался к ней, в привычную кромешную тьму. Но она не знала мог ли он в действительности однажды не вернуться, но, скорее всего, мог.
Люди с незапамятных времен бросали ее. Они уходили, даже не попрощавшись: когда под звуки выстрелов и в огне, когда - под вытянутый писк кардиограммы, когда - превращаясь в голосовую почту, куда безвозвратно отправлялись ее бесконечные звонки пока механический голос не принимался говорить ей, что номер отключен. Даже сеттер - корыстная морда - любил кого угодно в этом доме больше, чем он любил ее. И то, что он устремился к своему хозяину и только каким-то магическим образом не сшиб его с ног в своем радостном танце было прямым тому доказательством. Сколько бы вкусностей Алекто бы тому не давала - пес чувствовал, что она разве что не звенит, как полая медная статуя - не так ведь просто он поджимал хвост и принимался скулить от одного ее грозного взгляда, если бывал обнаружен в местах, где ему лежать было не положено, на хозяйской кровати, к примеру.
- Ангел мой, боюсь ты не говорил, что это займет весь день, - Алекто мазнула по супругу взглядом и, все ее внутренности, как кривое зеркало, отразили его приподнятое настроение в виде глухого раздражения. Тут не нужно было даже гадать. Ричард опять не сделал это. Она не стала напоминать ему, когда вышли отведенные на отношения с этим Ларри полгода. Забыл, один раз не считается, не хотел совсем уж рубить с плеча, поберег психику и хочет подвести к этому помягче - она оправдывала его после каждого такого рандеву, видя, что муж буквально светится после этих встреч, будто его всего обмазали радием, а не чужим гелем для душа, оставлявшем дешевую отдушку еще долго витать в воздухе. Но пошел восьмой месяц... Алекто бережно, но твердо выпуталась из навязанных объятий. Ричард слишком хорошо ее знал, знал, как надо сделать и что надо сделать, чтобы она забыла хотя бы на время то, что он обсуждать не хотел. Чай с мятой был такой же грязной игрой, как подножка в футболе.
- В этом нет необходимости, я уже нашла им подарки и обо всем договорилась касательно праздника. А ты ... - Алекто устало потянула тяжелый платок с волос, которые после дня в лесу были потными и липкими у корней, - поздновато спохватился, не считаешь?
В любом другом случае, она не стала бы делать из мухи слона и уж точно не стала бы впутывать в их отношения детей, но сейчас все валилось в одну кучу. До дня Рождения девочек оставалось каких-то десять дней. Когда месяц назад она спросила у мужа есть ли у него идеи - тот только пожал плечами и снова уткнулся в телефон, так что Алекто взяла все в свои руки, как всегда. Потому что, если доверить младших девочек Ричарду (старшую-то они с чистым сердцем давно уже запихнули в крайне элитную школу-интернат и успокоились, сочтя свою миссию по воспитанию выполненной)- они умрут с голода, или, если он вспомнит о существовании доставки еды вроде пиццы и суши - от скуки, потому что им - восьмилеткам - будут читать неадаптированного Шекспира или Диккенса - даже не Вудхауса. К счастью, для решения проблем с детьми существовала Тахани. Тахани, несмотря на своё цветное происхождение была превосходной няней, относящейся к тому типу вполне себе английских воспитанных девиц, что были согласны на проживание в доме, были совершенно невидимы при этом, и которые не замечали ровным счетом ничего, являясь при этом для детей одновременно и авторитетом и лучшим другом. Уезжая на очередные съемки в африканскую саванну или в Европу, Алекто знала, что с малышками не случится ровным счетом ничего, в какие бы тяжкие не пустился бы Ричард в ее отсутствие. Но, судя по всему, теперь даже присутствие супруги в доме не удерживало того от проступков.
- Хорошо, дай мне полчаса... нам надо взять паузу и не устраивать ссоры из-за пустяков.
Ей следовало успокоиться. Загнать свои эмоции под замок и оставить их гнить там - в темнице, потому что на мужа она не имела никаких моральных прав. Она согласилась на фальшивый брак, они создали это Соглашение, которое до поры до времени работало, как часы. Так чего она еще хотела? Алекто разобрала ружье, вытащила из него патроны и спрятала там, куда не могли добраться дети, запихнула все в полагающийся для огнестрельного оружия сейф, выпуталась из пропахшей кислым потом одежды, смыла с себя запах охоты под горячей, как лава, водой, но желаемого облегчения все эти механические процедуры не принесли. Напротив, на душе у Алекто стало совсем противно. Если верить романам и сценариям - как-то так должна была ощущаться ревность.
