SACRAMENTO |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » SACRAMENTO » Доигранные эпизоды » næturblómin
Guido Montanelli x Sonya Moon
The Start of 2021всякая история имеет свою концовку.
[NIC]Sonya Moon[/NIC][STA]your soul will be mine[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2VHBF.jpg[/AVA]
[SGN]__
[/SGN]
[LZ1]СОНЯ МУН, 25 y.o.
profession: слышащая;
[/LZ1]
Отредактировано Hannah Mercer (2021-02-16 21:39:17)
В текущей ситуации нужно максимально себя обезопасить, пусть даже для этого и придется побыть девочкой, что будет искать клад ночью посреди пустыни. Благо, оба пистолета находились не так уж далеко. Мун достала телефон, быстро включила режим фонарика, подсвечивая траву и землю вокруг. Не самое приятное зрелище, лучше бы всего этого не видеть. Заметила, каким же ужасным было тело мертвого человека, при свете электрической диодной лампочки труп выглядел как-то иначе, будто бы даже готов был встать и снова отправиться в бой. Как же хорошо, что подобное возможно лишь в сказках. Ей потребовалось всего не больше минуты, чтобы найти место, куда босс выбросил свое оружие, затем подобрала и свой ствол. Видимо, в конце концов, ей придется пистолет отдать, хотя это оружие неплохо может справиться с ролью защитника в экстренных ситуациях. Вот только законы этого штата весьма серьезные. Будучи гражданским лицом, довольно сложно получить во владение что-то подобное, придется сдавать довольно много тестов, получать целую кипу справок разных департаментов и организаций, а все лишь для того, чтобы иметь возможность в случае необходимости защитить себя, свой дом и своих близких. Конечно, эти правила можно было не только обойти, но и подогнать под себя, что, наверняка, делали представители разных мафиозных кланов и иных схожих структур.
Никто не мог знать наперед других раскладов ситуации, Соне бы ничего не сделали, прибудь сюда криминалисты и всякие люди, что разбираются в пулях, траекториях их попаданий и прочих вещах. Фактически, она лишь защищалась, да и то – выстрелить толком не смогла. Но ведь порезала, причем довольно сильно. Ну и, само собой, девочке будет несколько трудно объяснить, что именно она делала ночью на территории индейской резервации в компании столь подозрительных личностей с оружием наперевес. Пусть сегодня все останется в тайне. Копы прибудут, для них это будет довольно сложное дело, а если найдут хоть какие-то зацепки, ведущие на другое побережье, несомненно, подключат федералов. Вот те то ищейки как раз и смогут выследить если не Гвидо, который к тому моменту будет уже довольно далеко, то хотя бы этого беглеца, что теперь скрывается среди кустарников и небольших деревьев. Потери со стороны вражеской линии оказались больше. Фактически, выследить удалось всех, кроме лидера этой небольшой группы. Что ж, его судьба теперь целиком и полностью в руках, а точнее лапах местных хищных животных, которые, наверняка, будут рады полакомиться свежим и таким доступным мясом. С грустью в своих бездонных глазах восприняла фразу о смерти еще одного из парней Гвидо. Не знала этих людей хорошо, лишь изредка обменивались парочкой контрольных фраз во время изоляции на ферме. Они выбрали сложную жизнь, опасную, рискованную, и не смогли выдержать всех испытаний.
Люди потихоньку скапливались в небольшом и уютном домике. Теперь царила совершенно иная атмосфера. Адреналин остался где-то далеко за бортом, все силы направили на то, чтобы оценить ущерб. Мертвых уже не вернуть, но можно сделать так, чтобы живые такими оставались как можно дольше. Для начала, следовало оказать помощь Монтанелли и Селло, глаз которого оказался поврежденным. Мун отправили за аптечкой. Небольшой белый чемоданчик, в которого находилось все самое важное. Расположив его на столе, рядом с Гвидо, Соня открыла ящик Пандоры, нашла и шприц, и то самое обезболивающее. У нее не было медицинского образования, но с подобной задачей вполне могла справиться. Пришлось расстелить бинт на столе, рядом положить ватные тампоны, было средство для обеззараживания. Маленькая фарерская медсестра. Оторвала из общей пачки два шприца, по одному на каждого раненного солдата. На обороте обезбола прочла, каков объем рекомендован. Одной колбочки как раз аккурат хватит на обоих мужчин. Набрала первый шприц. Вставал вопрос, куда именно колоть? В случае с сеньором Монтанелли все плюс-минус понятно. Ранение в ногу – туда и делать, судя по небольшой прилагающийся инструкций, делать внутримышечно. Ничего сложного. – Возможно, будет немного щипать, ну или болеть…- Пока говорила, обработала место укола. До этого кто-то из парней помог старику промыть место ранения, ведь самое неприятное при подобных попаданиях - возможность занести какую-нибудь заразу. – Как говорили раньше? Комарик укусит и все? – Резко ввела иглу, фактически воткнула шприц в ногу, но ведь так и надо: чтобы добраться до мышц, до тканей, по котором растечется содержимое ампулы, необходимо приложить усилие, пробраться сквозь всю человеческую защиту.
- Вот так, скоро должно подействовать. Если честно, я не знаю, как именно все работает, но на оборотной стороне написано, что средство помогает в течение минут трех, так что будем отталкиваться от этого. – Уже набирала второй шприц, но вот куда колоть – пока не придумала. – Потерпи, скоро все пройдет, - обращалась уже ко второму раненному. – Если честно, первый раз занимаюсь подобными вещами, но надеюсь, что все обойдется! – Не те сова, которые хочешь услышать от человека, от которого зависит уж если не вся твоя жизнь целиком, то хотя бы часть ощущений. Довольно глупо сейчас обращаться к интернету, в поисках ответа на вопрос «куда именно делать укол обезболивающего средства, когда ранили куда-то в область глаза, поэтому придется действовать по наитию. Для всех проблем одно решение - загнать кончик иглы в ткани человека. Тем не менее, и второй укол теперь сделан, остается лишь немного подождать. Сегодня был насыщенный день, и не самый приятный. На тот свет отправилось несколько славных парней, которым было еще рановато умирать. Храбрые войны, если бы были древними скандинавами, то могли бы пировать вместе с Всеотцом в великих чертогах. Однако, разная культура, разные традиции, разный путь после конца, разное новое начало.
