Я поднимаюсь на носочки и тянусь к дверному глазку, поглядывая за суматохой снаружи; задерживаю дыхание и боюсь шелохнуться, опасаясь выдать себя неосторожным скрипом, стуком или неожиданным чихом, вопреки шуму ремонта, в котором тонут голоса рабочих, их переговоры и тем более звуки извне. Полированное дерево холодит кожу, у меня бегут мурашки – я уличаю себя в подслушивании и слежке, но разве можно осуждать, если всё равно ничего не слышу? Напряжённый слух не разбирает чужих слов и ключевых настроений, и спустя десять минут затёкших мышц и заболевших ушей отступаю в тишину свободной от резких и громких звуков своей квартиры. Старания что-то разузнать и добраться до истины в течение недели раз за разом сходят на нет. Мне остается только подсматривать сквозь крошечное отверстие с толстым стеклом, искажающим если не реальность, то мои ожидания точно. Отсутствие соседей по площадке никогда не беспокоило мои мысли, наоборот, привело к привычке не слышать глухих шагов за дверьми, бряцание ключей и негромкой болтовни в чутких стенах внимающего денно и нощно подъезда. Неожиданное появление людей отозвалось во мне разгоревшимся любопытством и интересом на грани маниакального состояния, ведь на простые вопросы соседи с этажей выше и ниже дать ответы оказались неспособны.

В среду вопрос разрешается сам собой, когда ближе к полудню вместо обычных, уже знакомых по лицам, а некоторых – по именам, разнорабочих, в последние дни почти не приходивших на объект нашего общего внимания, появляются грузчики, и моя задремавшая и поуспокоившаяся любознательность взрывается фейерверком. То и дело выглядываю в окно, выходящее на улицу, упираясь руками в подоконник, чуть ли не вываливаясь из него, но балансируя и удерживаясь от падения и необдуманных поступков пойти доставать и этих людей тоже, предчувствуя их недовольство и отмашки. Сублимирую скопленную энергию в приготовленный к вечеру брауни, испечённый в двух вариантах от эмоционального перевозбуждения: классический рецепт и с добавлением канна-масла, о последнем не задумываюсь как о чём-то неуместномм и непригодном для первой встречи с кем-либо. Со мной играют злую шутку остаточные следы профдеформации, и только на пороге я озадачиваюсь потенциальными неудобствами, последующими вопросами и вероятными рисками, поэтому беру с собой обычный брауни с надеждой и чаяньями вернуться за вторым. Впрочем, если такой необходимости не возникнет, чуть позднее сама составлю ему скромную компанию в лице себя. От перспективы остаться в любом случае в выигрыше настроение поднимается ещё выше. Я откидываю за спину заплетённые с затылка косички, украшенные парой цветочных заколок, и набираю побольше воздуха в грудь, словно готовлюсь произнести торжественный спич на празднике до чего же обычного в своей сути события – переезда.

Стучу в дверь с пристрастием и без перерыва, исключая вежливые паузы или шанс вовсе мне открыть.

– Привет! – я здороваюсь громко, буквально выкрикиваю, будто в безмятежном покое опустевшей от людей и строительных материалов площадки меня можно не расслышать. – Меня зовут Рита. Живу напротив, – в подтверждение второго факта большим пальцем показываю, не оборачиваясь, за спину; для обоснования первого – не хватает именного бейджа, но его отсутствие с избытком перекрывает моя решительность познакомиться с новым соседом прямо здесь и сейчас, не откладывая на потом по любым из причин: от бытовой катастрофы до тривиального нежелания общаться с кем-либо или принципиальные взгляды насчёт соседей в целом. Я почему-то исключаю все случаи возможной неудачи, держа перед собой ещё тёплый противень с брауни, как иммунитет, которому нельзя отказать, переступить или даже уклониться на время. – Я испекла брауни, – приподнимаю чуть выше презент с не менее настойчивым запахом, дразнящим моё нутро, чем мой натиск, и вручаю полученный так неосторожно приз по случаю знакомства открывшему дверь парню. – Можно войти? – спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения увидеть воочию причины моих недельных волнений.

[NIC]Rita Gorski[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/K6qtJdA.png[/AVA]
[LZ1]РИТА ГОРСКИ, 25 ^y.o.
profession: хэндмейдер, варщик мыла ручной работы[/LZ1]
[STA]я намочу себе манту[/STA] [SGN]
//________ i' m  r u n n i n g  o u t  o f  t i m e


n o,  i  c a n' t  s l e e p                 
                 u n t i l  i  f e e l   y o u r ____________           
touch  }
thnx, edo ☀ [/SGN]

– Брауни, – с готовностью подтверждаю догадку, цепляясь за каждую возможность заговорить, закрутить болтовню и растормошить явно спавшего до моего шумного вторжения парня. Ощущаю лёгкий, едва болезненный укол совести, что вихрем врываюсь посреди дня в чужую квартиру, доставляю столько хлопот и навожу суету, однако воспитанный с детства во мне адепт ранних подъёмов и противник дневного сна в одном лице напоминает, что спать нужно ночью, а днём – бодрствовать, и подметает за собой все сомнения и переживаний за непроницаемую, плотную ширму наименее важных проблем, ведь куда правильнее сейчас оценить вкус свежего брауни, чем провести остаток дня в постели.