Вода с волос лилась ручьями, оставляя серые разводы на безупречно белом акриле: черная - под вороно крыло - безаммиачная краска которой ее залили перед последними съемками, смывалась слишком быстро - будто ее организм отвергал всю ту химию, что в него пихали с таким трудом. Будто он отвергал вообще все право на яркость. Она вытерла запотевшее зеркало в ванне ладонью и ужаснулась. Лицо было серым - с тех пор как она заработала себе язву и без того не шибко насыщенный румянец окончательно пропал, оставив после себя только систематические боли в желудке, проявлявшиеся особенно остро, если она вновь принималась чередовать кофе с сигаретами вместо того, чтобы отправиться за ланчем.
Ричард, как и обещал, ждал ее на кухне и даже чай заварил. Мина у него была кислой, он даже не пытался блефовать и делать вид, что ему нравится направление, в которое их диалог непременно должен будет сегодня зайти. И как бы ей не хотелось бы садиться по другую сторону стола, на безопасном расстоянии - Алекто села рядом с мужем вдоль другого ребра - и с решимостью камикадзе решила начать сразу с животрепещущего вопроса.
- Мы оба знаем правила, Рик... я не хочу быть той сукой... но... это серьезно. Восемь месяцев. Я дала тебе достаточно времени, чтобы ты мог сделать это красиво, или вовремя, или относительно безболезненно... - слова липли к небу. Они застревали во рту, но она упорно продолжала говорить, разве что паузы между фразами были слишком большими, а голос - тихим. Вопреки привычке Алекто не репетировала перёд огромным трюмо то, что и как она собирается сказать. Быть может, она впервые в жизни понадеялась, что речь ей не понадобится и, как обычно, жизнь ее разочаровала.
Ощущение жжения где-то в совершенно неожиданном месте усиливал запах. От Ричарда пахло изменой. За последние несколько месяцев это слово у Алекто стойко стало ассоциироваться с определённым набором ароматов, включавших в себя ноты жидкости для электронных сигарет и низкопробного тонера для принтера. Лоуренс оставлял на ее муже куда больше следов, чем успели оставить все прошлые мужчины вместе взятые, настолько больше, что те стали перекрывать ее отметины: узел на галстуке из вычурного Тринити сначала сменился Виндзорским, а потом и вовсе пропал вместе с галстуками на каждый день, пропал привычный и извечный древесный одеколон, сменившись чём-то едким и пахнущим кожей. Ричард даже почти перестал курить, может, не до конца, но он точно перестал высаживать по полторы пачки сигарет в день крепостью отнюдь не ноль запятая шесть миллиграммов никотина на штуку. Ей бы следовало порадоваться за мужа, но, если изменения заметила она - скоро заметят и остальные. Разве им нужен был скандал в прессе? Они что зря так долго жаждали спокойствия?
- Я знаю, что в нашей ситуации говорить это неуместно, но я, правда, люблю тебя и очень надеюсь, что ты возьмешь себя в руки и сделаешь все правильно. - Алекто потянулась через столешницу к чужой руке и едва заметно сжала чужие пальцы. Она знала, что Ричарду всегда гораздо тяжелее, чем ей. Она бродила по щиколотку в эмоциях, он тонул в них, захлебывался каждый раз, но продолжал нырять за призрачным голубым жемчугом. Если не она, то кто протянет ему руку в этом океане? Не вшивый же мальчишка, у которого еще молоко на губах не обсохло. Нет, те бросят Ричарда, как только на горизонте замаячит рыба покрупнее, чем режиссер, который бездарно профукал свой шанс стать вторым Стенли Кубриком, обменяв его на то, что любой человек не мог сказать о Ричарде Торнхилле ничего плохого. Хорошего тоже, если честно, но то были мелочи.
[NIC]Alecto Thornhill[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/yFADgHa.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
[LZ1]АЛЕКТО ТОРНХИЛЛ, 40 ^y.o.
profession: актриса;
personal devil: Richard,
little angels: Abigail, Anette & Odette
[/LZ1]