[NIC]Sonya Moon[/NIC][STA]your soul will be mine[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2VHBF.jpg[/AVA]
[LZ1]СОНЯ МУН, 24 y.o.
profession: слышащая;
[/LZ1]
Отредактировано Hannah Mercer (2020-12-27 13:33:33)
Даже сквозь адскую боль в ноге, и в целом, то, вот что превращалась его размеренная и спокойная счастливая жизнь, начиная от этой ночи, Гвидо нашёл в себе силы порадоваться - тому, как слаженно работают его люди. И смело. Все его люди, включая и Соню; и даже Селло, получивший ранение в глаз, вёл себя смело и для своей ситуации - очень спокойно. Для них побег такого масштаба, как и для него, - был впервые, и имели дело с ранениями они тоже не так уж часто, но действовали ребята так чётко, будто абсолютно всё было распланированно и подготовлено заранее. Смотреть на это было в некотором смысле даже приятно: домик, в котором они с Шейенной жили, когда проводили время в резервации, на глазах превращался в импровизированный военный лазарет. Пока Соня искала аптечку, Рино достал из кухонного шкафчика кастрюлю, подставив его под стул, на котором сидел Гвидо, чтобы кровь из его раны скапывала туда, а не продолжала марать пол, затем извлёк нож, чтобы распороть взмокшую брючину. Рану щедро полил прямо из собственной фляжки - к ней же приложился затем и сам, и кратким жестом и Гвидо предложил сделать то же самое, но тот отказался:
- Не стоит, сейчас Соня лекарство введёт - оно всё сделает и само... - в воздухе запахло виски, но он был даже лучше, чем тошнотворно-металлический аромат крови. Коротко поморщившись от того, как алкоголь щиплет рану, Монтанелли затем прищурился, пытаясь разглядеть её - зрение начало немного подводить, как часто и бывало, когда он уставал (а очень может быть, это просто из-за количества потерянной крови), увидеть что-то было довольно трудно... но в том, что он увидел, не было ничего особо хорошего. - Оно уже щипает и болит. Ничего нового я не почувствую... коли вот прямо сюда. Чуть повыше разрыва... - пальцем Гвидо указал Соне на место, куда ей стоило вкатать иглу. И попытался расслабить повреждённую конечность - но это непросто, если её практически не чувствуешь. Окровавленная, развороченная входным и выходным отверстиями в бедре, нога Монтанелли выглядела, почти как надкусанный шмоток сырого мяса - Соня могла так же наблюдать и другой, более старый шрам от лезвия, который оказался ещё сильнее деформирован пулей. - Рино, подержи меня, чтобы я не упал. - жестом подзывает Рино, чтобы на него опереться, но здоровяк в итоге просто подхватывает босса под руки. Будто тот и не весит ничего. То, как входит игла в его плоть, Гвидо на самом деле даже и не почувствовал - на фоне всего остального, небольшой укол был скорее облегчением, чем болью. И облегчение он ощутил, надо сказать, практически сразу, даже и без обещанных трёх минут. Впрочем, это могло быть просто силой старого-доброго самоубеждения... ну или синонимом ещё более банальной усталости или спутником объёмной кровопотери. И это было бы ничего, если бы сейчас можно было бы позволить себе такую роскошь, как усталость.
- Коли прямо в вену. На руке. - обращается с советом к Соне, когда та переходит к Селло. Затем - даёт и Рино новое указание: - Доведи меня до раковины, чтоб я руки помыл. Мне нужно будет зашить рану. - и Гвидо попытается это сделать сам. Благо, что любые аптечки в стане Монтанелли были расширены не только засчёт таких серьёзных обезболивающих препаратов, но и имели в себе и наборы хирургических нитей и игл, наряду с парой других инструментов, - хоть он и не закончил своё врачебное образование (или, можно сказать, толком его и начал), но медицину продолжал изучать ещё долго потом, неофициально, так что умел обращаться с ними. Накладывать швы так и точно вполне мог, - и уже делал это раньше, подобная запасливость уже служила хорошую службу... до этого, правда, Гвидо не приходилось зашивать себя самого. Что же, всё бывает в первый раз.
- Сможешь наложить ему повязку? - спрашивает у Сони, намывая ладони. Мыльная вода окрашивается в насыщенный розовый цвет от крови, почти как марганцовка, но послушно уходит в водосток, не оставляя и следа. И сколько ещё крови прольётся в будущем - вопрос открытый, но что-то подсказывает, река эта будет настолько бурной, что в её потоке некоторых даже и не заметят. Всегда так бывает. На войне никогда не бывает столько жертв, сколько приходит в официальных статистиках - их всегда больше... - Северо, тебе придётся пока остаться здесь. Я передам Лео, кто-нибудь ему поможет вместо тебя. - обращается к Селло, смывая мыло с рук. Ранение вносит новые коррективы - Селло, очень вероятно, потребуется лечение, и уж точно необходим будет уход - лучше ему укрыться в резервации, хоть на какое-то время. То же самое справедливо было бы сказать и про самого Гвидо, конечно, но он - слишком важная деталь грядущего плана, и слишком крупная мишень одновременно. Ему нельзя больше тут оставаться. Селло не вернутся добивать, ну, скорее всего не вернутся - а вот за ним вполне могут. - Потом я с тобой свяжусь. Через Соню, возможно. - кивает Мун и с напряжённым стоном опускается на стул, который для него подставляет Рино, - и тут же подносит и кастрюлю тоже, и подаёт аптечку. Вдев нить в иглу, Гвидо пытается устроиться так, чтобы видеть, где сделать стежки. Лекарство уже начало работать - боль не ушла до конца, но значительно снизилась. Вслед за ней и кровь перестала литься так сильно. Хотя, не потому ли, что её и осталось уже не очень много?.. - Рино, подкинь мои очки, пожалуйста. Они где-то на полочке, у двери. - где сделать первый стежок, Гвидо находит практически на ощупь, но затем начинаются сложности - перед глазами всё начинает слегка расплываться, и как он ни пытается рассмотреть свою рану, как ни щуриться, ничего особенно не выходит. Когда Рино пристраивает очки на его носу - вот тогда контуры обретают свои очертания. - Grazie...
Даже удивительно, насколько легко получается зашивать себе рану - под лекарством это не намного сложнее, чем сшивать два лоскута ткани, особенно если не слишком задумываться над тем, насколько красиво получается. Гвидо не задумывался. Шрамом больше, шрамом меньше, - это даже не второстепенный вопрос сейчас, ему не обязательно быть красивым. То, что по-настоящему важно, не исправить одной иглой и нитками. Но, главное, что он жив...
- А, cagata... - ругается Гвидо сквозь зубы. Входное отверстие получилось закрыть, но он не может добраться до выходного - оно на задней стороне бедра, и извернуться таким образом, чтобы до него добраться, он и в здоровом состоянии вряд ли оказался бы способен. Не говоря о том, чтобы проводить манипуляции с иглой и ниткой. - Я не достаю, Соня. Придётся тебе. - он откладывает нить с иглой на кухонный шкафчик, оглядываясь на Мун и Селло - оценивая заодно повязку, которую она наложила. Парень выглядит довольно жалко, - но на самом деле и не более, чем тот, кому пришлось перебинтовать половину головы... вполне вероятно, побледневший и ослабленный, Гвидо - выглядит на самом деле даже хуже. Селло столько крови не потерял.
Привыкнуть к новой роли можно довольно быстро, особенно находясь в стрессовой ситуации. Соня выполняла указы без промедлений, лишь один раз немного задержавшись у зеркала: ей мешали волосы, пришлось зацепить обеими руками всю свою шевелюру, взяв с полочки что-то отдаленно напоминающее заколку, завернула, зацепила. Перестала быть похожей на себя, такую прическу не носила уже очень долгое время, предпочитая свободу или скандинавские косички. Теперь все в порядке, больше никаких случайных локонов в ранах, ничего прилипающего к лицу, без лишнего. Перчаток тоже не имелось, хотя все врачи крайне рекомендуют проводить операции, пусть даже такие несложные, надевая на руки защиту, предотвращающую попадание инородных загрязнений в кровь и тело. Следующая после нескольких уколов задача была полегче предыдущей. Не нужна была подобная концентрация, следовало лишь оперативно работать своими ловкими ручонками, завязывая бинты. Насколько могли судить все собравшиеся, никаких осколков в области глаза не наблюдалось, поэтому сейчас можно просто наложить ткань, предварительно так же смоченную антисептическим раствором. Помогла Гвидо с его задумкой, а ведь интересно – справилась бы сама с подобными вещами, придись ей штопать свое собственное тело. Возможно, он даже ничего и не почувствует, ведь начинает действовать мощное средство, но внешний вид, осознание того, что вся эта рана – часть твоего тела, может вызвать некоторые неприятные ощущения внутри подсознания, лишив возможности действовать разумно и рационально, направляя энергию в необходимое русло.
