выдох.
куцее облачко сигаретного дыма растворяется в утреннем туманном мареве.
в сигаретном дыме нет ничего загадочного. сигаретный дым не снимает боль, огнём горящую в левой половине грудной клетке. но сигаретный дым помогает. не сойти с ума, глядя на собственное отражение в запотевшем зеркале / затравленность на дне зрачков, обведённых бутылочно-зелёной радужкой /.
если достаточно долго не снимать маску, то она может прирасти к лицу. к восемнадцати усваиваешь это особенно хорошо. если достаточно долго не снимать маску, то многие могут решить, что это не маска вовсе. как та привычка молчать, когда оббитый металлом мысок врезается в податливую мякоть тела. после – багрово-синяя расплывчатость и очередной зачёркнутый день в воображаемом календаре. осталось сто четыре дня пятнадцать часов и семь минут. ты считаешь.

хруст гравия под ногами. левое плечо, перехваченное эластичным бинтом, тупо ноет; желание переступить порог низкого здания старшей школы медленно исчезает. замираешь чуть поодаль. недокуренная сигарета совершает последний полёт в сторону дымящейся урны. выдох. осторожный вдох, чтобы не потревожить рёбра, - после. если не зацикливаться на хуйне, перманентно происходящей в твоей жизни, то можно убедить себя, что всё в порядке. ты в порядке. / физкультура и общая раздевалка давно перешли в разряд пытки. тебе не стыдно раздеваться перед одноклассниками. тебе не хочется, чтобы кто-то из них видел то, что им видеть не следует /.

минуты ускользают, всё стоишь, оглядывая школьный двор. если прийти к самому началу первого урока, может быть, тебя не успеют избить в самом начале дня. если во время самой большой перемены спрятаться / случайно / в библиотеке, может быть, тебя не успеют избить в середине дня. если после уроков сразу же пойти домой, выбрав короткую дорогу, идущую мимо младшей школы, тебя не успеют избить в конце дня. если, если, если. ты умеешь давать сдачи, но не считаешь нужным. тебя научили молчать и терпеть. рано или поздно надоедает наносить удары по кукле, не способной даже вздрогнуть, когда кулак врезается в опухшую переносицу. ты знаешь. ты проверял.

ещё один выдох – туманное марево медленно рассеивается, в углу школьного двора стоят парни из параллельного класса. утро не могло начаться без драки. на тебя наваливается тупая обреченность. сейчас – и весь день, до возвращения отца с работы, свободен. чему быть, тому не миновать – лучше сейчас, чем весь день нервно озираться по сторонам. тебя тормозят в двух метрах от крыльца. очень удобно бить того, кто выглядит, как потенциальная жертва. и ведёт себя, как потенциальная жертва. ты одиночка. у тебя нет друзей. зато придурков, желающих разукрасить тебе лицо, - целая коллекция. сжимаешься, пытаясь стать как можно меньше, пытаясь уберечь наболевшие места, когда тебя резко хватают за левое плечо. из глаз – слёзы, губы сжаты, чтобы случайно не выпустить ни единого звука. как его там… курт? дольф? не суть, сжимает плечо ещё сильнее и доверительно тебе сообщает, что тебе чего-то не хватает. ты поднимаешь на него взгляд, отчетливо осознавая, чего тебе не хватает: разбитого носа. или губы. или скулы. отец никогда не бьёт тебя по лицу, этот недостаток легко компенсируют твои одноклассники.

драка на территории школы длится не дольше пяти минут. по истечению времени ты остаёшься один, словно никого рядом и не было. кровь из разбитого носа заливает белую рубашку и отглаженный форменный пиджак с эмблемой. шаришь рукой по карману, отыскивая носовой платок, но, впрочем, рубашку уже не спасти. платок находится на полу, на нём отпечатался чужой ботинок – если приглядеться, то в нём ещё можно будет увидеть твоё перекошенное лицо. трель школьного звонка вгрызается куда-то в самую середину головного мозга, подёрнутого пеленой – чтобы не думать слишком много о происходящем, не расставлять акценты / всё равно неправильно /.

шмыгая носом и вытирая потёки рукавом – рубашку и пиджак уже так и так не спасти – идёшь в сторону туалета. по крайней мере, там есть зеркало. по крайней мере, воспоминание о том, как однажды тебя окунули в унитаз, а потом с силой ударили о дверцу кабинки, не слишком болезненное. слишком болезненные все дома, они как призраки летают по комнатам и заставляют тебя нервно вздрагивать по ночам. тебе не стрёмно и не унизительно получать от ровесников. но тебе стрёмно и унизительно получать от отца – он же старше тебя почти на тридцать лет, он когда-нибудь задумывался о соотношении: кулак взрослого мужчины и голова маленького мальчика? зря. пусть сейчас ты уже и не маленький мальчик.

в туалете пусто – быстрый взгляд, плевать, даже если кто-то прячется в кабинке. если и прячется, то такой же как ты. затравленный. и не знающий, где безопаснее: дома или в школе, или, может быть, на улице, где убьют и не придётся думать о завтра. журчание воды, в отражении твоё перекошенное, окровавленное лицо. неловко ведёшь пульсирующем болью левым плечом и набираешь в ладони, сложенные лодочкой, холодную воду. нос не сломан. просто разбит. на скуле зреет синяк. отец вечером добавит – обреченно, смиренно. вода окрашивается в красный. кровь стекает меж пальцев, капает на раковину. великолепное начало дня. у тебя нет жалости к себе. осталось всего сто четыре дня четырнадцать часов и пятьдесят минут.

ты резко вздрагиваешь, когда позади тебя скрипит дверца кабинки.
тебе не нужна компания.
тебе нужно, чтобы тебя не трогали. все.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

ты резко вздрагиваешь, когда позади тебя скрипит дверца кабинки.
и ненавидишь себя за эту трусливую реакцию. по телу пробегает дрожь – крупные мурашки под пропитанной смесью воды и крови рубашкой. не оборачиваешься, впиваешься взглядом в надтреснутое зеркало, в собственное кривое отражение. кровь продолжает течь, полностью забивая ноздри.

у тебя нет никакого желания общаться.
ты его даже не знаешь. просто видел, просто сталкивался в коридорах школы. по крайней мере, с ним у тебя никогда не было стычек. вы существовали в параллельных вселенных, и ты предпочел бы, чтобы и сейчас ваши вселенные оставались параллельными. ты его игнорируешь. или пытаешься игнорировать.

тебя хватает ровно на двадцать две секунды и ещё одну попытку отмыть / остановить кровь.

