[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

– Привет… Адам, – появление парня рядом слегка пугает и даже настораживает. Откуда он взялся? Внимательности мне не занимать, и обычно меня нельзя застать врасплох. С Адамом Калленом всё происходит иначе: он возникает из ниоткуда, словно двигается совершенно бесшумно, разве обычные люди так умеют? Взять в пример Джессику, мою новую подругу в классе, первую познакомившуюся со мной после переезда – громкая, болтливая и неугомонная. Её слышно за версту, да и остальных одноклассников за месяц учёбы в новой школе я могу охарактеризовать парой-тройкой точных предложений, исключая Адама. О нём у меня возникают странные мысли, будто мне совсем нечего сказать и в то же время пространные рассуждения о Каллене способы растянуться на долгие часы. Иногда мне кажется, что он застревает не только в голове, но и присутствует неосязаемым образом совсем близко, как если бы он следил за мной во сне, но это всё глупости и моё больное воображение. Я отмахиваюсь и дружелюбно улыбаюсь Адаму.

– Ещё не придумала. Я обычно не праздную Хэллоуин, – внезапно для всех признаюсь вслух и тут же получаю тычок Джессики под бок.

– Да ладно, Рита, ты серьёзно? Это же лучший праздник в году, не считая Дня святого Валентина и Рождества, конечно, – Джессику Саммерс снова уносит в суетливый монолог. – Я ещё сама не выбрала себе костюм, столько вариантов, например, Красная Королева или Лара Крофт, никак не могу определиться… А ты что думаешь, Адам? – Джессика заискивающе смотрит на Каллена в надежде получить не то чтобы совет, скорее толику его внимания. Я же отступаю чуть поодаль, выгадывая удачный момент избавления от шумной одноклассницы, и подхожу к одному из ярмарочных стендов, привлёкших моё внимание броским оформлением из переливающихся гирлянд, их свет отражается в прозрачных леденцах, карамельных трубочках и других конфетах прочих мастей. Есть даже лакричные, но я морщусь от одного вида горсти чёрных рулетиков; мне по душе марципан, потому и набираю небольшой кулёк и благодарю продавца восхищённым взглядом за такую банальную радость, возвращаясь к подругам, буквально оккупировавшим Адама со всех сторон. Знаю, что от угощения они откажутся, ведь диета не позволяет расходиться слишком хорошо даже на ярмарке, а потому довольно закидываю несколько небольших конфет в рот, протягивая Каллену целый свёрток на выбор.

– А ты любишь марципан? – к счастью, мой неловкий вопрос не долетает ушей Джессики, переключившейся с равнодушного к ней Адама, на другой объект вожделения, Майка, уводя за собой вереницу наших общих знакомых, оставляя нас наедине. Кажется, мы впервые тет-а-тет с Калленом, не считая моих странных предчувствий. Жутковато и нервно, но я держусь, не опуская взгляда и ища повод ещё что-то добавить к тающим во рту конфетам. – Ты пришёл на ярмарку один или с кем-то? – не знаю, какой ответ на самом деле ожидаю услышать.

– C Элис… – чуть слышно повторяю за Адамом, рисуя перед собой образ его сестры, всегда приветливой и любезной со всеми, но, как и все Каллены, держащейся ото всех на внушительной дистанции. Элис мне симпатизировала, и я ощущала необъяснимую взаимность, которую сложно обличить в слова и сформулировать яснее, чем обычная «интуиция», а Элис всегда знает, что будет, наперёд и улыбается уже известному будущему. С Джаспером на порядок сложнее и непонятнее. С момента перехода в новую школу, кажется, мы ни разу не обменялись даже приветствием, только странными взглядами; от них его глаз мне всегда хочется укрыться и спрятаться, и сейчас, узнавая, что Джаспер уже не рядом, мне становится легче. Относительный вывод, ведь быть с глазу на глаз с самим Адамом Калленом то ещё испытание, и, хотя я не возвожу его в ранг недоступных божеств, как та же Джессика, разговаривать с ним так необычно и в то же время так просто, словно мы старые знакомые. Однако об Адаме я знаю сущие крупицы информации и потому прислушиваюсь к каждому его слову, собирая далёкий до завершения его портрет. С некоторым огорчением откладываю в копилку фактов, что Каллен равнодушен к марципану. Подвожу черту подхваченной двумя пальцами крупной конфетой, задумчиво прокатывая ту по языку и обратно.