Вокруг мужчины собрались люди, его верные соратники и компаньоны, что не побежали с поля боя, что готовы довести любое дело, любой приказ своего командира до победного конца. Двое сегодня отправились на тот свет, но у каждой победы, у каждого выигранного сражения есть особенная цена. Харон получил свою золотую монету, но зато другие остались целыми и относительно невредимыми. Молча наблюдали за происходящим, некоторые помогали: кто-то поддерживал своего босса морально, другие делали это физически. Один из парней находился рядом с другим раненым, который уже, в свою очередь, приходил в чувства под воздействием обезболивающего. – Серьезно? – На ее лице появились нотки удивления. Ей никогда раньше не приходилось работать с нитью и иглой, за исключением нескольких семейных уроков шитья в возрасте восьми или девяти лет. Для подобных вещей обычно были специальные мастерские по ремонту одежды, ну или, если уж все становилось совсем плохо, а вещи не подлежали восстановлению, то их можно было переделать подо что-нибудь другое. Но вот связывать с живой тканью ей не доводилось. Скорее, как раз таки именно эта фарерская девочка становилась той самой причиной, после которой некоторые не очень хорошие парни, жаловались медсестрам, что теперь на их лицах будет слишком много некрасивых швов. Нужно глубоко вдохнуть, а затем медленно избавиться от всего воздуха в легких. Гадалка, ответственная за персонал, с недавнего времени управляющая, а теперь и настоящий медицинский работник, пусть и без должного образования и практики.
- Ничего сложного, я справлюсь, - говорила, скорее, сама себе, чтобы успокоить шалящие нервишки. Но деваться некуда, никто больше не сможет справиться с поставленной задачей. Все дело в дрожащих руках и возрасте. Нет, они были не такими уж и старыми, однако, Соня все равно самая маленькая, ну и ей не довелось фактически поучаствовать в этой перестрелке, от которой отходили все остальные. Грубые итальянско-американские руки привыкли держать в руке пистолеты, винтовки и ружья, но никак не подобные тонкие вещицы. В месте, где грубая сила обязана уступить аккуратности и острому зрению, требуется именно такие, как Мун. Берется за прибор (?). Вряд ли иглу и особенную нить можно назвать настоящим прибором, скорее – специальные медицинские принадлежности. Впереди лишь максимальная концентрация на происходящем. Довольно трудно различить, где именно заканчивалась человеческая плоть, и начиналось ранение, кровь запеклась на концах, застыла, но все равно начинала идти с новой силой при первом же неаккуратном касании. Пришлось снова взяться за спонжи, макнуть их в спиртосодержащий раствор и несколько раз пройтись по контуру, чтобы наметить область действий. Ловила на себе взгляды мужчин, будто бы от ее действий зависело сохранение всего человеческого рода. Отчасти, так оно и было, ведь сеньор Монтанелли стал для своих мужчин не только лидером, но и примером для подражания, идейным вдохновителем и тем, за кем они готовы последовать на край света и, возможно, чуточку дальше.
Первое касание было слишком резким, девочка будто бы играла с огнем, будто бы боялась, что ей дадут сдачи. Но нет, это всего лишь такой же человек, который сам попросил ее о маленькой услуге. Гвидо даже не вздрогнул, ведь лекарство начинало действовать молниеносно. Нужно пользоваться предоставленным моментом, еще одно касание, новый стежок, теперь уже куда более уверенный, можно даже сказать – наглый. Один справа, другой слева, немного затянуть. Она заметила, как зашивал сам себя ее босс, поэтому просто повторяла за ним, сохраняя такие же расстояния как по горизонтали. Чем дальше, тем лучше у нее выходила, прогресс замечали и другие, судя по ободрительным возгласам. Кто-то даже предложил ей отпить того самого виски, но Мун вежливо отказалась. Ей требовалось сохранять свой разум максимально чистым и отстраненным. Прошло минут десять, оценила проделанную работу, потом еще столько же. Вот теперь можно смело говорить, что операция прошла успешно. Кто знает, сколько продержится это временное недоразумение, творение рук заморской ведьмы. Жаль, что она не сведуща в отварах трав, что могут потупить болевые ощущения, цены бы ей не было. Тем не менее, этих временным мер предосторожности хватит на некоторое время, на день, на два, да и кровь теперь останавливается. Ей просто не откуда вытекать.
- Думаю, что на сегодня с меня точно хватит. – Фарерка оборвала край нити, сделала узел, чтобы ничего не разошлось. Теперь можно немного отдохнуть. Немного отстранилась от операционного стола, буквально на пару шагов, а затем просто села на пол, оперев руки на колени. Окинула взглядом находящихся рядом мужчин, всматривалась в их измученные и уставшие лица. Сегодня хватит с них всех, они и так сделали все, что могли, находились на пределе. Жертвенность и самоотдача вознаграждаются. Каждый из них сегодня проявил себя с лучшей стороны, а командир, их начальник и лидер об этом помнить будет еще очень долго. И память эта пронесена будет сквозь время и расстояние, на десятки, сотни и даже тысячи километров от места их последнего рандеву.
[NIC]Sonya Moon[/NIC][STA]your soul will be mine[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2VHBF.jpg[/AVA]
[LZ1]СОНЯ МУН, 24 y.o.
profession: слышащая;
[/LZ1]
Отредактировано Hannah Mercer (2020-12-30 20:41:28)
Наблюдать, когда что-то подобное происходит с собственным телом - действительно, несколько странно. Может, даже было бы любопытным, не будь Гвидо настолько искушённым созерцателем... опыт, конечно, сложно назвать приятным, но при этом - в каком опыте Монтанелли точно не откажешь, так это в опыте созерцания расчленённой человеческой плоти, развороченного мяса, оголённых костей, и всех ранений, сопоставимых или несопоставимых с жизнью; Гвидо расчленял, разворачивал, оголял, разрезал, и наносил такие увечья, и уничтожал без остатка - но, конечно, всё это не касалось тела его собственного, он утилизировал мёртвые тела других людей, знакомых или незнакомых, видеть же, как что-то подобное происходит с самим собой - это уже совсем другое. Но всё, что он видел и делал раньше, своё дело делало - Гвидо мог смотреть на это довольно спокойно, и даже мыслить рационально, более-менее, достаточно в подобной ситуации. После того, как лекарство заглушило боль, думалось уже гораздо спокойнее... вообще-то Монтанелли не был любителем лекарств, или каких-либо любых других допингов или седактивов, вроде алкоголя или, тем более, наркотиков - он предпочитал, чтобы его сознание не было затуманено ничем, ему было важно иметь возможность полностью чувствовать свой организм и ощущать своё состояние, даже если оно означает боль, но если боль становится нестерпимой, то тогда уже именно она и будет являться тем, что затуманивает сознание, перекрывая все остальные ощущения. С визуальной же частью - справиться довольно просто. Для человека подготовленного.