- а тебе-то что? – задаёшь вопрос его отражению. люди разные. кому-то нравится читать книжки, а кому-то – драться. ты относишься к первой категории. коллекция тех, кто постоянно разбивает тебе лицо – ко второй. ты не обижаешься. всё нормально. тебя не обзывают, у тебя даже не отбирают деньги. а удары – это уже настолько привычно, что если тебя когда-то перестанут бить, ты, наверное, растеряешься. тебе доставалось, сколько ты себя помнишь. в детстве ты пытался жаловаться. говорил отцу. первый раз он тебя выслушал, даже по голове погладил и дал абсолютно бесполезный совет. во второй – всыпал сам. больше ты к нему не подходил. ты говорил матери. первый раз она тебя выслушала, пожалела и налила какао. во второй – сослалась на дела и сделала вид, что ничего не происходит. больше ты к ней не подходил. мама видела каждый из твоих синяков. видела царапины, ссадины и гематомы, ничего из этого не исчезало, когда ты оказывался дома. ничего из этого не исчезало, когда ты переступал порог своей комнаты. но мама предпочитала делать вид, что не замечает. не замечала тогда, не замечает и сейчас. ей даже в голову ни разу не пришло вступиться за тебя или твоих сестёр. она ни разу не защитила вас от отца. а отец ни разу не защитил тебя от одноклассников, решивших, что очень классно начинать утро с драки. в какой-то момент всё это стало твоими проблемами. и до сих пор оставалось исключительно твоими проблемами.

ты предпочитал эти проблемы не замечать. будто у тебя есть / когда-то был / иной выбор.

кровь наконец-то останавливается. осторожно вымываешь её из ноздрей, пока она не успела засохнуть. если бы ты был здесь один, ты бы снял рубашку и постарался замыть кровь, но раздеваться перед кем-то не входит в твои планы. скорее всего, учителя даже не заметят засохшее пятно. они никогда не замечают. ты не обижаешься. ты их даже, наверное, понимаешь. всё-таки твой отец – не последний человек, ты бы тоже не хотел с ним связываться.

- чего тебе надо? ты же куда-то шёл? – поворачиваешься к нему лицом, придирчиво оглядываешь с головы до ног. возможно, если напрячься, ты даже вспомнишь, как его зовут. у тебя хорошая память и на лица, и на имена, другое дело, что ты предпочитаешь ей не пользоваться в обычной жизни. ты вообще предпочитаешь ничем не отличаться от остальных. такой же, как все. обыкновенный. среднестатистический. нормальный. наверное, родители хотели бы тобой гордиться. наверное, потому что ты не уверен, что какие-то твои успехи смогут удовлетворить твоего отца. ему не нравится всё. ты сутулишься, ты втягиваешь голову в плечи, ты целыми днями сидишь в своей комнате. ну, и множество других вещей, к которым он придирается, даже когда тебе везёт и у него хорошее настроение.

- у тебя кровь, - обращаешь внимание парня на тонкий ручеек крови, стекающий по пальцам. капля с воображаемым звонким шлепком падает на пол и разбивается на тысячи мелких капелек. / тебе и в голову не приходит, что кто-то может от нечего делать наносить себе раны, что кто-то может замещать одну боль другой или… получать удовольствие от боли /. для тебя боль всегда была лишь только болью. ты научился её терпеть и, слава богу, не научился получать от неё удовольствие.

на твоем лице не отражается ничего. ты спокоен – видимость. именно поэтому у тебя нет друзей. ты не знаешь, что такое дружба, и как это – дружить. когда был маленький, ты пытался, но все твои друзья не нравились отцу. а те, кто нравился ему, не нравились тебе. так ты остался один. бесконечно потерянный во вселенной и в этой школе, где не можешь назвать ни одного человека, которому бы не было на тебя плевать. впрочем… курту, дольфу или как его там, наверное, не плевать, раз он каждый раз с такой неподдельной радостью разукрашивает тебе лицо.

парень не уходит, куда он там шёл, и это тебя раздражает. наверное, ему тоже не плевать (?). но у тебя по-прежнему нет здесь друзей. и уже и не надо, ты не собираешься оставаться ни в берлине, ни в германии. /ты уже знаешь – не останешься/. ты не предлагаешь ему уйти и оставить тебя одного, ты не показываешь, что тебе не хочется, чтобы он находился здесь. ты привык зализывать свои раны в одиночестве, но если ему хочется – пусть смотрит. не желая продолжать «диалог», стаскиваешь с себя пиджак, а следом и рубашку. ( объективно стало всё равно ? ) суёшь воротник под холодную воду, какая разница и от крови мокрый будет, и от воды… левое плечо ноет, ты неловко им передёргиваешь и продолжаешь замывать пятно. хочет смотреть – ну, ты обеспечишь ему зрелище. / на спине – багрово-синий синяк. он переползает на левый бок, а оттуда на левую половину грудной клетки. красиво. и больно /.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

- ну и что? – ты как будто нарываешься, хмуро и мрачно спрашивая, подразумевая под простыми словами «какое тебе дело». что ему от тебя надо? ты не понимаешь. и понимать, впрочем, не хочешь. тебе всё это неинтересно. ты привык быть один, тебя это не напрягает. у тебя есть две младших сестры, отличная компания для того, у кого в школе нет друзей. интересно, сколько раз ты должен подумать о том, что у тебя нет друзей, и ты не планируешь их заводить, чтобы этот парень вдруг исчез из поля твоего зрения?

прицепился и всё смотрит, как будто в цирке. или в кино. от его взгляда у тебя мурашки по коже и бесконечно хочется передёргивать от неловкости плечами – обоими, по очереди. он знал, что ты сюда придёшь. ну надо же, какая наблюдательность! ты же здесь почти каждый день. ты бы с удовольствием не ходил в школу, но одноклассники и драки с ними не пугают тебя так сильно, как пугает отец. он узнает, что ты не ходишь на занятия. тогда школа покажется просто раем, ты точно знаешь. ты пробовал. в седьмом классе ты не ходил в школу целых три дня. после – не мог сидеть, а возвращение отца домой вызывало лишь одно желание: забиться под кровать. но ты не забивался. потому что это бы не помогло. ничего бы не помогло. это ты тоже точно знаешь.

- что ты… - слово «делаешь» остаётся несказанным. морщишься, когда он стирает кровь с порезов пальцами. их бы промыть. под водой. но ты не предлагаешь, ему же не восемь лет, верно? и тебе – опять же – нет до него никакого дела. ты в этом уверен и не собираешься менять своё мнение. / не в это жизни – опционально /.