Отредактировано Romana Wilson (2020-10-18 20:59:43)

Иногда Алекто казалось, что она совершенно не знает собственного супруга. Да и могла ли она знать, если они, по сути, были друг для друга совершенно чужими людьми? Они оба словно застряли в затянувшейся молодости, когда ввиду стесненных средств ищешь себе соседа по квартире, даром что они оба происходили из тех семей, членам которых никогда не приходила такая идея в голову. Для того, чтобы лишиться средств к существованию, поставляемых родителями, что подпитывали их в процессе становления, как личностей, нужно было учудить что-то такое этакое, на что у чопорных британцев, которыми они с Ричардом являлись до мозга костей, не хватило бы банально духу. Так что они заменили не шибко благовоспитанных однокурсников на друг друга, продолжая, по большей части, жить параллельно друг другу, и, если бы особняк был еще самую чуточку больше - вообще бы не пересекались. Они были довольны. Если в мире и существовала более длительная пиар-компания по приклеиванию бороды какому-то гею, то тот до сих пор не вышел из шкафа.
И тем необычней казалась эта внезапная вспышка. Алекто искренне полагала, что первой сорвется она, не потому что она не могла лгать, и не потому, что могла в кого-то влюбиться (какая глупость эти ваши розовые сопли, право слово). Их брак, в первую очередь, был выгоден Ричарду, их союз, как Великая китайская стена, защищал от общественности его пристрастия. 
Пятнадцать лет назад Ричард Торнхилл был завидным женихом, которого она вовремя поймала в свои браконьерские сети: он был подающим большие надежды молодым режиссером, которого наперебой нахваливали набриолиненные седовласые левретки, именуемые матерыми критиками. Те говорили о высоком напряжении его работ, о каком-то глубоком подтексте и очевидном индивидуальном стиле, который, на удивление, был уже сформирован к столь юному для режиссеров возрасту, и, в особенности, об умении показать квинтэссенцию драмы в двухминутной сцене пятичасового чая. Он действительно был талантливым гадёнышом, но куда все делось?
Ее же пятнадцать лет назад не хаял только ленивый. Деревянная игра. Одно выражение лица на все эмоции. Единственное, что она может - мелькать сиськами в третьесортных слешерах и визжать, как банши, а давать ей роль, значительнее, чем селянка номер три - преступление против театра. В добавок, ее шрамы на руках упорно связывали с селф-хармом и только ленивый не пытался выбить из нее признание в психическом расстройстве.
А потом что-то сломалось в череде вещей. Им была нужна самая бестолковая актрисулька из возможных - оттенить талант увядающей звезды, который опустился уже до камерных театров. «Диковинная болезнь» - чистенькая, ещё не запятнанная громкими именами французская (перевод на английский был топорным) пьеса, написанная в две тысячи третьем, должна была стать его новым триумфом, но она вырвала тот из его рук тем самым криком банши, который все осуждали. Театралы рукоплескали стоя, не отпуская даже после четвертого поклона. В газетах не было ни строчки о ее оплывшем напарнике, который вообще не трезвел, зато все внезапно увидели полутона в ее мимике. Самое удивительное - этот переворот с ног на голову совпал с мутным снимком в газете "Sun", где рука Ричарда лежала на ее левой коленке куда выше, чем позволяли приличия. За один театральный сезон Алекто Уимзи полетела по лестнице вверх, прыгая через две, а то и три ступени, и вот, спустя годы, она почти на самом верху, а где ее муж? Преподает азы в колледже искусств?
В любой момент Алекто могло перестать быть выгодно быть женой второсортного режиссера. Она считалась одной из самых кассовых актрис своего поколения - стоило только свиснуть и пиар-агенты найдут ей другого такого же фальшивого мужа - постатуснее и который, возможно будет немного состоятельнее в исполнении своих мужских обязанностей. Стоило только свиснуть, и ей найдут даже жену, чтобы добить этот консервативный мир. Порша де Росси и Эллен Дедженерес могут кусать локти о возможной громкости скандала, а ей притворяться той, кем она не является, не впервой. Но она не гонялась за дешёвыми новостями - отсутствие черного пиара такого рода было само по себе пиаром.
Но сорвалась не Алекто - сорвался Ричард, его словно укусила какая-то муха. Как-то так, по ее мнению, и должен был выглядеть кризис среднего возраста. Количество лет, намотанных на счетчике, подходило. Жизненных решений, которые, по идее, требовали переоценки, тоже было в избытке.
-Не богохульствуй! - почти на автомате попросила женщина. В бога Алекто верила приблизительно также, как взрослые люди верят в барабашку, но привычки брали своё. Однако, простая по своей сути просьба превратилась в пикировку, а тут уже до камерного скандала было рукой подать. Ссорились ли они с Ричардом до этого? Было дело, но все разы Алекто могла пересчитать по пальцам и никогда, кроме того раза прямо посреди первой брачной ночи над ними не витал призрак развода.