- Я думаю, что ты это сделаешь лучше, чем кто-то из ребят. Давай... - Гвидо кивает на свою конечность, стараясь устроить её получше, так, чтобы Соне было удобно добраться до раны. Рана при этом выплёвывает новую порцию крови. Ей оказывается смочен край белья, но он не слишком-то переживает по этому поводу - как и потому, что перед Мун и своими парнями приходится вообще приходится представать в подобном виде. Лучше так, чем оказаться мёртвым, в конце концов... - Конечно, справишься - это легче, чем кажется. И не переживай, если получается некрасиво... главное, трусы к ноге не пришей. - красиво уже не будет в любом случае. Да и было-то не так уж, пожалуй - Монтанелли шестьдесят лет, и было бы удивительно, если бы он мог похвастаться красотой своей задницы; ещё страннее - если бы хотел это делать. Демонстрировать-то её не планировал и вряд ли ещё будет. Хотелось бы надеяться, во всяком случае...
Сквозь действие обезболивающих, он всё равно ощущал, как она делает стежки - но боли не было, скорее он чувствовал, наоборот, облегчение когда очередные рваные области его кожи сходились и рана затягивалась: уходила часть какой-то тяжести, - она не ушла окончательно, когда Соня закончила, но стала куда более терпимой. Ослабив импровизированный жгут, Гвидо бросил обезображенный галстук в раковину, и взял бинт из аптечки, начав накладывать поверх шва тугую повязку. Нижние слои тут же окрасились в красный, но верхние, к его довольствию, так и остались по-медицински белыми. И в сочетании с лекарствами и медицинской помощью - даже манипулировать конечностью стало возможным; Монтанелли поднимается с табуретки, даже поднимает кастрюлю с пола, отставив ногу в сторону - и включает воду, начиная отмывать посудину от собственной крови...
- Видела бы Шейенна, что я сделал с домиком - голову мне бы оторвала... - едко хмыкает, будто бы сейчас это и впрямь имело какое-то большое значение. Впрочем, оставлять всё в таком виде - было бы действительно неправильно: не потому даже, что это означало бы грязь - а потому, что копы могли бы на основе анализа установить его присутствие на месте происшествия, обнаружив его кровь в домике или где-то ещё. Гвидо этого очень не хотелось бы. - Сожги мои вещи. - обращается к вернувшемуся Рокки. Мокрый галстук, сменивший цвет из-за обилия крови, дополняет остальную бесформенную и грязную кучу ткани, в которую превратился костюм Монтанелли; через пару секунд - туда же летит его рубашка, на полминуты Гвидо остаётся в одних трусах - Соне это может быть достаточно, чтобы рассмотреть соответственные пулям, разбившимся о кевларовое покрытие, кровоподтёкам, но Гвидо их удостаивает лишь кратким взглядом в зеркало на дверце шкафа, - и достаёт из шкафа свитер, штаны и кеды, переоблачаясь, хотя это и даётся сейчас с трудом... Рокки снова скрывается за дверью. Остальные намёк понимают даже и без слов - кто-то набрал воду, в домике начали наводить чистоту. Даже раненый Селло участвовал. Опершись на шкаф, Гвидо, снимает очки, и с некоторой грустью обводит кухню взглядом, - наблюдает за ребятами, смывающими его кровь с пола и мебели. Времени остаётся не так уж много, они его немало потратили на перевязку ран, - и надо будет скоро уходить... возможно, уже навсегда. И вместо долгих прощаний - лишь несколько швов. И несколько новых шрамов, на долгую память...
С нижней полочки шкафа Гвидо вытаскивает небольшой рюкзак, снимает с вешалки куртку, надевая её на свои плечи. Вещи, которые будут необходимы ему в дороге, он собирал заранее - ещё до приезда Сони и подписания договоров... Старая, немного потрёпанная, куртка, выглядевшая просто и для человека уровня Монтанелли - даже довольно просто, если не знать его пристрастий, тоже висела не просто так: сегодня, утром, он уже работал, - раздавая указания своим людям одновременно: аккуратно вскрыв подкладку одежды, Гвидо спрятал туда несколько пачек наличности. Под плотным верхним слоем одежды - их было бы проблемно почувствовать даже на ощупь, если не знать, что они там. Просто ещё одна небольшая страховка. Такая же, как ещё один заряженный пистолет, который скрывается под этой курткой.
- Инструкции есть у каждого из вас. Сделайте всё в точности по плану - тогда у нас будет шанс выжить. - снаружи снова видны отблески пламени - Рокки выполняет просьбу Гвидо, и то, что осталось из костюма, смоченное в горючем, стремительно превращается в золу, даруя небесам чёрный дым - который, на фоне их темноты, почти не заметен. - Постарайтесь остаться в живых... вы нужны мне. И друг другу. Вы все. - крепко обнимает Рино, задерживает взгляд на повязке, которую Селло сделала Соня, и коротко целует парня в свободную от неё часть головы, - и затем подхватывает рюкзак, пристраивая его, пока только на одном плече. Несколько консервных банок слегка громыхают внутри. Подойдя к столу, Гвидо вытаскивает из аптечки несколько ампул, бинты, набор нитей и иглу, пару блистеров с таблетками - и рассовывает всё это по карманам куртки. - Пойдём, Соня, тебе тоже не стоит здесь задерживаться. - чем меньше народу знает, что вообще она была здесь - тем лучше. Тем меньше ненужного риска создаётся для неё. И популярность, которую даёт статус ключевым свидетелем полицейского расследования о перестрелке - точно не то, что нужно ей будет теперь... Забросив винчестер на правое плечо, Гвидо следует к двери - он сильно хромает, но двигается теперь при этом достаточно уверено, не запрашивая чужой помощи.
Куртка сверху такая:
Отредактировано Guido Montanelli (2020-12-30 10:43:18)
Если кто-нибудь спросил бы Соню, чего она сейчас хочет больше всего на свете, то, скорее всего, сказала бы что-нибудь про душ. Да, принять горячий душ, настолько чтобы ошпарить свою светленькую кожу, когда заходишь под воду, некоторое время привыкать, и лишь потом начать повсеместно наслаждаться вырывающимися потоками воды. Хотелось смыть с себя весь сегодняшний день, все события, что успели произойти. Такие дни становятся длинными вовсе не из-за реальной продолжительности дня, в сутках так и остается всего лишь двадцать четыре часа, но зато количество вещей, которые увидела, участницей которых стала, можно считать очень долго. С утра все казалось таким обычным, сборы, дальняя дорога, зарядка для телефона и плотный завтрак. И не думала, что закончит свой путь (хотя звучит подобная фраза не самым лучшим образом, если честно) на территории индейской резервации, причем так глубоко. Этот домик найти самостоятельно практически невозможно. К нему нет автомобильного подъезда, хотя Соня не особо смотрела себе под ноги, когда уставшая брела с раненым боссом возле себя. В любом случае, довольно узко, чтобы разместить тут какой-либо автотранспорт.