интересно, а если закрыть глаза и представить, что его нет, он исчезнет? или это так не работает?

какая жалость.

руки мёрзнут под холодной водой. свежая кровь легко выбивается из структуры ткани и утекает в слив. он что-то говорит о твоих синяках. красиво? это не красиво. это чертовски больно. и не видно – отец никогда не бил тебя так, чтобы это кто-то мог заметить. он всегда очень точно наносил удары по тем частям тела, которые однозначно будут скрыты одеждой. не всем везёт с родителями. ну, по крайней мере, твои не пьют / успокаивай себя дальше, находи у них какие-то плюсы – типичное поведение жертвы домашнего насилия. хотя ты, разумеется, понятия не имеешь, что ты и есть та самая жертва насилия, про которую пишут в пабликах в интернете и какой предлагают помощь и приют /.

- чем ты собираешься мне помочь? – поскулить за тебя? или, может быть, погладить тебя по голове и сказать, что он со всем разберется? разбираться нужно было лет десять назад, когда маленький мальчик хромал, подходя к своей парте, и всегда с ужасом ждал медицинского осмотра. он оказывается совсем рядом – ты чувствуешь тепло его тела. тебе некомфортно. усилием воли не делаешь шаг в сторону. не показываешь, что тебе не нравится то, как близко он от тебя стоит. от него пахнет смесью табака, крови и какого-то слабого парфюма. запах приятный. даже твой многострадальный нос к нему оказывается благосклонен. ты хорошенько отжимаешь воротничок рубашки – абсолютно мокрый воротничок, надеясь, что он не будет таким уж противным и таким уж сильно мятым (разумеется, будет).

вздрагиваешь, когда он касается открытой кожи. у него холодные руки – боль, скалящаяся тебе в лицо, немного успокаивается. но желание отодвинуться становиться как никогда сильным. – я не люблю, когда меня трогают, - ровно, без эмоций. ты не знаешь, как вести себя с ним. поэтому придерживаешься нейтралитета и на всякий случай настороженно улавливаешь любое его движение. даже вдохи и выдохи.

- какая тебе разница? – вопросом на вопрос. тебе не хочется врать, но ты так привык это делать, что без проблем всё-таки продолжаешь: - вывихнул на прошлой физкультуре, - вы ходите в разные спортивные группы, поэтому он не может знать, насколько это правда. или насколько это ложь. ты надеешься, что он всё-таки потеряет к тебе интерес, ведь всё-таки немного скучно общаться с человеком, который не хочет этого делать и демонстрирует это всеми возможными способами. но парень идёт дальше и начинает с тобой знакомиться. ну, господи… он в приятели тебе набивается или что? ещё пусть скажет, что хочет с тобой подружиться. ты не дружишь. и приятельские отношения не поддерживаешь. не видишь смысла. друзьям и приятелям хоть иногда придётся говорить правду, а ты…

ты так глубоко увяз во лжи, что сам себе веришь.

- мне всё равно, что считают другие, - смотришь в отражение его смешливых глаз. юджин, значит. ну, пусть будет юджин, пусть хоть сам президент франции, это же не значит, что ты должен резко проникнуться к нему любовью. неловко натягиваешь на одну руку рукав рубашки, на вторую – не можешь, мешает юджин. не спешишь представляться, хотя, наверное, стоит. ведь так делают воспитанные люди? отец так старался привить тебе воспитание (перестарался), а ты не можешь даже заставить себя назвать своё имя человеку, который пытается быть… милым (?) – меня зовут райн, и … - и у меня нет друзей. так ведь? но ты не продолжаешь.

- и раз ты не собираешься никуда деваться, - а только собираешься действовать мне на нервы, твою ж мать, - то может поделишься сигаретой? от тебя пахнет табаком, - ты наблюдателен. процентов девяносто времени, особенно, когда тебе не нужно думать о идущей носом крови.

интересное времяпрепровождение предстоит. ты и … юджин в школьном туалете. у тебя ещё никогда такого не было.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

боль не может быть приятной. ты уверен. ты никогда не был мазохистом, хотя отец старательно пытался такового из тебя вырастить, но у него ничего не получилось. а ещё из тебя не получилось идеального солдата – ну и плевать, ты никогда не собирался стать военным. слишком слабое здоровье, подкошенное частыми болезнями в детстве. ты всегда был болезненным ребёнком. тем, чьё отсутствие на уроках не вызывало вопросов. тем, чьи бесконечные синяки под глазами, казались чем-то привычным. нормальным.
о б ы ч н ы м.
в тебе никогда не было ничего такого, за что можно было бы зацепиться.
самый обыкновенный. едва выделяющийся в классе.
или в толпе.
или даже в этом самом туалете со сколотым кафелем в углу и вечно открытой форточкой – здесь всегда кто-то курит.

- ты ничего обо мне не знаешь, - ему только кажется, что он тебя разгадал. щёлкнул, как щелкунчик, неподатливый орешек. только всё это – искусно. всё это – наносное. он касается пальцами ссадин на твоем лице, ты не дёргаешься. и даже не делаешь шаг назад. когда-то так делала гера. она оттирала кровь, прикладывала к ранам спирт и мягко целовала. а потом гера уехала из германии – и ты в очередной раз остался совсем один. первые месяцы вы переписывались, поддерживали отношения. но постепенно они сошли на нет, каждый из вас с головой погрузился в свою жизнь. за одним исключением – твоя была наполнена гнилью.

и отрицанием, с которым ты не хочешь расставаться и сейчас.

- даже если и да, то какая разница? представь, люди разные и не все бегут к незнакомым с распростёртыми объятиями, - забираешь у него пачку с сигаретами – ты всегда курил что-нибудь попроще. не то чтобы у тебя денег не было, деньги-то как раз у тебя были. ты копил. ты откладывал всё, каждую мелочь, и зачастую отказывался от школьных обедов и возвращался домой пешком. тебе нужны были эти деньги. у тебя был план. и ты его придерживался, не досыпая по ночам и берясь даже за непосильные тебе задачи в интернете. отец не знал о твоем увлечении программированием, а если узнал, то ты бы, наверное, занимался исключительно в библиотеке или делал уроки в его кабинете под его чутким присмотром. унижение. но разве кто-то поверит?

оставляешь его вопрос о родителях без ответа. будто и так не понятно, кто методично гробит твою жизнь. одноклассникам не хватило бы смелости. они всего лишь дети – взрослые дети, которым нравится развлекаться. а ты не против, ты знаешь: у каждого свои методы получить дозу гормонов счастья.