– Понимаю Джаспера, – сочувственно киваю, выдержать шум ярмарки и правда тяжело. Не проводись она достаточно редко, я и сама сбежала бы при первой возможности или не пошла бы вовсе, но одноклассники, а числе передовых агитаторов – Анджела, ещё за месяц анонсировали все любопытные аспекты готовящегося мероприятия, что невозможно было отказаться. Впрочем, сейчас я далека от интересов друзей, стою на периферии палаток – могла бы представить Джесс! – с самим Адамом Калленом и рассуждаю о мигрени и шуме.

– Да, то есть нет… – туплю взгляд в землю, носком ботинка бесцельно шаркая по холодной земле. – Была с ними, – пожимаю плечами, поднимая голову и смотря на отдаляющихся с каждым мгновением приятелей. Ещё немного – и я потеряю их с виду. Это не пугает, а, напротив, освобождает от ответственности, взятой на себя при встрече с ними, но и они не оборачиваются на меня. Может, забыли и отвлеклись, а может, предоставили поговорить с Адамом наедине. В последнем, правда, сомневаюсь, ведь все девушки старших классов школы Форкса готовы довольствоваться даже толикой внимания Каллена, а тот нечасто выходит в люди.

– Хочу, – неожиданно для себя слышу, как охотно соглашаюсь на крайне размытое предложение Адама. Прямо сейчас? Сбежать? Куда? В моих глазах плещется любопытство, подначиваемое естественным страхом от неизвестности. Впору отказаться и вернуться к компании, подхватить под локоть Джессику и продолжить их вежливости смеяться над нелепыми шутками Майка, но смотрю на Адама и не могу сдвинуться с места. Пугающее оцепенение и в то же время до безумия интригующее: уже не оглядываюсь на одноклассников и забываю об их присутствии, поле зрения сжимая буквально до одного Каллена. Предложи он колесо обозрения или шатёр с комнатой страха – соглашусь. А может, мы уйдём в самом деле, только куда? Сегодня весь город сосредоточен на ярмарке и едва ли где-то люднее, чем здесь, но я не развиваю мысль дальше, отступая от пустых размышлений и ненужных вопросов. – Чем предлагаешь заняться?

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

– Свои мысли слушать полезно, – соглашаюсь с тонким замечанием Адама, в котором он концентрирует все впечатления – и мои, и его – от шумного и яркого праздника, утомляющего в равной степени нас обоих. И не думаю, что найду единомышленника в отношении ярмарки в лице Каллена, а наше взаимопонимание ещё больше располагает меня к нему. Я легко – а может, слишком опрометчиво? – доверяюсь Адаму и иду рядом, не сразу примеряясь к его чётким, выверенным шагам до парковки, не донимая его с расспросами, куда именно мы пойдём или уже поедем. Что бы он ни выбрал – он точно не прогадает. Слепая вера и уверенность в парне крепнет с рассказом о поездке его семьи в лес: вроде ничего особенного, кто не отдыхает вместе с братьями? Но ореол тайны и аномальной скрытности складывается вокруг Калленов задолго до моего переезда в Форкс, и мне лишь остаётся довольствоваться редким проблеском из-под завесы, которую приоткрывает сам Адам, болтая о загородных вылазках так свободно и беспечно, словно он обычный школьник, уставший от компании.