Каждый знал не только свое место, но и свои обязанности. Избавиться от всех настрелянных гильз, от остова сожжённого автомобиля будет не так уж и просто, но вряд ли кто-то оперативно по собственному желанию отправится в такую глушь. Гвидо говорил индейцам вызывать копов, оперативную бригаду, что галопом доберется до небольшой площадки, где и произошло столкновение, но у команды Монтанелли еще было некоторое время в запасе. Что они скажут? А их уже здесь и не будет. Местные наплетут что-то о том, что тихо и мирно сидели в своих домах, как вдруг раздались хлопки, похожие на выстрелы. Когда все затихло, они сразу же позвонили по необходимому телефону, а дальше пусть уж разбираются сами, они это умеют, такая у этих ребят работа. Сложная и порою не самая благодарная. Гвидо, как и все его люди к этому моменту уже покинут место возможного преступления, ну а на самом деле – места, где они попросту защищались от гостей с другого конца страны. Кто-то уже отмывал последние остатки крови с пола, другие, сменив одежду, готовились к путешествию. Для каждого из них это будет долгий и не самый приятный марш-бросок. Мун не ведала, где находится та самая конечная точка, но почему-то представила, что по классике жанра, каждый из ребят должен был отправиться вне основной группы: соберутся в двойки, максимум – тройки и покатят на своих автомобилях. Конечно, будут выбирать разные маршруты, отличающиеся автострады, да и направления, наверняка, тоже не станут совпадать. Одни строго на запад, другие на юг, кто-то на северо-запад с запозданием. Не важно, кто и куда поедет, ведь конечная цель у всех будет одинаковой.
А теперь о ведьме/гадалке/управляющей. У нее тоже есть своя точка невозврата – ее родной дом, квартирка, небольшая, но уютная, что стала ей роднее всех других мест обитания. Каждый раз приятно было возвращаться, проводить рукой по рунам, что аккуратно вырезаны в дверном проеме, раздеваться, зная, что находишься в безопасности. Возможно, к ней когда-нибудь нагрянут копы с расспросами. Дома или на работе, не важно – могут задать несколько вопросов насчет того, как у нее оказалось в собственности подобное предприятие, и куда делся предыдущий владелец. Она даже даст им телефон, и ребята поспешат как можно быстрее его пробить. С одной стороны, даже обрадуются, ведь набор цифр принадлежит сеньору Монтанелли, но есть небольшая задачка: трубку мужчина вряд ли когда-либо возьмет, ведь все это лишь для отвода посторонней любознательности. Пусть даже попробуют его найти, никаких зацепок это не даст. Скорее всего, рано или поздно, дело, связанное со стрельбой в резервации и сгоревшим рестораном «Маленькая Сицилия» так и останется нераскрытым. Какая-то гангстерская разборка, распознают несколько тел: наемники с восточного побережья, никаких других нитей у них не найдется. Ну а до ресторана – виноватой окажется проводка, что в очередной раз подвела незадачливого владельца, который вовремя не позаботился о ремонте вверенного ему помещения.
Нашла занятие себе по душе. Поднявшись с пола, принялась раскладывать средства первой важности обратно в аптечку. Некоторые средства перекладывала, меняла местами, чтобы компоновка была более эргономичной. Нашла даже несколько тюбиков и наборов таблеток с просроченным сроком годности. Использовать такие опасно, хотя некоторые плевать хотели на циферки, написанные на белых наклейках небольших пластиковых баночек, в которых фасуются волшебные таблеточки. Лишнее отложила в сторону, аптечку нужно держать в порядке, это знал каждый. Она выкинет эти средства где-нибудь у себя на районе, а затем, может, через месяц или два, придет сюда еще раз, уже с новой инспекцией. – Эй, не хочешь прикурить, - сказал кто-то из парней. Они довольно быстро закончили, даже быстрее, чем их босс сумел привести себя в порядок. Теперь он, между делом, стал больше похож на типичного европейского пенсионера, что прибыл на отдых куда-нибудь, ну, например, в Норвегию. Видела таких мужчин в фильмах, не в жизни, но даже этого вполне было достаточно. Ей протянули сигарету, но никакой тяги к никотину девочка не ощущала. Она пробовала, одно время даже довольно много курила, но все это осталось в прошлом. Изредка могла, но не сейчас, не в такой ситуации. – Не-е, оставь себе, - отрезала Мун, слегка мотнув своей аккуратно, насколько это было возможно, сложенной шевелюрой.
- Ну как знаешь. – Хмыкнув сказал один из парней, моментально отправив самокрутку с табаком фильтром в рот. Решил закурить снаружи, чтобы не усугублять ситуацию с домом. Гвидо сказал довольно интересную мысль, будь тут хозяйка, закатила бы скандал. Соня тоже. Будь она владелицей такого домика, не пустила бы на порог горстку грязных и окровавленных бойцов. Хотя, если подумать, конечно, пустила, но произнесла бы довольно длинную речь о том, где им стоит ходить, а где нет, ведь полы сами себя после такого явно не помоют. Сегодня с ролью поломоек отлично справились парни Гвидо, как оказалось, они умели не только стрелять, но и справляться с некоторыми делами по дому. – Домой? – Поинтересовалась у Гвидо его преемница. Не совсем корректное слово, ведь он просто передал ей права на владение виноградником на некоторое время, а бизнес его, что вполне логично, выходил за рамки нескольких акров плодородной земли, на которой созревали лозы разных сортов. Они выходили из дома последними. Еще раз окинули взглядом помещение. Все оставили практически в первозданном виде, именно такой домик, такое убранство встретила фарерка несколько часов тому назад, когда Гвидо зашел сюда за жилетом и винтовкой. Они двигались через этот лесок, снова по верной тропике, которая должна привести их к транспорту. Машин заметно изменилось, причем в меньшую сторону: парни уже стали разъезжаться. Теперь настала и их с Гвидо очередь. Возможно, он лично добросит ее до дома, до места, которое уже было ему известно, ну а дальше отправится куда-то, в далекую неизвестность, направление которой невозможно было ни угадать, ни узнать.
[NIC]Sonya Moon[/NIC][STA]your soul will be mine[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2VHBF.jpg[/AVA]
[LZ1]СОНЯ МУН, 24 y.o.
profession: слышащая;
[/LZ1]
Отредактировано Hannah Mercer (2020-12-31 17:58:20)
"Домой..." - эхом звучит в голове вопрос Сони. Гвидо даже отвечает не сразу, наслаждаясь его раскатами - и, одновременно, чувствуя ту боль, грусть, которую они несут в себе. У молодой фарерки есть теперь даже несколько мест, которые она может называть таким словом; но дело не в количестве, конечно, и не в том, что места эти представляют из себя, будь то небольшая квартирка, или треугольный уютный домик на краю индейской деревни, или большой особняк, служивший одновременно и жилищем, и офисным комплексом для производства, или ещё что-либо - дело в том, что, в целом, было что-то, что можно так называть... какое место будет теперь домом для него самого, что он сможет назвать домом - Монтанелли мог только догадываться. И что-то подсказывало, на дом это будет похоже не очень. Первое время, во всяком случае... и второе, впрочем, тоже - пройдёт немалое его количество, может, месяцы, может, годы, даже после того, как всё устаканится, чтобы выработалась какая-то привычка - при условии, конечно, что он вообще останется в мире живых. К собственной могиле человек привыкает моментально. Ко всему остальному... он никогда особенно не любил перемен, но в его возрасте - привычка к чему-либо вырабатывается ещё труднее. Во всяком случае, как сам Гвидо считал... его детям будет тоже очень непросто, но Сабрина и Лео - ещё молоды, а младшие - совсем дети, сама природа на их стороне, они более устойчивы к переменам, более гибки, восприимчивы к приключениям. Впрочем, что он в том числе должен сделать сейчас, как отец, - это обеспечить, чтобы переход был как можно менее безболезненным; в первую очередь, для них. Во вторую... нужно поддержать Шейенну. Собственные интересы, и собственный комфорт, идут разве только третьим планом. В собственный дом же - не получится вернуться... сейчас его особняк стоит опустевший, будто сказочный замок с призраком, который покинули все жители - он не сгорит, как зал ресторанчика, конечно, а просто будет копить пыль... хотя, сложно быть уверенным в том, что нью-йоркцы не решат его сжечь, или как-то ещё уничтожить, на собственных началах.