подкуриваешь сигарету – рубашка по-прежнему держится только на одной руке. юджин вьется вокруг тебя. такой чистый, такой идеальный – даже со своими рукотворными порезами. чего ему не хватает? родители не любят? тетушка в детстве не хвалила его рисунки, или дядя высмеял его роль в детском спектакле? почему людям всё время чего-то не хватает, разве это так сложно – просто жить? жить, не наталкиваясь по утру на россыпь бледных шрамов, украшенных новыми ссадинами? это так сложно? наверное, ты чего-то не понимаешь.

наверное, ты не понимаешь в с е г о.

юджин касается тебя, и ты вдруг понимаешь: тебе не противно. тебе ровно. спокойно. как будто его прикосновения – именно то, что и должно быть. ты медленно куришь, не утруждая себя застегнуть рубашку. влажный воротничок неприятно холодит кожу на шее, но ты как будто не замечаешь. опираешься на раковину и несколько долгих секунд смотришь на юджина. он городит какую-то херню, вызывая в тебе эмоции, какие вызывают маленькие дети, балующиеся на детской площадке. от них же не ждешь ничего, просто наблюдаешь.

- точно! – щелкаешь пальцами, - ты лезешь в мою жизнь, это ты верно подметил, - но это не значит, что перестал. за долю секунды он снова оказывается рядом с тобой. ты не ждёшь, что он тебя ударит – не хватит смелости поднять руку на другого человека. ты ждёшь от него очередной херни, и эта херня не заставляет тебя ждать. ты морщишься, отворачиваешься – пейзаж за окном просто великолепный. унылый, как и обычно. затяжка – ты понятия не имеешь, что ему отвечать. столбик пепла на кончике сигареты становится больше.

господи, ты просто хотел пять минут побыть в тишине. разве ты так много просил?

- ты мне не нравишься. я не нуждаюсь в друзьях или приятелях, и вот тебя-то точно не должно касаться, с кем я встречаюсь и с кем я сплю, - ты настолько свободно относишься к сексу, что тебе всё равно. можно даже и с ним, почему нет, какая разница, если секс – это всего лишь физиология. с герой были ещё и чувства. но гера давно забыла даже имя твоё, хотя прошло каких-то полгода с того дня, как она уехала. – ты всегда пристаёшь в незнакомым людям в туалете? и всегда лезешь в их жизнь, уверяя себя, что вот ты-то точно знаешь, как жить правильно? и что вот ты-то никогда бы не попал в такую жизнь, как, например, моя? нет, мне правда интересно, - у него смешливые глаза и тебе, пожалуй, это нравится. если бы он познакомился с тобой в другой момент, он бы понравился тебе больше. сейчас – ты затягиваешься снова, ожидая от него какого-то ответа. или нет. не то чтобы тебе прямо хочется знать ответ. – чего ж ты не с друзьями своими, юджин? или не на уроках, ты ведь тоже сюда пришёл учиться. или нет? нет? - всё-таки странно – разговаривать с незнакомым человеком, когда ты должен был свалить отсюда ещё минут пять назад.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

ты нарываешься.
ты всегда словно испытываешь чужое терпение попытками забраться грязью под ногти. ты пытаешься быть, а не казаться. и пусть в твоем поведении сквозит роль жертвы, на самом деле жертвой ты не являешься. ты хищник, который оказался не в той среде. и с каждым, кто слабее тебя, ты будешь вести себя не лучше тех, кто поднимает руку на тебя. естественный закон мироздания. экологическая цепочка, где всегда есть тот, кто сильнее, и тот, кто слабее. ты – середина цепи. ты в этом уверен.

а юджин кажется тебе забавным. ты ловишь себя на том, что ваш разговор больше не вызывает в тебе раздражение. может быть, досаду. может быть, скребущее внутри грудной клетки ощущение. но не раздражение. ты немного отражаешь его эмоции, впитывая в себя чужое природное любопытство. твоё выбили ещё в раннем детстве – всё всегда было не твоим делом. но сейчас рядом нет большого и страшного серого волка, и ты зеркалишь юджина так, словно он твой потерянный брат-близнец.

это интересно. ты никогда не замечал в себе подобного.
способности зеркалить чужие эмоции, целиком и полностью поддаваясь им.

- а, любишь правду. поняяятно, - произносишь немного нараспев, слегка коверкая родной язык. вы как будто играете в весёлую игру. только правила пока тебе не понятны. ты с лёгким прищуром – едва заметным – наблюдаешь за юджином, гадая, как его называют близкие. джин? юджи? джино? ведь как-то однозначно называют, мало таких же странных, как твой отец, людей, которые предпочитают детей называть полными именами. – моя жизнь – сплошная ложь, заметь, я этого даже не отрицаю, - и зачем-то говоришь это незнакомому парню, которого не узнаешь в коридоре через пару часов (неправда, у тебя очень хорошая память на лица, но тебе бы очень хотелось его не узнать. чисто посмотреть – что будет).

- ну кто тебя знает, может быть, тебе правда не хватает друзей. а, может быть, ты решил, что их не хватает мне. ну, знаешь, как в первом классе, когда решаешь подойти к одинокому ребёнку, который выглядит несчастным и очень, очень грустным, - ты был таким ребёнком. но к тебе никто не подходил. все как будто наталкивались на стену твоей самодостаточности. наталкивались и отпрыгивали, подобно мячу, угодившему мимо сетки. вы забавно кружите вокруг друг друга, не решаясь на что-то большее. более близкое. вы прощупываете друг друга, угождая в заготовленные заранее ямы.

шаг – и ты увяз в самоиронии и каких-то надуманных словах.
шаг – и ты увяз ещё сильнее, без надежды когда-то выбраться.
это немного смешно, но он чем-то напоминает тебе геру, ей так же почему-то было до тебя дело. и она так же не уходила.
и сейчас ты точно так же не имеешь ничего против, хотя поначалу ты ждал, когда сможешь остаться один.
сейчас не хочешь. сейчас тебе и н т е р е с н о. как любого нормальному парню восемнадцати лет.

- познакомимся поближе? как в детском саду? – в твоих глазах в первый раз за сегодня появляется веселье. настоящее веселье, не надуманное и не придуманное. разговор выворачивает в какую-то совершенно неожиданную и совершенно нелепую сторону. – привет, меня зовут райн, а тебя? я не знаю, как это делают правильно, я не ходил в детский сад, - ты паясничаешь и целиком и полностью это осознаешь. а ещё ты думаешь, что у юджина всё в порядке с чувством юмора, и он просто посмеется. ну или не посмеется, и ты узнаешь, что с чувством юмора у него всё не в порядке. будет грустно, но не то чтобы ты сильно расстроишься.