– С Чарли… бывает тяжело, он не слишком разговорчивый, – признаюсь, что с отцом есть некоторые трудности. Напряжение, свойственное после долгой разлуки, так и не сходит на нет и поселяется третьим жильцом в доме. – Он любит смотреть бейсбол, ездит на рыбалку, – пожимаю плечами, не зная, что ещё рассказать, ведь увлечения отца не разделяю, хоть и соглашаюсь на редкие совместные обеды в его излюбленном гриль-ресторане. Он всегда берет стейк и коблер, я же ограничиваюсь салатом. – Иногда мы вместе обедаем в Домике, – выжимаю из себя последний занимательный факт из наших отношений, отводя взгляд куда-то за стекло серого Вольво – ничего не различить снаружи, кроме собственного смазанного отражения, тусклого от слабого света внутри машины. Поначалу я растираю руки, не заметив, как пальцы коченеют без источника тепла на ярмарке, и даже пустые калории от марципана не спасают, но включённый обогреватель быстро избавляет меня от необходимости то и дело дышать себе на ладони.

– Можно уже выключить, – вперёд мыслей и вперёд слов тянусь левой рукой до переключателя и неожиданно касаюсь пальцев Адама. Холодные, даже ледяные, хотя я уже давно расстёгиваю ворот куртки. Он так сильно замёрз? Я озадаченно убираю руку, отчего-то боясь снова до него дотронуться, а потому молча наблюдаю за регулированием температуры в салоне. Уже не так жарко, но дышать мне по-прежнему нечем, и я пытаюсь отвлечься на незатейливую музыку из спрятанных динамиков. В условной тишине мы едем несколько минут, прежде чем я решаюсь всё-таки допытаться.

– Куда мы направляемся? – я не слежу за дорогой и, возможно, уже жалею об этом. С другой стороны, что разглядывать в темноте? Полотно асфальта тянется от края до края, и я вижу только мгновения, мелькающие в свете фар. Вокруг густой лес и молчаливые – хуже Чарли – деревья, подступающие порой так плотно, что кажется – они вот-вот упадут, но мы проносимся на скорости больше восьмидесяти миль, и мне впервые становится страшно.  – Ты не пристёгнут, – я говорю об этом непримечательном факте вслух, пока сама цепляюсь за собственный ремень безопасности, словно он меня спасёт, случись что на дороге прямо сейчас… – Мы куда-то спешим? – мой голос дрожит, и я заметно нервничаю, не понимая, к чему так торопиться. В довесок мне не удаётся подсчитать во времени, сколько мы уже в пути: пять минут или все двадцать? Находимся в пределах города или выехали за границы? Тревога нарастает, но я пытаюсь её сбить очевидными отговорками. Брось, Рита, это же Адам, твой одноклассник. Что может случиться?

– Где мы?.. – я тихо спрашиваю, когда мы останавливаемся. Под шинами не шуршит гравий; не видно ни огней города, ни фонарей случайных придорожных закусочных; приятной музыки тоже не слышно. Я вообще ничего не слышу, кроме собственного тяжёлого дыхания, в затопившей салон тишине. Это не нормально. – Адам? – я зову Каллена по имени, оборачиваясь на него, пока разбираюсь с замком ремня. Я взглядом требую объяснений, но после остановки гаснут все лампы, остаётся лишь рассеянный свет луны. Я смотрю на его резко очерченный профиль и не понимаю, что происходит. Что он задумывает? Из интереса и желания осмотреться я дергаю за ручку машины и не могу выйти. Секунду или две я смотрю на заблокированные двери. – Это какая-то шутка?

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

– Спасибо, – от комплимента я тушуюсь и опускаю взгляд в темноту – туда, где должны быть мои ноги, но нет ничего, кроме поглотившей нижнюю часть тела мглы: опускаю на колени сжатые в кулаки руки – и уже ничего не вижу. Смущение разбавляется страхом, и он превалирует в чувствах, ведь слова Адама звучат не то чтобы неискренне… плотоядно? – Ты ведёшь себя странно, Адам, прости, – он трогает мои волосы – и я невольно дёргаюсь, только деться никуда не могу. И так с силой вжимаюсь в кресло, а от прикосновений по коже меня бросает в дрожь, меня знобит и колотит. Каллен нежен и аккуратен, но близость с ним пробуждает во мне иррациональный животный страх. Мне хочется бежать и прятаться, отнюдь не флиртовать здесь, и всё-таки «тут недалеко» – это где?