– Да, это подарок, так сказать, на новоселье, – после расставания с противнем я похлопываю в ладоши в поисках нового повода остаться, словно обычного согласия недостаточно и мне нужен более предметный якорь пребывания, но уставленные стены коробки не дают повода что-то подхватить в руки и вертеть от скуки.

– Ты… Киран? Прости, ты не представился, – уточняю имя, всё-таки подслушанное за дверью у рабочих. От той же скуки я не считаю нужным заканчивать знакомство на обмене любезностями, а прохожу внутрь, дальше, в гостиную, широко озираясь и оглядываясь. – Почему переехал сюда? Ты ещё учишься? – в прищуре прикидываю его примерный возраст. – А где? На кого, если не секрет?

– Можно чай, – легко соглашаюсь с чаем, с диваном – со всём, чем располагает сосед, без стеснений усаживаясь и поглаживая ладонью обивку. Мало зрительно исследовать пространство, свежее после ремонта, но ужатое после переезда – во мне зудит желание тактильно изучить каждую доступную поверхность. Возможно, чешутся старые мечты об элементарной косметике своего жилья, недоступной из-за правил съёма; возможно, я перебарщиваю со значением нового человека из квартиры напротив, но дни ожидания, сложенные в пару недель нетерпения, теперь изводят меня в любопытстве и интереса дознаться абсолютно до всех деталей и подробностей. Не моё дело докучать с расспросами, но не могу остановиться, притормозить и соблюсти хотя бы минимальную субординацию.

–  У меня есть чай. И чайник, и заварка, и даже кружки. Ты предпочитаешь чёрный или зелёный? Есть белый, пуэр, ройбуш… но его бы не стала… есть большая фито-коллекция, – я увлекаюсь рассказом о своём чайном гербарии, который, если бы знала, принесла бы весь на широком подносе для дегустации. Отчего-то расцениваю банальное предложение, сделанное чисто из вежливости и попыток быть мало-мальски гостеприимным, как повод озадачить нас обоих выбором чая. – Но, знаешь, брауни и чай как-то не вяжутся между собой, не дружатся, – пожимаю плечами, забываясь, что гость здесь я. – Может быть, лучше кофе? – на мой взгляд, лучший компаньон для шоколадной выпечки. – Или кофе тоже нет? Зёрна? Молотый? Или хотя бы растворимый? – с каждым уточнением я чувствую всё больше и больше неловкости и замешательства, но не есть же брауни всухомятку. Чуть скользнув взглядом в сторону кухни, я начинаю сомневаться, что под рукой окажутся хотя бы тарелки; стол, на котором стоит брауни, есть, а стулья?.. Нет проблемы объесться пирожным на диване, но бисквит раскрошится и… От будущей разведённой грязи я невольно вздрагиваю. Столько неудобств, оставленных за периметром внимания. Наверняка есть причины, по которым уборка и разбор вещей отложены более подходящий момент, например, на завтра, но мне неуютно.

– Я могу всё принести, и мы разложим здесь… или здесь, – я хаотично очерчиваю руками круги, пытаясь прикинуть в воображении, где можно практично расположиться, но силы фантазии не хватает, и лёгкая досада всплывает буйками на поверхность в голосе, будто бы недовольном или капризном. – Или можем переместиться ко мне, –  я сдаюсь на глубоком выдохе и поджимаю губы. Не ко времени и не к месту, но раз принялась докапываться – нужно идти до конца. –  У меня все вещи в свободном доступе, – правда, немного привираю, и что-то придётся поискать по полкам при необходимости. – Если хочешь, – я добавляю, поздно снижая обороты и опаздывая с тактичностью, чуткость и корректность тоже оказываются далеко позади моих бесконечных словесных всплесков. Киран хоть что-то успевает сказать после упоминания чая? Не помню. –  А если не хочешь – останемся здесь. У тебя… здорово, – выцеживаю сквозь зубы усилие проявить воспитанность с надеждой, что тон позднее удастся подтянуть, а язык – прикусить.

[NIC]Rita Gorski[/NIC] [AVA]https://i.imgur.com/K6qtJdA.png[/AVA]
[LZ1]РИТА ГОРСКИ, 25 ^y.o.
profession: хэндмейдер, варщик мыла ручной работы[/LZ1]
[STA]я намочу себе манту[/STA] [SGN]
//________ i' m  r u n n i n g  o u t  o f  t i m e


n o,  i  c a n' t  s l e e p                 
                 u n t i l  i  f e e l   y o u r ____________           
touch  }
thnx, edo ☀ [/SGN]