юджин садится на подоконник, вызывая в тебе мимолетную досаду: это тебе хотелось сесть на подоконник. но рядом ты садиться не будешь. постоишь, от тебя не убудет. – стрёмная, не сомневайся, - опираешься рукой о подоконник, сокращая расстояние между вами. лёгкое касание там, лёгкое, словно случайное, касание здесь. занятная игра. может быть, из-за неё ты даже не пойдешь сегодня на занятия. здесь гораздо веселее, чем на уроке экономики, где вам уже недели две пытаются вбить в голову законы спроса и предложения. (вы выглядите настолько тупыми, чтобы повторять вам это вот уже две недели?)

делаешь ещё одну затяжку, с грустью отмечая, что сигарета закончилась.
а вы смотрите друг на друга, играя в гляделки – кто кого. у тебя большой опыт. а у него?
поначалу ваш разговор напоминал словесную дуэль, сейчас уже нет. сейчас ты не знаешь, как его назвать, поэтому просто ждёшь. что же будет дальше. у тебя никогда такого не было. ты был самым обыкновенным. скучным. и бесконечно одиноким, приходящим в школу не за общением, а за знаниями. держался особняком и во время обеденного перерыва встречался с младшей сестрой. чтобы ни у кого не было сомнений. вы настолько странные, что предпочитаете держаться друг друга.

- я не люблю навешивать ярлыки и не люблю шаблоны, - кусочек правды тут, кусочек правды там. занятно. – как тебя называют дома? – внезапным острием вопроса. тебе не даёт покоя, и ты спрашиваешь. – вряд ли полным именем, да? как-то сокращают… как? – любопытничаешь, принимая его, юджина, правила, о существовании которых он, похоже, и сам не знает. тебе становится весело, но ты привычно скрываешь это веселье под маской надуманного безразличия. тебе интересно, как скоро он заметит, что эмоциональный ворох, который ты ему показываешь – золотистый фантик, конфета для того, кто был хорошим мальчиком, внутри. это как подарок от санта клауса. плохие дети получают уголёк, но ведь юджин был действительно хорошим мальчиком? или нет? ты наблюдаешь. глаза – единственное, что выдает чуть больше эмоций. о, у тебя отлично получается играть.

ты даже умеешь косить под дурачка. ты бы мог блистать на сцене, но, пожалуй, для этого ты слишком стеснительный.

- тебе правда интересно знать о моей жизни? а зачем? пока не знаешь, спишь спокойней. я бы предпочел не знать о своей жизни, но я в ней, увы, живу.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

всё-таки джио.
ты почти_угадал. не то чтобы тебе было очень важно знать, как его называют люди, которым не плевать.
но тебе было интересно. и ты удовлетворил собственный интерес.
а имя джио удивительно ему идёт, делает его чуть больше похожим на обычного школьника, прогуливающего уроки в туалете, где ошиваются лузеры. такие, как ты. / и не то чтобы до этого он не был похож на обычного школьника. он не был похож на человека, с которым тебе может быть интересно. сейчас – похож /.

- верно, райнхольд, - и тебе не кажется, что оно звучит как-то по-особенному. ты бы предпочел, чтобы тебя звали райнхард или как-нибудь ещё, но выбора тебе как-то не предоставили. – и вообще-то мне не очень нравится, когда меня зовут полным именем, - просто потому что полное имя стойко ассоциируется у тебя с отцом. и эта ассоциация не из приятных, если честно. ты бы не расстроился, если бы твои родители решили развестись и разъехаться в разные города, но матери эта гениальная идея даже в голову не приходит. кажется, она вообще не замечает, что в вашей семье что-то не так. / как, например, в с ё не так? /

- да я и не спрашиваю, если ты не заметил, - пожимаешь плечами, чуть-чуть меняя положение, чтобы было удобнее на него смотреть. упираешься правым плечом в стену, левое всё так же раздраженно ноет, намекая тебе, что эластичный бинт – жалкий лепет, а не лечение, но ничего другого ты предложить не можешь. у геры бы обязательно появилась тысяча и ещё одна идея, как тебе помочь, ты такой фантазией не обладаешь, а потому подождёшь, когда плечо перестанет болеть само по себе. осталось подождать каких-то… пару недель?

- закрытая книга вызывает меньше вопросов, а желающие её полистать и вовсе в очередь не выстраиваются, - это-то тебе и нужно. меньше вопросов, меньше желающих влезть в твою жизнь, раздирая её пальцами на клочья. когда был маленьким, ты надеялся, что кто-нибудь заметит, как тебе больно и плохо, но время шло, а никто не замечал… и со временем, ты начал прикладывать все усилия, чтобы никто так и не заметил. так проще. по крайней мере, тебе так кажется. скоро всё закончится, осталось подождать совсем немного. и ты никому не позволишь испортить твой грандиозный план не просто свалить из родового, мать его, гнезда, а свалить так далеко, где бы тебя никто не нашёл.

- возможно… я остался, потому что у меня нет друзей и в школе я по большей части общаюсь со сверстниками посредством драк, - ты словно сейчас говоришь сам с собой, а вовсе не с юджином или джио, как его называют только сводная сестра и здесь в школе. – слушай, а твоя жизнь совсем не такая? нормальная? – он не выглядит так, будто дома его поджидает монстр в человеческом обличье. хотя откуда тебе знать, сам ты тоже так отнюдь не выглядишь, а синяки, гематомы и вечно перебинтованные конечности все и всегда радостно списывают на школьные драки. ну да, ну да. определенно школьные драки и ничего кроме.

тебе всё ещё нравится то, что между вами происходит. ловишь себя на том, что улыбаешься джио, ощущая, как натягивается кожица на пересохших губах. – подвинься, - касаешься его плеча, намекая на то, что тебе надоело стоять. садишься в противоположный угол подоконника, и вот ваши глаза снова на одном уровне. – тебе хочется после уроков идти домой? – тебе – не хочется. а утром не хочется вставать и идти в школу. тебе не хочется быть ни в одном месте, где тебе, вроде как, должно быть комфортно. или хотя бы сносно. если бы ты мог, ты бы гулял целый день напролёт, но ты вынужден возвращаться домой сразу же после школы и заниматься младшими сестрами, чтобы вечером не досталось вам всем. иногда ты всё-таки забираешь рут, и вы гуляете до темноты, прикрываясь уроками танцев. и эти вечера ваши самые любимые, вы по-настоящему счастливы, хотя это счастье – всего лишь иллюзия.