– Куда ты меня привёз? Давай вернёмся в город, – я осторожно предлагаю загладить недоразумение с поездкой в лес, но упавший голос выдает мой испуг больше, чем расширившиеся от недостатка света и подкрадывающегося ужаса зрачки. – Джессика будет переживать и искать, – и не только Джессика, если мы будем отсутствовать подозрительно долго. Сложившиеся доверительные отношения с отцом позволяют мне не отчитываться за каждый шаг перед шефом местной полиции, но сегодня я обещаю не задерживаться и вернуться, как только основные гуляния утихнут. Чарли знает, что я не любитель вечеринок. Впрочем, об этом в курсе многие. – Уже поздно, Адам… – вместе с аргументом в свою пользу я достаю телефон проверить время, но на самом деле проверяю палочки связи. Вместо устойчивого сигнала – короткие пеньки. Я нервно сглатываю и снова пробую дверь. Открыто.

– У меня затекли ноги, – выдумываю себе оправдание, выбираюсь из машины и вдыхаю свежий ночной воздух. Снаружи так же темно, как и внутри, но вдали от Каллена безопаснее. Надолго ли? Я прохожу шаг, второй и чуть не падаю, оступаясь на крупной коряге. Дальше – лес, а мы стоим на пустой обочине, исчезающей в черни дороги. Безлюдное место без шанса на попутку. Где-то гаркает птица, и я осекаюсь в мыслях, что хочу сбежать. От кого? От Адама? Отдышавшись, я уже думаю, что моё воображение просто разыгрывается и никакой опасности нет. Неужели я ему действительно нравлюсь, и он всего лишь хочет уединиться? Рациональное объяснение никак не бьётся с моими чувствами: я медленно брожу вокруг машины, застегивая куртку под самый ворот, снова вздрагивая от фантомных касаний Каллена. Вернуться бы и отшутиться, но отчего-то не могу заставить себя шагнуть ближе. Может, стоит перебраться на задние сиденья? Хороший вариант, чтобы обозначить между нами дистанцию, однако Адам сам выходит мне навстречу и слишком быстро оказывается рядом. Или в темноте я не могу оценить расстояние между нами?

– Всё в порядке? – я уточняю у Адама, но спрашиваю на самом деле себя. Ничего не в порядке. Мне снова страшно и жутко. Необъяснимо боязно находиться ближе вытянутой руки, и решаюсь проверить, протягивая раскрытую ладонь вперёд, останавливая себя? Его? Раскрытые пальцы упираются в грубый и холодный камень там, где должно быть у обычных людей сердце. – Адам? – я окликаю снова, будто зов по имени – это спасительное заклинание, призванное рассеять морок ужаса. Он молчит, а я рефлекторно шагаю назад. Каллен вынуждает меня пятиться, и я легко перешла бы на бег, различая я дорогу дальше собственного носа. Тем не менее я выбираю направление в сторону дороги. Там у меня будет шанс на побег. – Ты меня пугаешь, – говорю как можно мягче, но шаги становятся шире и быстрее. Я почти готова обернуться и побежать в полную силу.

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

Беги.

Я слышу команду сразу. Предупреждение об опасности бьёт по нутру, подстёгивает, хлещет изо всё силы, только я не могу шелохнуться. Тело движется непослушно и неохотно: ему плевать на страх и сжигающий меня изнутри ужас, оно лениво и плавно позволяет сделать мне маленький шажочек назад – к спасению, которого нет.

Постепенно удаётся взять себя в руки, вернуть ту часть самообладания, позволяющую соображать быстрее и способнее, чем загнанное в угол животное. Впрочем, от последнего ничем не отличаюсь – также мечусь и дёргаюсь. С каждым шагом я иду резче, двигаюсь рванее. Меня трясёт и лихорадит, но скорость растёт, и я отхожу от Адама, переходя на бег.