Она смотрела на мужа удивленными глазами. Алекто не узнавала этого человека. Ричард Торнхилл, которого она знает, боится собственной тени и косых взглядов. Ричард Торнхилл, которого она знает, до полусмерти не хочет брать на себя ответственность за свою жизнь - ему проще вверить эту ношу ее обманчиво хрупким рукам. Ричард Торнхилл, которого она знает, не любит никого, даже самого себя. Что этот мальчишка сделал с ее мужем? Алекто молчала - у нее в голове был целый рой разных мыслей, и одна хуже другой. У нее есть километровый список претензий, но имеет ли смысл озвучивать их слух? Ричард и так все их знает. Они шли на это сознательно, никто не хватал другого за руки, не бросался в ноги и не умолял. Никто не глотал снотворное и не пытался наложить на себя руки, никто не устраивал сцены, чтобы удержать другого. Они сели за стол переговоров и просто пришли к выводу, что им выгоднее быть вместе - вместе плести эту паутину лжи, нежели пытаться выжить поодиночке. А теперь он говорит, что устал. А она не устала? Положа руку на сердце Алекто могла играть эту роль до гробовой доски. Ричард был лучшим, что случилось с ней. Если ложь была платой - не столь великой была эта цена.
Почему Ричард должен расстаться с Ларри? Вопрос казался странным, неуместным из-за очевидности ответа. Потому что тогда все узнают, потому что чем дольше этот юноша рядом, тем меньше Ричард похож на самого себя. Люди в их возрасте не меняются, они уже обожженные статуэтки, замершие в статичной позе, что придала им их личная история. Пытаться что-то изменить бесполезно — это лишь приведет к сколам или и вовсе поломке. Потому что этот Лоуренс ломал ее Ричарда. Ломал под себя, а тот даже не замечал изменений.
- Потому что или я или кто-то другой. Люди так устроены. В их сердцах отведено место лишь для кого-то или чего-то одного. Для работы, для супруга, для собаки или для ребенка, даже если детей этих множество, то любят искренне лишь одного.
- Потому что это было и твое решение, если ты забыл, - Алекто передернула плечами, когда Ричард поднялся с места... Она замерзла. С плохо вытертых волос за шиворот натекло огромное количество воды, одежда со спины буквально пропиталась ей насквозь и теперь прилипла к коже. Это не было нервным. Это не могло быть нервным.
- Ну и беги, трус... Конечно же, Ларри поможет тебе, когда ты будешь лежать в позе эмбриона на кафельном полу в ванной и реветь белугой, - улетело ему во внезапно распрямленную спину. Это было подло - бить по самым тяжелым воспоминаниям, но ей было не легче. Звук захлопнувшей двери прозвучал так же громко, как если бы Ричард на полном серьезе взял что-то из коллекции огнестрельного оружия и выстрелил в нее в упор. Алекто уронила голову на руки, сложенные на столе, и тяжело выдохнула. Слез не было. Никто, стоящий за кадром, не отдал команду плакать.
[NIC]Alecto Thornhill[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/yFADgHa.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
[LZ1]АЛЕКТО ТОРНХИЛЛ, 40 ^y.o.
profession: актриса;
personal devil: Richard,
little angels: Abigail, Anette & Odette
[/LZ1]

Отредактировано Romana Wilson (2020-10-20 00:06:10)

Свет не горел нигде – Ларри уже лег спать, собираясь как следует отдохнуть перед завтрашними лекциями. Обещают насыщенную программу и даже тем, кто хорошо все схватывает, в конце семестра придется несладко. Впрочем, о своей учебе он сейчас думал в последнюю очередь: на губах мальчишки играла улыбка, которая явно говорила о том, что его мысли сейчас витают далеко от учебников и занятий, раз за разом возвращаясь к Ричарду. Его теплым рукам, жадным губам, стуку сердца, который чувствовался даже через грудную клетку. Шейн обожал засыпать, положив голову на плечо своего любовника, отчетливо слыша медленное и размеренное биение. Ему казалось, что вот оно счастье – в таких вот мгновениях, в совместных прогулках, в поездках на пляж, где можно было подставлять лицо солнечным лучам, переплетаясь пальцами, чувствуя друг друга. Завтра будет новый день, полный такого же беззаботного щенячьего счастья, которым Ларри просто упивался. Он не знал, что умеет так любить – будто светился весь рядом с Ричардом, ни капли не беспокоясь о том, как он при этом выглядит и что о нем думают. Он знал, что влюблен в этого мужчину, что хочет быть с ним, что счастлив все время, пока находится с ним рядом. Ничего не имело значения: ни разница в возрасте, ни то, что Ричард женат. Все это уходило будто бы на второй план, тусклыми кулисами оставаясь на фоне всепоглощающей страсти.