Возможно, участок и дом ещё получится продать; но это потом...
Теперь его дом - дорога. И так, вероятно, ещё долго будет... по крайней мере, он знал направление; и он хотел бы даже поделиться с Соней местом своего назначения, понимая, что ей было бы легче от этого знания, но - в жизни не всегда бывает, что лучше то, как хочется. Если разобраться, чаще бывает даже наоборот... сказав ей это, он создаст угрозу для безопасности, и соврал бы, заявив, что для её собственной; от этого пострадала бы, в первую очередь, его безопасность, безопасность его детей, если бы она знала, куда направились они. Это создало вероятность того, что она сможет проговориться, если к ней всё-таки придут. Не добровольно, так под пытками... ничего личного - никто сейчас не знал, куда направляется Гвидо, куда направляются Сабрина с младшими детьми и внуками, куда поехал Лео, даже не каждый из их подчинённых знал конечную точку маршрута. Но, в целом, Мун была права - сейчас организация Монтанелли перегруппируется, но затем соберётся вновь, в новой точке, чтобы совершать следующие шаги. Большая её часть, во всяком случае... братьев ЛаВацца среди них уже не будет, к сожалению.
- Домой... - вырвавшись из его разума, тихо звучит это эхо. Гвидо будто постарел на десяток лет сразу - бледный из-за кровопотери, вынужденный подволакивать левую ногу за собой при ходьбе, с растрёпанной бородой, в этой фермерской куртке поверх серого свитера. Только глаза и блестели, отражая падающий наземь свет зимней Луны, злобной волей к жизни; в них были бы уместны слёзы, возможно, но белки сухи - так смотрят волки перед собой, собираясь на долгую охоту. Но касается Монтанелли плеча Сони с обычной для собственной ладони сухой теплотой.
- Спасибо, Соня. Ты умница. - несмотря на хромоту, в кедах шагать довольно легко. Легко и привычно - у Гвидо в запасе было несколько точно таких же пар, именно этой фирмы, именно этого размера, - как раз на случаи каких-то предвиденных событий. В особняке несколько, в "Маленькой Сицилии" был запас, в офисе комбината, в других убежищах. Он не настаивал, просто была возможность так сделать - и потому было хорошо, будто носишь одну и ту же обувь постоянно. Не к чему было привыкать заново. Хотелось бы надеяться, что эта организованность поможет ему в ближайшем будущем.
- Последи, чтобы с Селло было всё в порядке. Он сейчас самый уязвимый. - у Чино и Пино больше не осталось проблем, но Северо оказался сбитым с курса - и какое-то время он будет в безопасности, вряд ли на территорию резервации осмелятся сунуться в ближайшее время вновь (а позже в этом просто не будет смысла) - но всё же... - Проверяй периодически почту. Однажды тебе придёт письмо. Будет выглядеть, как обычный спам, но в конце будет стоять подпись - "КБ". Кристен Бордо, понимаешь? - как-то странно усмехается Гвидо, взглянув на Мун. - Из него ты поймёшь, что нужно делать дальше. - при условии, что Монтанелли будет жить, конечно; и доберётся до своего нового предназначения - каким бы оно ни оказалось, где бы ни находилось. Как ни странно, тревоги уже нет. Впрочем, она теряет свой смысл, если становится постоянной, - приобретает очертания скорее фона, чем раздражителя. Мимо них неспешно проезжает автомобиль, осветив их фарами и издав краткий гудок - Рокки и Рино покидают место происшествия. Гвидо останавливается, поднимая ладонь, глядя им вслед... затем постепенно сжимая пальцы, по мере того, как машина скрывается на горизонте просёлочной дороги. И выкрикивает:
- Ветер! - а затем вдруг присвистывает, заложив в рот большой и указательный пальцы. Со стороны леса слышится топот копыт - вороной конь, встревоженный зовом хозяина, спешит на его голос, - будто выделяясь из темноты, с какой-то почти сюреальной плавностью. Монтанелли обнимает своего питомца за шею, коснувшись лбом его головы. Лошади слишком многое понимают без слов... - Я подвезу тебя до дороги в город. А затем... - он машет ладонью, не договорив - отчасти, имея в виду направление; туда, мол, куда-то, в сторону от всех проезжих дорог. В глубину полудиких территорий резервации, где его никто не найдёт, затем - выберется на границу штата и поедет дальше; там уже будет ждать транспорт, Гвидо всё просчитал. В ближайшие пару дней Ветер будет его главным спутником... и собеседником. Сейчас конь миссис Монтанелли тянет голову к Соне, шевеля своими лошадиными губами - будто безмолвно здороваясь. А Гвидо закрепляет ружьё в специальном держателе и пристраивает и рюкзак на седле тоже. Конь был уже осёдлан - но этом на самом деле не волшебство, это тоже было спланировано заранее. Разве что собственного ранения Монтанелли не ожидал. И потому замирает на пару секунд теперь, прикидывая, как бы ему забраться - на левую ногу он не сможет так опереться... а даже если она выдержит его вес - есть риск разорвать швы. Приходится обойти животное с другой стороны, чтобы поставить правую ногу в стремя - а левую, больную, перебросить; но это оказывается всё равно больно - Гвидо недовольно ухает, чуть морщась. А затем - протягивает ладонь Соне:
- Забирайся. - Ветер придётся нести весь груз жизни и грехов Гвидо Монтанелли - ничего страшного, если к ним добавится вес маленькой фарерской колдуньи. А местность эту Монтанелли знает слишком хорошо, чтобы там погибнуть - они с Шейенной провели тут очень немало времени... может, она ему не так знакома и родна, как местным, но эта земля его защитит. Уже защищала. Уже защищает...