внутри тебя гуляет тепло, и ты почти расслабляешься. ты не ждёшь от джио никакого подвоха. тебе так сильно не хочется в нём разочароваться и обнаружить, что он такой же, как и все. разочаровываться для тебя привычно, хотя ты обычно и очаровываться не особенно успеваешь / обычно ты успеваешь только уворачиваться /. но сейчас… наверное, ты уже успел очароваться этим каким-то странным разговором исподтишка. вы всё крутитесь вокруг да около, поглядывая друг на друга. вопросы – прямые, острые, но вы умудряетесь не уколоться. в основном умудряешься не уколоться ты.

- я считаю дни, когда смогу уехать из берлина. это основное моё развлечение, - когда ты не можешь уснуть от того, как болит всё тело. ты не считаешь это какой-то тайной, поэтому так легко делишься. всё, что действительно тебе важно, так и остаётся внутри, под несколькими цветными фантиками, весело шуршащими в темноте. вы смотрите друг на друга и ваши пересекающиеся взгляды говорят намного больше, чем практически ничего не значащие слова.

ты соврал.

он тебе нравится.
и тебе нравится, как он задаёт вопросы, не стесняясь лезть в глубину.
а ещё тебе нравится, как он улыбается – легко и непринужденно, словно создан для того, чтобы просто улыбаться. // а ещё тебе нравится то, что ты почему-то улыбаешься ему в ответ.
- слушай… а зачем ты режешь руки? это типа… должно что-то заменить? или это просто весело? – тебе любопытно, и ты спрашиваешь. почему нет, раз уж у вас тут, ну, почти разговор по душам. бесплатная консультация психолога-дилетанта в туалете старшей школы. (новая идея для стартапа).
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

- ну да, да, что-то типа такого. семейные ужины, разговоры по душам, никаких "это не твоё дело" и "чтобы до завтрашнего утра я тебя не видел", - объясняешь, почти как неразумному ребёнку, который никак не может тебя понять. ты не ждёшь, что он тебе вот прямо сейчас так всё и выложит. вы едва знакомы, господи, о чем может вообще идти речь? но тебе до жути хочется узнать, что у кого-то бывает, как в книжках или как в кино, что кому-то на ужин на большой стол ставят сладко пахнущий пирог и не выгоняют, когда задирается край салфетки. что у кого-то может быть совсем не так, как привык ты. как привыкли в твоей семьей, где мать всегда улыбается так, словно эту улыбку ей нарисовали и теперь её не стереть.

- хочу, перспективы дома у меня не очень, - ещё кусочек правды, который ты выкладываешь, как пирог на праздничную тарелку. ты так давно ни с кем не разговаривал, что сейчас просто не можешь заставить себя заткнуться и уйти, ну, хотя бы вот под лестницу на втором этаже, там тихо и редко кто-то бывает. – я не хочу идти со школы домой, из дома в школу. но дома сёстры и … это всё так сложно, - а тебе всего восемнадцать лет, и меньше всего ты хочешь, чтобы в твоей жизни были какие-то сложности. тебе хочется, чтобы всё было просто и чтобы проблемы с младшими сёстрами не были твоими проблемами. и если с кирстен всё ещё более или менее, она слишком маленькая и многое ещё не понимает, то рут понимает всё, и кто бы знал, как тебе тяжело и страшно, когда зимними вечерами ты выходишь на улицу, держа за руку рут, и не знаешь, куда ты вернёшься: в дом, где всё пропахло кровью, или в дом, где все мило улыбаются и делятся событиями дня.

разговор словно течет сам по себе, вы – такие далёкие, такие знакомые незнакомцы, сидите на одном подоконнике и слепо улыбаетесь друг к другу. розовые разводы на воротнике твоей рубашки странно сочетаются с красными пятнами на рукавах рубашки джио. вы отличная пара, если так посмотреть. хмыкаешь куда-то про себя и заливисто смеешься, когда он кидается в тебя твоей же фразой. молодец, молодец, чувство юмора всё-таки на месте. смех получается удивительно звонким, он эхом разносится по туалету и теряется где-то в самых его уголках. – просто мне любопытно, а когда мне что-то любопытно – я спрашиваю, это самый простой способ решить задачу, - всего лишь задать вопрос. он может на него даже не отвечать, ты не обидишься. но у вас тут какой-то странный обмен правдой, никому ненужной, кроме вас двоих. и это забавно, ты никогда не думал, что будешь обсуждать такие вещи с незнакомым тебе человеком. с психологом, с родителями, с учителями – да, хотя… тебе бы это и в голову не пришло.

смотришь, не отрываясь, как он водит лезвием по тонким венкам, вьющимся под полупрозрачной кожей. завораживает. не можешь не признать, что эти простые вроде бы действия обладают изрядной долей магнетизма. юджин говорит и говорит, ты не останавливаешь, половину слов даже не слышишь, с интересом вглядываясь в переплетения шрамов и причудливый узор, который они создают с татуировками. – нет, я не боюсь вида крови и … ну, да, мне интересно, - поднимаешь руки ладонями вверх, имитируя жест "я сдаюсь". ты всё никак не можешь взять в толк, что кому-то может быть приятна боль. но с другой стороны, ты понимаешь, что боль бывает разная, и когда ты делаешь больно сам себе, это совсем не то же самое, когда другие люди пытаются выбить из тебя всю дурь. когда-то ты читал, что в самом начале боли, чтобы облегчить её, выделяется окситоцин и ещё несколько гормонов, именно поэтому больно становится чуть позже, когда проходит время. но проверять эти теории, вычитанные в журнальчиках, тебя не тянет. пусть вот юджин, раз это как-то примиряет его с окружающей действительностью. у людей разные способы проживать эту жизнь, ты вот периодически из роли выйти забываешь, что такого…

ты не отклоняешься, когда джио оказывается в опасной близости к тебе. воспринимаешь всё это каким-то весёлым экспериментом, финал которого неизвестен. джио нетерпелив и порывист, тебе это, пожалуй, нравится. легко удерживаешь его рукой за плечо, не отталкиваешь, просто помогаешь сохранить равновесие. поцелуи и близость всегда были для тебя хорошо отрепетированной игрой, где каждый знает, что нужно делать. взаимодействие. инстинктивно приподнимаешь голову, чтобы ему было удобнее, и ловишь себя на том, что тебе хочется продолжить. нелепо. смешно. и забавно. стоит ему чуть отстраниться, притягиваешь его обратно, мягко целуя. кожа на губах искусанная, но тебе нравится. это не настоящий поцелуй, всего лишь пробный. ни бабочек, ни искр из глаз. просто, легко и быстро. упираешься затылком в стену – прохладно, немного щуришься, спрашивая: - понравилось? – по твоему лицу блуждает медленная, удовлетворенная улыбка, демонстрирующая, что вот тебе – точно понравилось. – почему мы вообще целуемся в школьном туалете, боже, - ты снова легко смеешься. можно подумать, вам есть где ещё экспериментально целоваться. вы даже не думаете, а что если кто-то зайдет сюда, вы и без того оба странные, поиметь ещё и какую-нибудь обидную кличку будет легко и просто. но ты даже мельком не озираешься на дверь, твой взгляд всё так же скользит по джио, исследуя, узнавая / за-по-ми-на-я.