Из сна Ларри выдернул настойчивый дверной звонок: он никого не ждал так поздно, но все же решил узнать, кому он потребовался. Может быть, что-то важное или срочное, то, что никак не могло потерпеть до утра? Так и было: на пороге стоял Ричард, и парнишка даже если бы захотел, не сумел бы сдержать свою радость при его виде. Жаль, что приходилось терпеть целую вечность, прежде чем дверь скроет их от посторонних глаз соседей. Только оставшись наедине можно обнять так, будто бы они не виделись месяцы, а не всего несколько часов. Ларри истосковался, и никак не мог перестать улыбаться, пока целовал, пока спускался ладонями вниз по спине, пока прижимался так крепко, будто собирался слиться с ним в единое целое.

- Ты же знаешь, я всегда тебе рад. – Юноша не лукавил, когда говорил это. Он действительно был бы счастлив визиту любимого и в четыре утра, и как сейчас – поздно вечером. – С ума без тебя сходил, считая, когда мы еще увидимся. – Тихий шепот прямо в губы, и все такая же мальчишеская улыбка, которая пока не обросла циничностью и лукавством. Ларри весь был как открытая книга – не умел и не хотел скрывать то, что чувствовал, ввергая в сомнение тех, кто рядом. С Ричардом он был по-настоящему счастлив, и вряд ли мужчина хоть на секунду сомневался в этом. Их скоротечный роман так быстро перерос во что-то более крепкое и серьезное, привязывая их невидимыми нитями друг к другу. Мезальянс по всем статьям, но какая к черту разница, если весь мир сошелся клином на этом мужчине, который обнимал, вдыхал запах волос, перебирал пальцами кудри.

- Что-то случилось или ты просто зашел? – Никаких упреков, и Ричард знал, что в вопросах Ларри нет никаких скрытых смыслов и двойных доньев. Ему правда интересно, он не ищет способ вывернуть все его поступки и слова себе на пользу. – Могу предложить тебе чай, только он должно быть немного остыл. В отличие от меня. – Он снова прижался, целуя, собирая в этой простой ласке все то, что не произнес вслух.
[NIC]Lawrence Shane[/NIC]
[SGN]-[/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/YDLF7ik.jpg[/AVA]
[LZ1]ЛАРРИ ШЕЙН, 19 ^y.o.
profession: студент;[/LZ1]

Если кого-то и смущали их отношения, то не Лоуренса – для него все это приобретало кристальную чистоту первой любви, еще ничем не испорченной, не испачканной, не изранившей до боли. Он раскрывался своим чувствам, как цветок, когда взошло солнце, и не собираясь упускать ни единого мгновения счастья. Поцелуй, еще один, и еще – оторваться невозможно, хотя они и виделись не так давно:

- Я соскучился по тебе. Знаю, как это глупо, но… - Ларри улыбнулся и пожал плечами, исчезая в квартире в той стороне, где располагалась небольшая и уютная кухня. Ричард прошел следом, занимая уже полюбившееся место – они знали друг о друге достаточно, чтобы даже в молчании им было комфортно. Мальчик разливал по парным чашкам чай, что-то напевая себе под нос, явно в приподнятом настроении – вторжение и потревоженный сон отошли на второй план, когда в его тихий вечер ворвался любимый мужчина. Между ними теперь две горячие чашки, а сам Ларри готов был сделать первый глоток, когда услышал слова о том, что нужно поговорить. Это всегда значит что-то плохое, хорошие разговоры не начинают с подготовки. Он поставил чашку на стол, улыбка погасла, будто бы внутри выключили лампочку, которая освещала своим светом все вокруг. Серьезные разговоры с любимым человеком – это плохо, и это знает даже по уши влюбленный юнец, для которого все впервые.

То, как Ричард начал и вовсе не сулило ничего приятного дальше – он будто бы подслащивал горькую пилюлю, которую планировал оставить напоследок. А пока все выглядело так, будто он режет собаке хвост по кусочку вместо того, чтобы отсечь одним ударом. Его слова настораживали и напрягали, острыми тычками показывая где-то под ребрами. Пока не больно, но уже неприятно.

В смысле так не может продолжаться? Если им обоим хорошо, то почему нет? Зачем все усложнять? Почему нельзя быть счастливым здесь и сейчас? Только если Ричард не разлюбил, иных вариантов Ларри не видел. Когда люди влюблены друг в друга, они не задумываются ни о чем вокруг, особенно когда им 19 лет. Может, с возрастом он станет другим, но пока он желал дотянуться до всего, распахивая душу, выворачивая ее полностью перед тем, кого любил до безумия, свойственного совсем юным особам. Лоуренс обхватил пальцами чашку, чтобы хоть немного скрыть собственные переживания, не перебивая своего мужчину, решившего наведаться ночью, чтобы расставить все точки в их отношениях. Рука Ричарда коснулась ладони парня и тот не одернул ее, поднимая на него свои глаза. Он готов принять все, что скажут ему сегодня, он благодарен за то счастье и тепло, которое мужчина дарил ему каждую проведенную вместе ночь.

- Пожениться? – Лоуренс просто повторил на автомате, не в силах сразу осознать то, что только что сказал Торнхилл. Ему могло послышаться, мужчина ведь мог сказать «расстаться», а расстроенный парнишка услышал то, что услышал, то, от чего его сердце на секунду замерло в груди, а после бешено пустилось в галоп. В глазах Ричарда плескалось безумие, но в нем Щейн видел отблески собственных отчаянных чувств.