Будто бы отец, собиравшийся на войну, в другую страну, Вьетнам, Ирак или Афганистан, говорил своей дочери, маленькой и беззащитной, что ни на минуту не будет забывать о ней там, на чужой земле. Представлял интересы своего государства, но по факту же просто выполнял бессмысленные приказы. Это был его долг, иначе он не мог. Немного времени оставалось перед расставанием, это даже не указы, дружеско-семейные советы. Маленькая девочка стоит ан пороге дома, скорее уже воображаемого, наблюдает за тем, как родственник покидает место, где проводил с ней так много времени. Учил разным фокусам, наставлял, помогал с домашними заданиями. Он не ушел без последнего слов, да и не собирался пропадать вовсе. Она верила, что когда-нибудь этот человек, который когда-то был лишь хозяином рандомного склада, который нужно было грабануть, а теперь стал верным другом и наставником, вернется. Это будет радостная встреча, они обнимутся, выпьют чего-нибудь, например, вина с нового урожая. А затем расскажут, где все это время пропадали и что делали. Соня пока не давала себя отчета в том, что подобная встреча вряд ли когда-либо произойдет. Она охотно поверила в рассказ о том, что через три месяца придет волшебное спасение, человек, что возьмет на себя обязанности управляющей, вот только жаль, что все это лишь сказки.
Она будет проверять почту. В век современных технологий, развитых и всеобъемлющих, спрятаться довольно сложно. Тебя могут выследить, если случайно оставишь подсказку в сети. Номера телефонов пробиваются, как и источники отправки электронных писем. Захочешь написать что-нибудь в твиттере или зайти в фейсбук – моментально оповестишь всех желающих о том, что «вот он я, сижу на пляжу Мансанильо, наслаждаюсь вкусным коктейлем, передаю привет всем бандитам, оставшимся в Штатах». Гвидо найдет особенный способ связаться, Соня уверена, что почтовый адрес будет казаться очень странным, хотя именно ей суждено понять, от кого именно придет весточка. Несколько банальных инструкций, этот человек способен обойтись и без теплых слов: доходчиво и четко, ничего лишнего. В лучших традициях фильмов, все могло быть зашифровано, но это уже перебор. Девочка прочитает, а затем удалит. Сообщение оправится сначала в корзину, вместе с десятками других: оповещениях об акциях в парфюмерных магазинах, предложениях взять новую недвижимость в аренду и очередным напоминанием о том, что уже пора бы продлить подписки на облачные стриминговые сервисы. Но ей будет уже не до сериалов.
Ни разу не каталась на настоящем коне. Даже на пони. Видела – без всяких сомнений, много раз, особенно в детстве. Иногда подходила, когда находилась на ферме, но не более. Испытывала не страх, а скорее робость перед этим статным животным. Они друг другу понравились, в том плане, что Ветер позволил Соне почесать его пышную и очень мягкую гриву. Что-то фыркал себе под нос на лошадином, жаль, что человек только не умеет понимать язык животных. Хотелось сказать, что она проследит за Селло, что будет проверять почту, что все поймет, но слова сейчас были лишними. В подобных ситуациях лучше обойтись без них. Молча наблюдала за тем, как Гвидо забирается на своего коня. Понимала, что дело это не самое простое даже для здорового человека, а тут ранение в ногу, но в итоге он справился весьма впечатляюще. Забралась и Мун. Ей протянули руку, она еще раз выдохнула, коснулась коня свободной ручкой. Если честно, даже закрыла в этот момент глаза, потому что ей показалось, что сейчас вот-вот подкрадется новое видение, новый образ, что поражает сознание девочки словно гром посреди ясного неба, но нет – обошлось без него. Теперь она оказалась сверху, а тут довольно высоко, если честно. Стоя на земле трудно оценить всю могучую силу коня, все его возможности, его статус.
Сидела, свесив обе ноги на одну сторону. Перед ней была какая-то часть седла, понятия не имела, как и что тут называется, но ей показалось, что она вполне может использовать выпирающую часть в качестве ручки, чтобы не упасть. Местность пересеченная, а резвый зверь несся довольно быстро. За спиной Монтанелли, он крепко сидел, не дел бы Соне свалиться, ни на спину, ни куда-либо еще. Хорошо, что не расправила свои волосы, не то они закрыли если не весь, до добрую половину обзора. Сама знала, каково это находиться в такой близости от человека с длинными волосами, что норовят залезть куда не следует. Первые несколько минут ей было как-то не по себе, адреналин снова растекался по венам и артериям, заставляя сердце биться куда чаще обычного. Однако ей становилось легче, вокруг – прохладный вечерний воздух, рядом человек, что помог, защитил и приютил, а под пятой точкой верный и храбрый зверь, что несет двух людей сквозь незыблемую пустоту ночной резервации. Где-то вдалеке показались огни, там остановка. Уже довольно поздно, автобусы не ходят, но девочка не пропадет. Может поймать попутку, либо прогуляется. Пройдет пару километров, до какой-нибудь забегаловки у заправки, что работает двадцать четыре часа в сутки, а там уже закажет такси. Внутрь заходить не станет, чтобы не вызывать подозрений у продавца, а водителю соврет, что ее авто вышло из строя в сотне метров, либо прям тут, или окажется туристкой без багажа. В общем, придумает, ну а пока у нее есть время насладиться… чем именно? Получила новые обязанности, выжила в ходе перестрелки. Наверное, будет наслаждаться жизнью: возможностью дышать, ходить, управлять виноградником, ведь сегодня минимум полдюжины людей лишись подобных возможностей на веки вечные.
Ловко спрыгнула прямо у самой остановки. Теперь смотрела на всадника снизу вверх. Оба стояли освещаемые тусклыми лучами одинокого фонарного столба. Что обычно говорят в такие моменты? Не были родственниками по крови, но стали теми, кто доверяет друг другу, кто может помочь, кто выручит в трудной ситуации и придет на помощь, если таковая понадобится. Довольно много времени провели под одной крышей, ну а теперь их дорожкам велено было разойтись. Первой неловкое молчание, повисшее в воздухе, нарушила именно фарерка. – Если захотите, чтобы я погадала вам на картах или прочитала судьбу по ладони, приезжайте. Квартиру знаете. – Довольно странные слова, их обычно не говорят во время прощания, но и оно стало из ряда вон выходящим, если быть до конца откровенной. Не каждый раз лидер мафиозного клана прощается с фарерской управляющей на краю резервации под необычным сочетанием лунного и электрического света…
Что ждет ее дальше, когда итальянец скроется во тьме? У нее были инструкции, были планы и задачи, даже люди, которые теперь станут ее подчиненными. Каждый из них не так прост, у каждого есть идеи, возможности их реализовать, ну а она должна будет направлять энергию в нужное русло, периодически связываясь со своим боссом. Вот только выглядеть будет несколько иначе, никаких тебе совещаний с глаза на глаз в офисе, никаких совещаний, сборов семьи, совместных поездок по делам. Редкие сообщение, на которые даже ответить то толком нельзя. Теперь Монтанелли станет для нее призраком, человеком-невидимкой, что своей рукой будет помогать ей не только в нелегком бизнесе, но и давать советы по жизни. Три месяца, а там все изменится, там начнется новая жизнь.