- я хочу поцеловать тебя ещё раз, - вдруг добавляешь со всей серьезностью. – и ещё я хочу покурить, раз уж мы всё равно прогуливаем уроки. скажи, а чем ты занимаешься, когда не идёшь домой? – ответит, а потом ты его ещё поцелуешь. видимо, это теперь так работает.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

тепло искрится внутри тебя, подобно бенгальским огням.
тепло расползается по тебе, облизывает покрытые тоненькой корочкой льда внутренности.
ты улыбаешься // ты не улыбался так много с того момента, как уехала гера. с того момента, как ты остался совсем один. одинокий человек, имеющий семью. и такое тоже бывает.
- не то чтобы, но у меня с этим… очаровательным местом уже есть стойкие ассоциации, - и поцелуи с не… ладно, почти незнакомым человеком в них не входят. обычно ты приходишь, отмываешь пятна крови, поправляешь растрепавшиеся волосы и уходишь – на занятия или под лестницу, смотря, как сильно у тебя всё болит, или какой урок следующий. нельзя прогуливать на одной недели два одинаковых занятия, это может вызвать вопросы у учителей. о, тебе уже нет равных в игре "не попадись". ты знаешь, как правильно, и проделываешь это ежедневно.

тянешь сигарету из пачки, а вот зажигалку достаёшь свою. она лежит в кармане штанов, дома ты всегда её вытаскиваешь и вместе с сигаретами прячешь под второе дно в ящике стола. отец не знает, что ты куришь, а ещё он не знает о двойном дне ящика твоего стола. он многого не знает и, собственно говоря, именно поэтому ты вполне в состоянии передвигаться. ты планируешь и дальше многие вещи оставлять в тайне, ну, просто так… исключительно спокойствия своего ради.

слушаешь джио внимательно, не упуская ни единого слова. черты его лица теряются за сигаретным дымом, ты улыбаешься, глубоко затягиваясь и подключая собственное воображение. сколько раз вы проходили мимо друг друга? он гулял в парке, вы с рут гуляли в парке. на вас никогда никто не обращал внимания, вы всегда были подростком и девочкой, гуляющими, держась за руки, и жадно глядящими на нормальные, здоровые отношения между родителями и детьми. – если ты хочешь, то я не против, - ты не уверен, что отцу понравится твоя "задержка". он не любит, когда ты где-то "болтаешься" после уроков. а ещё он не любит, когда у тебя появляются друзья. ну или приятели. ну или просто люди, которые вызывают у тебя интерес и любопытство. вот уже больше десяти лет он твердит тебе, что ты не умеешь выбирать друзей, что никому не будет по-настоящему интересно с тобой / очевидно, потому что ему с тобой не интересно /, он многое говорит тебе, внушая и убеждая. и ты даже веришь. но не когда видишь явную заинтересованность в глазах собеседника.

заинтересованность в тебе, как в личности.
сейчас такая в глазах джио, что лукаво смотрит на тебя сквозь сигаретный дым.

- может быть, я расскажу, - ты уже и не знаешь, говоришь это просто ради игры, или действительно хочешь что-нибудь ему рассказать. от тебя не убудет, верно? всё-всё-всё или почти всё о тебе знала только гера, но геры давно нет рядом, и тебе стоит забыть о ней, как она забыла о тебе / вот смотри, ты уже даже не помнишь, куда конкретно она уехала, достижение! / - буду, - отвечаешь, смеясь одними глазами. джио развлекается, заставляя тебя расслабиться ещё больше. – вот только докурю, - затягиваешься ещё раз, а потом тушишь бычок об угол подоконника. не первый раз. и даже не десятый.

- у меня есть запасной ключ от чёрного выхода, так что свалить из этого заведения будет довольно легко, - подмигиваешь джио, спрыгивая с подоконника. дубликат ключа у тебя появился случайно: пару лет назад ты помогал завхозу, задерживаясь в школе после уроков (просто, чтобы не идти домой), второй ключ от выхода потерялся, и ты бегал сделать ещё один. а где один, там и второй – ты посчитал, что ключ тебе пригодится. за эти несколько лет он пригодился тебе не единожды / не устаешь благодарить самого себя за то, что тебе тогда пришла в голову такая гениальная идея /.

- года два не был в кино, пошли, - раз уж тебе всё равно влетит от отца, пусть хотя бы будет за что. натягиваешь школьный пиджак, подбираешь с пола рюкзак и привычно забрасываешь его на больное плечо. догоняешь ушедшего чуть вперёд тебя джио, резко разворачиваешь его спиной к стене и порывисто целуешь. языком по губам, требовательно, настойчиво. языком по острой кромке зубов, по влажности его языка. быстро, не задерживаясь. от него пахнет табаком, немного кровью и его собственным запахом. тебе нравится сочетание. отстраняешься, улыбаясь и слегка щурясь от удовольствия. – я же обещал. а теперь пошли, - пока не началась перемена.

покидаете школу без происшествий. все, включая учителей, на занятиях, и неважно, что многие школьники занимаются чем угодно, кроме получения знания в стенах этого уважаемого учреждения. на улице свежо и в пиджаке немного холодно. весна в этом году была ранней и очень теплой, но только ученики старшей школы игнорировали существование ветровок и ходили в одних пиджаках. ты немного ежишься, решая, что игру в правду стоит продолжить. тебе понравилось.