Что он мог сказать?
Что он мог сделать, когда ответ требовался сейчас?
- Да!
Ничего другого и быть не могло.
И ничем другим, кроме как поцелуем, закончиться и не могло

[NIC]Lawrence Shane[/NIC]
[SGN]-[/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/YDLF7ik.jpg[/AVA]
[LZ1]ЛАРРИ ШЕЙН, 19 ^y.o.
profession: студент;[/LZ1]

Одной из многих вещей за которые Алекто была благодарна судьбе было то, что ее руки после всего того, что выпало на их долю не потеряли кожной чувствительности, она по-прежнему была способна чувствовать мир на подушечках пальцев, брать его в свои ладони и знать, что она там, не опуская взгляда, ощущать прикосновение огня и перебирать страницы. Именно этим женщина и занималась, пытаясь утопить себя хоть в чем-то, что могло позволить ей забыть на какой ноте Ричард вчера хлопнул дверью и отправился в закат. На счастье у нее была целая стопка сценариев, присланных ее агентом. Восемьдесят процентов из них всегда были шлаком, в десяти - она не видела себя, хотя создатели считали, что она впишется, или хотя бы хотели попробовать ее вписать, за остальные роли приходилось бороться, или с собой, или с другими женщинами. Чем старше она становилась, тем предложения становились ... нет, не скоромнее, другими. Немой вопрос, когда ей начнут предлагать, роль матерей главных героинь уже вращался в воздухе. Пока ее экранным детям было восемь - двенадцать, но скоро ее ждали фильмы из разряда "coming-of-age", снова. Бестолковые, полные клише... Шестисот-страничный сценарий ощутимо оттягивал пальцы, но она продолжала уперто перелистывать страницу за страницей: футуристический боевик, претендующий на философию, Дрейк знал что ей присылать, но все же это был не фильм - мини сериал и снимать собирались, как всегда, у черта на куличках. Австралийская пустыня. Алекто слишком хорошо помнила изматывающую жару и дым от пожаров, охвативших буш, когда она была там в последний раз. Пауки, змеи - она их не боялась, а вот огонь до сих пор иногда вызывал странное чувство за грудиной, у кого-то чуть меньше способного к самоконтролю, пожалуй, способное превратиться в паническую атаку.
Ричард появился после одиннадцати... в то самое время, когда в доме всегда не был ни одного постороннего. И это было не к добру. Даже звук его шагов, приближающихся к двери, звучал иначе. Она сказала бы, что холодно-решительно.
Вместо приветствия Алекто лишь неразборчиво угукнула, поднимая руку в предупредительном жесте. Что бы Ричард не собирался на нее сейчас вывалить - сначала она дочитает абзац. Но все же Алекто убрала ноги с сидения второго кресла в гостиной, позволяя ему самому решать: садиться или нет.  Но Ричард замер, как истукан, так что ей пришлось встать и подойти к нему. А потом он сказал то, что собирался сказать. И ничего... Видимо, ее сердце знало ответ раньше, чем ее уши услышали, и, судя по всему, знало настолько давно, что успело даже смириться. Все что ее выдало - тяжелый вздох - Алекто и не думала задерживать дыхание, это получилось как-то само по себе.
- Одиннадцать дней. Мы спокойно, с каменными лицами отпразднуем девятилетие дочерей и лишь потом займемся бумагами. Когда все закончится, я заберу девочек с собой на съемки в Австралию.
Где-то она уже это слышала, где-то на самом дне ее подсознания, в черных водах забытых вещей хранился подобный диалог... Она узнавала его по кускам, слышала голос своего покойного отца... Как жаль, что мама погибла еще раньше, когда взорвалось авто. Папа всегда повторял ей, что в их семье - все браки до гробовой доски. Без исключений. От Уимзи можно уйти лишь вперед ногами. Но или эпоха поменялась или... Алекто бросила скользящий взгляд в сторону мужа.
- Мне бы пошел траур. Мне всегда шел черный. - мысль была шальной, будто вырванной из контекста. Это, несомненно, решило бы проблемы, но Ричард слишком глубоко пустил в ней свои корни, чтобы она действительно могла сделать это. Папа - мог. Она знала, что это он стрелял..., знала с самого раннего детства. Убийцу так и на нашли потому, что, стоя за зеркалом Гезелла под пристальным взглядом констебля, она уверенно, как прирожденная актриса, ткнула забинтованным пальцем в совершенно незнакомого мужчину. А потом - совсем скоро - у нее появилась новая мама, которая любила ее куда больше, чем любила настоящая. Новая мама была молодой и красивой, она позволяла Алекто держать тарантула в спальне и разрешала Дику - тибетскому мастифу спать с падчерицей в одной кровати.
- Что мы скажем прессе? Или ты собираешься рассказать всем обнаженную правду? - она вернулась в кресло и практически притащила Ричарда за собой в соседнее. До полусмерти хотелось курить, но табак и язва были несовместимыми вещами, приходилось выбирать между сомнительным удовольствием и отсутствием болей... Пока она выбирала нормальную жизнь, - Нам нужен план. Если хочешь, то я могу взять удар на себя, а вы мирно схоронитесь до поры до времени. Меня потопить не так просто.
Ей действительно нужен был план: что говорить, кому говорить, и для чего говорить, ей нужен был трезвый, вдумчивый сценарий, который можно было сыграть, как и любую другую роль. А еще был Реджинальд... из всех ее ухажеров за все эти годы, безалаберный престарелый (то бишь слегка за тридцать) байкер, работающий в пусть и в элитной, но автомастерской, меньше всего подходил на роль мужчины, который мог послужить причиной развода. Он и так был прилипчив, как банный лист, а теперь еще и это... Нельзя было сделать это сразу, когда вышли полгода, если уж Ричард так хотел развалить их карточный домик? До того, как этот "плохой парень" появился в ее жизни?
- Ты могла бы повесить его на одном из его шелковых галстуков... Ричард бы прекрасно выглядел среди хрустальных подвесок люстры, что висит на парадной лестнице.  Небеса плакали, когда ангел упал с них... Прекрасная же метафора! - да, определенно роль ведьмы в последнем ужастике еще не полностью отслоилась от ее психики. Или то говорила она настоящая?
- Рич, рано улетать на девятое облако... Ты... мы насмерть прибиты к земле. Я хочу, чтобы ты сейчас собрался с мыслями и сказал мне, что ты собираешься делать после развода. Как быстро, насколько публично и так далее. Нам придется доиграть этот акт вместе, и я готова тебе и Ларри подыграть.
Хруст стекла, шипение, грохот взрыва. Это было где-то совсем близко, Алекто чувствовала боль в шрамах, фантомный призрак той старой боли.  От Уимзи не уходят... Уимзи всегда получают, что хотят. - Если она хочет оставить Ричарда себе - кому-то придется его отпустить, Ларри придется его отпустить, а если тот не захочет, то Алекто уже знала, что сделает... Глаза у людей так похожи на оленьи. Она не заметит разницы. 
[NIC]Alecto Thornhill[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/yFADgHa.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
[LZ1]АЛЕКТО ТОРНХИЛЛ, 40 ^y.o.
profession: актриса;
personal devil: Richard,
little angels: Abigail, Anette & Odette
[/LZ1]