[NIC]Sonya Moon[/NIC][STA]your soul will be mine[/STA]
[AVA]https://funkyimg.com/i/2VHBF.jpg[/AVA]
[LZ1]СОНЯ МУН, 24 y.o.
profession: слышащая;
[/LZ1]
Отредактировано Hannah Mercer (2021-01-28 10:15:41)
Соня понравилась Ветру - и это уже многое могло бы сказать, это казалось каким-то добрым знаком, сейчас, когда особенно нужны были такие знаки: конь обычно вёл себя довольно норовисто, и не доверял чужакам, раньше вообще не признавая никого, кроме Шей - даже Гвидо. Но миссис Монтанелли его хорошо воспитала. Нельзя исключать, впрочем, что сыграл и тот вклад, что он внёс в его воспитание сам; хотя, справедливо всё же будет сказать, что Шейенна научила этому обоих - коня русской породы, как нужно правильно вести себя, а своего супруга - тому, как правильно обращаться с ними, Гвидо и сам не ожидал того, что сможет однажды делать это настолько ловко. Некоторый опыт, пусть и довольно скудный, верховых поездок у него был и до знакомства с женой - но за то, как он уверенно держался в седле теперь, благодарить нужно было его любимую... и уж точно никогда не думал, что достигнет достаточного уровня мастерства, чтобы доверить лошади собственную жизнь в определённый период - предпочтя животное автомобилю, которым управлял много лет. Да, сейчас, наблюдая за Луной на чистом ночном небе, - он думал о жене. Представлял её красивое лицо на тёмном небосводе. Однажды появившись в его жизни, Шей постепенно стала символом её всей, олицетворением практически всего, что было в ней, неразрывной её частью; смыслом и целью - и Гвидо понимал, что не смог бы, вероятно, и дожить до сегодняшнего дня, не будь её рядом... но понимал ещё лучше - насколько невероятно трудней было бы двигаться сейчас, если бы он не осознавал, что двигается ей навстречу. Пусть, если со стороны так и не кажется. Просто движение это идёт медленно. Он поможет ей - сделает всё, что сможет... это тоже в длинном списке задач на ближайшие месяцы. Даже если растянутся они на годы.
Мерный топот копыт даже успокаивает, заставляя забыть на время о боли. Монтанелли чувствует спиной Мун, как держится она за него, - в конце трудного, страшного, длинного и рокового дня, и одновременно - в начале не менее трудного, вряд ли менее страшного, и, возможно, такого же болезненного, пути, - это кажется физическим олицетворением, квинтэссенцией практически, той поддержки, что она оказывала ему всё это время. Не только сегодня. Всё то время, которое они оказались знакомы - и во время карантина тоже, и на протяжении других их приключений. Гвидо прикрывает глаза. Возможно, даже позволяет себе задремать на минуту-две, - уверенный, что Ветер не собьётся с пути. Лошадь - далеко не так вынослива, как даже самый малолитражный и маломощный автомобиль, но живому организму всё-таки можно доверить больше, чем бездушной машине, которой всё равно, не только жив ли тот, кто ей управляет, но и разобьётся ли в следующую секунда она сама или нет; животное же, даже самое глупое, всегда будет стремиться к жизни - в этом ему точно можно доверять, неважно, насколько верно оно своему хозяину. Эту ночь они проведут в компании друг друга - потом, когда попрощаются с Соней и отъедут достаточно далеко, то встанут на привал; Гвидо разведёт костёр, подогреет что-нибудь из запасов в дорожной сумке, перекусит - а после заберётся в постельный мешок, и заснёт, прямо рядом с Ветром; возможно даже, головой устроившись на его боку - как на подушке.
Свежий прохладный воздух бьёт в лицо. В такие моменты хорошо думается о жизни - особенно, когда жизнь встречает настолько глобальные перемены... что впору задать себе вопрос, способен ли он с ними справиться? Или попросту говоря, что жизнь идёт под откос - можно только удивляться тому, что ты не умираешь. Смерть кажется логичным. И уж точно его смерть... желанной была бы для очень многих. Но это тоже своего рода слава... Соня может почувствовать, как начинают работать его лёгкие, уловить вибрацию голосовых связок - Гвидо стал напевать что-то себе под нос, низкое, грудное, невнятное; сходное не то с молитвой, не то - с индейским песнопением, но, вероятно, не понятное даже ему, - ложащееся скорее на ноты души, чем способное охватиться разумом и поняться логикой.
Бывает что-то, что может понять только сердце...
Особенно когда ты устал. Когда необходимо хотя бы утро, чтобы всё расставить по местам.
- Держись своего оружия, Соня. Просто на всякий случай. - произносит он последнее напутствие, незадолго до того, как они достигают остановки. Хотел ей посоветовать сначала найти себе пистолет - но в итоге не стал; у Мун и так есть оружие, с которым она умеет обращаться, и которому хранит свою верность, пусть и странную со стороны, но всё же несущую эту определённую оружейную честь. Оружие, будь то огнестрел, меч, нож, ружьё, что угодно - нужно держать наготове теперь. Время такое. Но военное время - тоже жизнь. Интересная жизнь. В ней у каждого есть возможность утолить свою жажду крови. Так что новая жизнь уже началась...
Девушка спрыгивает с крупа коня, и Ветер удовлетворённо фыркает - будто ворчит... хотя на самом деле ему нравится эта поездка, Гвидо это просто чувствует. Ему, проводящему столько времени в стойле, доставляет удовольствие этот ночной простор, даже под седлом, даже несмотря на то, что животное понимает, он в этом уверен, что хозяин - ранен. И тоже прекрасно слышал отголоски перестрелки. Чувствовал смерть... звери всегда её чувствуют. Лучше людей. Разум у человеческого рода отнял больше, чем принято полагать.
- Боюсь, моя судьба - слишком запутанная штука, чтобы её возможно было прочитать... - усмехается Гвидо с изрядной долей горечи в голосе, - больно много в этом правды, чтобы это могло бы посчитаться шуткой; чтобы в это можно было бы не поверить. Любые предсказания и пророчество - никогда не звучат прямо и не выглядят чётко, это Соня знает даже лучше него, - но глядя на его жизненный путь, как проделанный, так и предстоящий... наверное, можно сойти с ума. Здесь будет мало колоды карт, и веретена судьбы - едва ли вполне достаточно. Монтанелли не спешивается вслед за ней - слишком больно и трудно было бы забираться на коня обратно, - но склоняется в седле к ней ближе, протягивает ей открытую ладонь; не совсем для рукопожатия - скорее так, чтобы она могла бы её просто увидеть, рассмотреть его грубую пятерню, может, коснуться её на прощание. Будет нехватать её. И многих других тоже... но у каждого есть своя судьба, а если чуть менее глобально - то у каждого есть и своя задача тоже. Своя доля ответственности, из которой и складывается полномасштабная картина.
- До свидания, Альфюрсдоттир. - произносит Гвидо, перед тем, как развернуть Ветра - и тронуться с места. Впервые, за всё время их знакомства, он называет Соню по этому сложновыговариваемому для него имени - и даже сейчас оно звучит немного неловко из его уст, но он всё равно его выговаривает полностью; и в этом тоже кроется маленький знак уважения, который он хочет оказать ей на прощание. Свидетельство того, как он принимает её, что она стала частью того мира, что он знает и хочет запомнить навсегда, сколько бы отведено не осталось.
Конь, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу, трогается с места - и очень скоро набирает темп, унося всадника навстречу лунному свету ночной темноте. А где-то далеко, в нескольких километрах - асфальт шоссе освещают проблесковые маячки автомобилей департамента шерифа; группа выезжает на место происшествия; в другой стороне - ночная улица растревожена пожаром. Сон города нарушен, но не прерван... и жизнь в нём продолжится на следующее утро.
Отредактировано Guido Montanelli (2020-12-31 19:41:16)
Вы здесь » SACRAMENTO » Доигранные эпизоды » næturblómin