разумеется, ты не будешь рассказывать ему всё. но будет придерживаться своей настоящей истории, а не той полуправды, которую любишь показывать окружающим. – мой отец военный, ну был военным. раньше мы часто переезжали, дольше всего прожили в кёльне, я там родился и там же пошёл в школу. отец ушёл со службы, когда родилась моя вторая сестра, кирстен. и мы переехали в берлин, купили здесь дом, - начинаешь издалека, не сразу заходя на то, что на самом деле интересует джио. – у моего отца пунктик на дисциплине. и у него есть система наказаний. дальше продолжать? – не смотришь на джио, смотришь перед собой. тебе не хочется об этом говорить, выскажись и полегчает с тобой не работает. ты бы просто хотел, чтобы идеальная семья была по-настоящему, а не жалкой декорацией к фильму о вашей жизни.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]

облизываешь пересохшие на холодном ветру губы.
мысленно переключаешь тумблер в собственной голове: с плохого на хорошее.
семейные праздники, ничем не омраченные. рождение кирстен – младенцем она была ужасным, но целых полгода вы были по-настоящему счастливой семьей. первый месяц в берлине, где ты никого не знал и тебя никто не знал и не нужно было претворяться; волшебство первого поцелуя, первый друг. у тебя тоже были моменты, когда твоя жизнь была обычной. как у всех.
когда тебе не нужно было ограничиваться полуправдой или тщательно обдумывать свою речь.

- моя мама очень религиозна, - кривишь лицо неосознанно. мама часто молится своему богу именно в тот момент, когда отец решает преподать тебе или рут очередной урок. в вашем доме настолько толстые стены, что из соседней комнаты вообще не слышно, как от страха плачет кирстен и как летит очередная вещь в тебя. вообще никак не слышно. ни разу. за последние десять лет. – а у тебя кто? – не можешь удержаться от вопроса. вы всё ещё узнаете друг друга, чтобы однажды в школе сделать вид, что видитесь в первый раз. это всегда так. так проще.

- на самом деле, нет ничего интересного, - пожимаешь плечами, на секунду забывая, что одно из них всё ещё безумно ноет. – у моего отца очень часто плохое настроение, которое он срывает на мне или моих младших сёстрах. он на полном серьёзе считает, что бить ребёнка – необходимо, это делает из него человека. ну да, - хмыкаешь, пиная попавший под ноги камешек. ты не знаешь, что такое лёгкий подзатыльник, ты такой никогда не получал. тебе всегда влетало основательно и ремнём. именно поэтому ты не считаешь боль приятной и не умеешь получать от неё удовольствие. боль для тебя просто боль, которую нужно перетерпеть. – я даже точно не знаю, за что мне влетит – каждый день что-нибудь новенькое. за мелкий проступок останешься без ужина, за проступок покрупнее – получишь ремнём и ладно если по заднице, за что-то грандиозное … двигаться будет больно ближайшие недели две. тяжесть проступка определяет отец, а он склонен драматизировать, - ты не вдаёшься особенно в подробности вовсе не потому, что боишься за психологическое здоровье джио. а потому… ты не хочешь об этом говорить, пусть это останется в тени. как и то, как ты, мелкий, десятилетний, уводил из дома пятилетнюю сестру, когда отец разминал кулаки о вашу мать. ты уговаривал рут не плакать, ведь тогда на вас обратят внимание взрослые, ты обещал ей купить мороженое или шоколадку, лишь бы она притихла. вы гуляли на улице до самой ночи, а потом незаметно вернулись домой. всё было тихо. такое было не один раз, но только первый остался в памяти.

- со стороны мой отец кажется чудесным человеком и прекрасным семьянином. ага-ага, а за младших сестёр отвечаю я. у меня их две, кирстен хотя бы совсем маленькая и толком ничего не понимает, - зато вы с рут достаточно взрослые, чтобы понимать, что такое домашнее насилие и кто те люди, что называются жертвами этого самого домашнего насилия. / спойлер: вы /. – любыми способами стараюсь быть дома пореже. но, как можно заметить, в школе мне тоже не весело-задорно, хотя моё появление на пороге, безусловно, праздник для некоторых, - ухмыляешься, вспоминая, как радуются твои одноклассники. такое развлечение… твой приход. обычно ты стараешься прийти вплотную к первому уроку и уйти сразу же после последнего. ну и в перерывах между уроками передвигаться многолюдными коридорами. иногда тебе везёт, иногда не очень. и ты, в общем-то, не сильно расстраиваешься, даже когда не везёт совсем.

- возьмём клубничный молочный коктейль? – откровенно смеешься, представляя вас двоих с симпатичными стаканчиками с трубочками в полоску. мило. – не то чтобы смешно. младшая сестра всегда заставляет меня брать молочный коктейль. банановый, а себе берёт шоколадный – выпивает сама оба. ты любишь так делать? сразу выясняю, может быть, нам стоит брать разные напитки, - впереди торговый центр, где ты бываешь довольно редко. отец считает, что подобные места детей и молодежь развращают, но иногда сходить всё-таки можно. он же не знает, что вы заходите сюда с рут, когда её танцы внезапно отменяют, а идти домой вы совсем не хотите.

первым делом ты тянешь джио за билетами на фильм, выбираешь какую-то комедию / не романтическую /, по факту – плевать, кино вы будете смотреть от силы минут двадцать, и места на предпоследнем ряду. – предупреждаю: я терпеть не могу попкорн. весь. солёный, сладкий, сырный, - ты вообще в принципе не очень любишь вредную еду. даже не знаешь, как так вышло.

всё-таки выбираешь себе молочный коктейль, но в этот раз шоколадный, и вы садитесь за дальний столик, чтобы не пропустить объявление о начале сеанса и чтобы вам никто не мешал. – так что там со святошами? и с сестрой, которая очень… восторженная? – ты ведь достаточно рассказал о себе, теперь ты хочешь услышать о нём.

объективно: интересно.
// интерес, тлеющий на углях, медленно разгорается внутри тебя //

- твоя очередь рассказывать правду, - забавно: обычно люди пытаются очарователь человека напротив ложью о себе, а вы зацепили друг друга именно правдой. или, может быть, шелестом яркого фантика, который прячет тёмные внутренности? – к чему мне вообще готовиться, раз ты позвал меня к себе, - не то чтобы тебя часто зовут в гости. напоминание: у тебя всё ещё нет друзей.

и джио не твой друг.
но возбуждение – по каждому мелкому нерву коротким электрически разрядом.
продолжение следует.
ты подпираешь подбородок рукой, впиваясь взглядом бутылочно-зелёных в глаз в его глаза, светящиеся лукавством.
даже первый акт не закончился.
[NIC]Reinhold Berger[/NIC][STA]катастрофа[/STA][AVA]https://i.imgur.com/WAPvsdp.png[/AVA]
[LZ1]РАЙНХОЛЬД БЕРГЕР, 18 ^y.o.
profession: ученик старшей школы;[/LZ1]
[SGN]///[/SGN]