Алекто смотрела на то, как лихорадочно ее супруг пытается считать ее эмоции и силится найти хоть одну причину, чтобы начать ненавидеть мать собственных детей, но она совершенно не собиралась потакать ему, как ребенку. Вырос давненько - может самостоятельно нести ответственность за собственные решения. Он может считать ее кем угодно, но наивной дурой, которая все эти годы была уверена, что она сумеет изменить чужие константы, миссис Торнхилл не была, даже тогда, когда история их брака только начиналась. Она не уничтожила жизнь Ричарда, залепив ему пощечину в виде заявления об аннулировании брака, сделав достоянием общественности его ориентацию прямо там, на берегу, она не подала на развод месяца через три, сославшись на то, что отношения это одно, а брак - дело совершенно другое, решив что забредет в воду лишь по колено, ничего же дурного не случится. Нет, она была с ним годы, двинулась с ним в черный, как обсидиан шторм, зная, что однажды что-то такое произойдет, зная, что все эти почти десятилетия они будут лишь в оке бури и однажды.... Однажды штиль пройдет, и они вернутся к тому, с чего начали. В других масках, в других ролях, но все те же.
- Перестань извиняться. А то я передумаю... Рич, я знала, что когда-то это случится. Не надо посыпать голову пеплом и заламывать руки, - как-то на автомате Алекто пересела со своего места по другую сторону баррикад на подлокотник того кресла, что занимал Ричард, и зачем-то клюнула его в макушку, да так и осталась сидеть с одной рукой вокруг его плеч и лицом спрятанным в чужих волосах. Муж теперь не видел ее лица, а сыграть лишь голосом было значительно проще, - Я рада, что ты наконец нашел своего человека. Тем более это вовсе не значит, что мы обязаны обнулить наш шахматный счет или встречаться теперь лишь на каких-нибудь кинофестивалях. Да, нам придется думать трижды, прежде чем сесть где-то поболтать на террасе, но все решаемо. А еще тебе стоит взять номерок к трихологу... Кажется, твои залысины стали чуть больше. Са-амую малость.
Это было подло, надавить на одну из болевых точек Ричарда - его войну с возрастом и типичным для британских аристократов облысением. Его "залысины" не существовали, в отличие от седины на висках, что давно была его спутницей. Но Ричард знал Алекто как облупленную и ей срочно надо было прикрыть свою внезапную вспышку нетипичного альтруизма. Но зато он купился, поверил в то, что она действительно собирается его отпустить... Одиннадцать дней. У нее на все про все было меньше двух недель.
Три таблетки аспирина натощак. Запить апельсиновым соком. Не есть до головокружения. Пачка Мальборо в день. Алекто даже не ведала как сильно она на самом деле скучала по сигаретам пока не прикурила первую за последние четыре года. Такими темпами язва должна была открыться аккурат к дню рождения близняшек и в случае необходимости обеспечить ей алиби. Алекто надеялась, что алиби ей не понадобится...
Она влезла в телефон Ричарда и добыла номер Ларри, даже пароль снимать не пришлось - входящее смс позволяло с легкостью считать номер прямо с экрана блокировки. Слащавая смс-ка вызвала у нее приступ боли в желудке, хотя, возможно, язва уже напоминала о себе.  Остальное было делом техники. Людей Алекто Уимзи очаровывала на раз-два, если это было ей надо. Изначальный план был таков - попасть в квартиру к этому студенту. Соблазнить того. Швырнуть, как гранату, мужу доказательства того, что его ангел гонится за деньгами и славой. Если это не сработает, то тогда она прибегнет к плану Б - запугиванию. План В был убийством. Телефон- автомат для связи. Общественный транспорт, даже не такси, длинная пешая прогулка. Удивительно, но стоило ей спрятаться за ролью невзрачной женщины в мешковатой одежде с чужого плеча, люди ее перестали узнавать. Те, кто вчера бежали бы с другого конца улицы за автографом, сегодня скользили по незнакомке с дредами (сальные фальшдреды из цветных ниток для вязания сделать куда проще, чем убедительную прическу с ровной линией волос с париком, а черные корни сейчас у каждого второго), септумом и проколотой бровью (оба пирсинга фальшивки, но довольно удачные, утащенные из шкатулки старшей дочери, которая не стала брать те в частную английскую школу-пансионат) недоуменным взглядом не узнавая в женщине с акне и красными пятнами на лице (она подкрасила их помадой, но кто об этом знал?) голливудскую актрису. Всегда бы так!
Ларри узнал ее по голосу, не по лицу. Он искренне пребывал в недоумении что же жене его, прости господи, бойфренда понадобилось от него. Она попыталась с ним флиртовать. Безуспешно. Обрисовала дальнейшие перспективы довольно красочно - те юную горячую голову не пугали. Алекто была достаточно умна, чтобы не снимать текстильных перчаток в помещении. Она была достаточно хитра, чтобы отказаться от предложенного исключительно ради приличия кофе. И она была достаточно холоднокровна чтобы свернуть другому человеку шею... Алекто просто отвлекла его, сказав, что забыла шарф на диване, он повернулся к ней спиной. Даже пользоваться револьвером не пришлось. Когда она запихивала тело в ванную, заливала всей найденной в доме бытовой химией, засыпала стиральным порошком, и сверху заклеивала крышкой из скотча и душевой шторки, ей показалось, что в глазах трупа с едва пробивающейся щетиной над верхней губой застыло немое удивление: "Я просто любил и никому ничего дурного не сделал, и что вы со мной сделали?"
Алекто проверила домовые счета... Оплачено позавчера. Еще месяц не хватятся. Мобильный воткнула в розетку, чтобы тот раньше времени не ушел в режим "все зоны действия в сети", создавая вид, что человек не берет трубку по собственному желанию, а не потому, что он медленно растворяется в едкой смеси химикатов.
А потом Алекто вернулась на стартовую точку в лес. Дреды она вытащила из волос и спалила их при помощи зажигалки все до единого. Ее мобильный благополучно (намерено) сдох еще пару часов назад в месте номер два - до того, как она двинулась в гости к Лоуренсу. Влажной салфеткой она стерла остатки грима, не оставив от него никаких следов. Там же, в припаркованной машине она переоделась в свою нормальную охотничью одежду, а не собранную из секонд-хендов, разложила костюм смерти по разным полиэтиленовым пакетам. Она посмотрелась в зеркало, но обнаружила себя не настолько уж изменившейся, разве что синяки под глазами стали ярче. Ничего в ее лице не выдавало тот факт, что сегодня днём она спланировала и совершила убийство.
На путь до места назначения номер два пришлось потратить вдвое больше времени. Алекто ехала в объезд, останавливаясь на заправках и в кафе фастфуда, чтобы избавиться от всей одежды, растерзанной на невнятные тряпки, раскидав их по такому радиусу, что ни одна собака не могла бы их связать. Она знала где камеры. Камеры ее в образе смерти не видели, они не видели ее и в образе охотницы, въехавшей в другое место разрешенной охоты отнюдь не утром. Три таблетки аспирина на голодный желудок. Вдох. И не дышать. Алекто буквально почувствовала момент, когда боль в желудке стала невыносимой. Хорошо бы провалиться в настоящий обморок к моменту, когда обнаружат. Она осела у дерева и принялась считать... По ее расчетам Ричард хватится ее в одиннадцать вечера. Он же должен ее хватиться.
[NIC]Alecto Thornhill[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/yFADgHa.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
[LZ1]АЛЕКТО ТОРНХИЛЛ, 40 ^y.o.
profession: актриса;
personal devil: Richard,
little angels: Abigail, Anette & Odette
[/LZ1]

Отредактировано Romana Wilson (2021-04-05 23:31:46)

Она переиграла саму себя - к такому неутешительному выводу пришла Алекто, придя в себя в одной из больниц. Боль в желудке была настолько невыносимой, что первым порывом было скинуть тощее одеяло и проверить не разрезали ли ее по итогам этого дьявольского акта. Не хватало ей еще парочки шрамов на теле в комплект к тем, что были у нее на руках. Не разрезали... После разговора с врачом выяснилось, что им удалось обойтись эндоскопическим гемостазом. Простым языком - ей пришпарили поврежденные ткани, чтобы остановить кровотечение. Обезболивающие, капельницы, строгая диета, покой - ей давно были знакомы все те вещи, что следуют за болями. Но это не значило, что ей нравилось быть тем, кто на долгие дни превращался в объект, не имеющий права голоса: тебя куда-то ведут, чем-то поят и ты даже не уверена в том, что все эти таблетки не пустышки и не яд. Конечно, Алекто верила врачам, но все могло быть правдой. Белая, мертвая, сама ничуть не отличающаяся по цвету от синеватых простыней, с ввалившимся щеками и сизыми синяками под глазами
Ричард тоже был здесь, похожий на олененка Бамби: у него были такие печальные большие глаза, что ей почти стало его жалко. К сожалению, в отличие от супруга Алекто прекрасно знала, что тот может выдержать, а что приведет его в пучину отчаянья, а посему из последних сил продолжала играть. На самом деле, боль в желудке спустя пару дней стала почти терпимой, и даже в мазохистской манере приятной. Она редко испытывала хоть что-то похожее на эмоции, а боль тоже была эмоцией в своей основе. Да, не самой желаемой, но даже такая вещь была благословением. Хоть что-то в бесконечной пустоте.
- Эй, я буду в порядке, я же еще та омела, - она едва заметно сжала чужую ладонь, прежде чем показушно переложить руку Ричарда себе на горло в жесте покорной жены, будто пытаясь сказать ему: "Видишь, я дышу, мое сердце бьется, остальное - временно".
Со стороны такие вещи говорили о них куда больше, чем пламенные и фальшивые речи, а еще Алекто никогда не использовала те же актерские фишки, что использовала в роли миссис Торнхилл для других ролей. Это не давало никому усомниться в том, что это все по-настоящему. И все же она действительно была как омела. Растение-убийца, что опутывает и душит. Она уже и не помнила кто из них впервые назвал ее именем этого паразита, но это прозвище проникло в их хрустально- обсидиановый мир и укоренилось.
- Разве тебе не следует быть в другом месте? Тебя ждет целая туча людей, ты не обязан играть роль моей сиделки, - конечно, ей нравилось, что Ричард сидит рядом с ней и разве что пылинки не сдувает, но откровенно говоря, это немного напрягало, потому ее пугала неизвестность. То, что тело, замоченное в отбеливателе и остальной бытовой химии, найдут - было исключительно вопросом времени. И Алекто ждала этого момента с опаской. Она спланировала все, но быть может, что-то выпало из ее поле зрения - в конце концов она всего лишь человек. И даже профессиональные киллеры допускают ошибки иногда.
Но дни шли за днями, больница сменилась родными пенатами, а Алекто продолжала ходить исключительно, придерживаясь за стену и боясь распрямиться...Она определенно переиграла саму себя, потому что вместо того чтобы учить роль, она пыталась вспомнить какого это - быть человеком. Выходило из рук вон плохо...
А теперь Дрейк принес ей одобренный юристами контракт. Они собирались ждать пока она придет в норму. Алекто поджала губы и потом с легким сердцем поставила свой росчерк на толстой стопке бумаги. Было бы странно, если бы она отказалась. Такие роли попадались редко. Агент искренне удивлялся тому, что ее так внезапно накрыто приступом. Обычно беспокоиться следовало к концам съемочных периодов.
- Серьезно, я же не машина -болеть по команде... И мне уже даже не тридцать, давай будем честны по этому поводу. - Алекто дула на свое кипяченое молоко и завистливо посматривала на кофе, который пил мужчина. Как заботливая хозяйка она была обязана предложить, а у кого-то просто не хватило такта отказаться и не дразнить ее желудок. По крайне мере агент совершенно спокойно относился к тому, что она встретила его в одной ночной рубашке длиной до пола и одеваться подобающе не собиралась.
А потом ее телефон взорвался третью, звонил Ричард. Это было не в его духе - звонить без повода. Но не поднимать трубку сейчас было равносильно тому, что тот снова начнет прочесывать все окрестности в поисках ее тела, не удосужившись даже проверить дома она или нет.
- Это Рич... я отвечу. - Алекто дрожащей рукой сняла блокировку (она даже не играла, удержание трехсотграммовый кружки казалось подвигом Геракла) - Алло...
Ричард говорил какие сбивчивые оборвыши фраз, но сердце у женщины ухнуло в пятки. Торнхилл даже это не мог сделать нормально. Поперся к своему любовнику, когда жена тут почти при смерти со своей язвой лежит. Если бы Алекто могла бы убить и мужа - прикончила бы его в эту самую минуту не раздумывая.
- Ричард... - ее рука промазала мимо края стола из-за чего Алекто почти рухнула. Агент рванул к ней - ловить, так что даже пришлось думать о том, как дать мужу понять, что она не одна. - Я в порядке, Дрейк. Господи, Рич, куда тебя опять понесло... Серьезно, если ты опять поехал вытаскивать одного из своих студентов из опиумного притона я подам на развод!
Пункт первый - если все летит в тартар, то нужно пытаться изобразить из себя белку-летягу. Самый простой способ в этом случае сделать так, чтобы любая странность в рамках их семьи не казалась странностью для них. Они не могут говорить о том, что их брак - и не брак вовсе, так что да, будем делать из Ричарда Торнхилла ангела во плоти, потому что ей куда больше удаются роли отчаянных стерв.
- Где ты? И что случилось? Ты можешь перекинуть меня на видеозвонок? - Алекто знала, что скорее всего то, что обнаружил Ричард - посылка в ванной, но она не имела ни малейшего понятия как сейчас все выглядит и главное - она не имела права знать. Видео было хорошим решением, потом все можно будет спихнуть на внимательность профессиональной актрисы к деталям.
Пункт второй - ее целью было отвести подозрения от себя в той же мере, как и от Ричарда. И право слова, он не делал ее работу проще.
Дрейк выглядел озадаченным, потому что эту часть жизни Торнхиллов он обычно не наблюдал - его заботой были стопки контрактов для женщины. Дрейк- мужчина из мира кашемировых свитеров и клетчатых брюк был профессионалом, умеющим срезать все острые углы, и при этом он не пытался подлизываться - он всегда говорил правду. Правду, несмотря на полную двуличность Алекто любила - слишком уж была знакома с изнанкой мира. И из всех людей, которые так неудачно могли оказаться поблизости он, пожалуй, был лучшим вариантом. Никто не мог даже помыслить, что кто-то вроде Дрейка окажется с ними в сговоре.
Ричард что-то невнятно зашуршал, а потом их разъединило... Видеозвонок. Сейчас ей перезвонят. Сердце прыгало из горла в пятки, а из пяток в желудок, но ожидание убивало. Как Господи, они объяснят откуда у Ричарда ключи. Надо было задушить этого Ларри и обставить все как самоубийство - запоздало подумала про себя Алекто. Это было бы куда проще, чем тот многослойный Наполеон, который она соорудила просто из-за любви к драме. А если она где-то сфальшивит и все развалится.
- Звони в полицию, я сейчас приеду, только скажи - где ты, - вердикт был вынесен, как только в блюре камеры мелькнула затянутая скотчем ванная. - Что-то я не думаю, что кто-то так замачивает белье.
Повелась на красивую историю. Надо было скормить тело диким животным, или скинуть в море. Столько возможностей выйти сухой прошляпила, - Алекто ела себя буквально поедом, желудок разрывало от боли. А идеальное алиби теперь казалось шатким и хлипким. Она точно не была своим отцом. Тот проделал подобное с каменной рожей и на него даже никто не подумал.
[NIC]Alecto Thornhill[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/yFADgHa.gif[/AVA]
[SGN][/SGN]
[LZ1]АЛЕКТО ТОРНХИЛЛ, 40 ^y.o.
profession: актриса;
personal devil: Richard,
little angels: Abigail, Anette & Odette
[/LZ1]