Я всё еще не могу поверить, отрекаюсь от мыслей и отказываюсь принимать во внимание, что мой одноклассник… нет, это бред, абсурд и подлинный сюр. Почему же тогда я бегу? Лёгкие гудят от нехватки воздуха. Я задыхаюсь и захлёбываюсь тревогой. Вместо кислорода – разряженная паника.

Бег в темноте – неудачная затея. Где-то на перипетии сознания я осуждаю себя за такую опрометчивость: легко споткнуться и в лучшем случае отделаться разодранными коленями и локтями, в худшем – свернуть себе шею, однако меня гонит вперёд инстинкт самосохранения, который я раньше воспринимала разве что в шутку. Нельзя сказать, что я отношусь к опасностям попустительски и не воспринимаю их всерьёз, нет, скорее я удачно их избегаю, не имея за собой страсти испытывать судьбу: в мой перечень хобби не входят опасные занятия, я не рискую из-за скуки и не вожу сомнительные знакомства; конечно, никто не знает, где может поджидать угроза, но риск подводных камней я свожу к минимуму до тех пор, пока не знакомлюсь с Адамом Калленом.

Врезаться в камень больно. Забавно, что это – мои единственные мысли после столкновения. Забавно, но неутешительно. Я бьюсь и падаю назад, встретив непосильное мне сопротивление. По ощущениям, нет и шанса сдвинуть его с места, реши я сесть за руль пикапа и из праздного любопытства сбей его на скорости восьмидесяти миль в час. Несвойственные мне фантазии, но другой защитной реакции на боль у меня нет. Я падаю на спину, и на мгновение у меня спирает дыхание. В темноте ничего неясно. Кажется, она облепляет меня со всех сторон, и я тону в чёрном мазуте, мне нечем дышать. Я корчусь, но всё-таки подбираюсь на холодной влажной земле, помогая себе руками и вместе с тем отползая от Адама как можно дальше. Навряд ли это меня спасёт, но я не могу сдаться так просто.

– Адам, что ты говоришь? – мне обидно и страшно. – Мне больно, – что ни на есть жалоба, вполне обоснованная и имеющая место быть после допущенной ко мне грубости. Совсем не смешной розыгрыш, который зашёл уже слишком далеко. Меня пробирают злость под руку с раздражением – последствия болезненного падения. Проще по-прежнему верить в рациональное объяснение поведения Каллена, ведь оно вот-вот случится (куда дальше и хуже?), но подсознательно – я загибаюсь и корчусь от страха.

– Пожалуйста, отпусти меня, – в тоне нет больше укора и жалобы, они уступают место мольбам и надеждам вернуться домой. Вернуться к обычной жизни: к неразговорчивому отцу и редким семейным посиделкам по выходным со сваренным мною глинтвейном, к болтливым подругам и школьной рутине, что иногда меня удручает, но сейчас кажется непозволительной роскошью. Я отталкиваюсь ногами от взрытой земли и ползу, не понимая даже куда. Не знаю, где мы, как далеко от города и будет ли по трассе проезжать хоть кто-то, кто сможет заметить и помочь.

– Спасите! – я кричу что есть мочи. Голос надорван и надтреснут. Я ору второй, третий раз. Ответом служит тишина и приближение ко мне чего-то необъяснимо, дикого и жуткого, что невозможно обличить в слова. – Спасите… – уже плачу и утираю грязным рукавом куртки лицо. Во рту солоно от слёз.

– Что ты такое? – шепчу, еле различая силуэт Адама на фоне иссиня-чёрного леса. Луна скрывается за облаками, смазывая оттенки, только редкие звёзды на тёмно-синем хмуром небе молча свидетельствуют происходящему наяву кошмару. Каллен не спеша ко мне подходит. Знает, я уже не убегу, и в последней попытке защититься закрываюсь рукой, не замечая, что та кровоточит и саднит с момента болезненной встречи со взрытой обочиной. – Что тебе нужно? – выталкиваю слова, убирая намокшие волосы со лба и размазывая кровь. Дождь несильный, но в углублении рядом уже образовывается лужа, и я смотрю на плачущее небо под ногами.

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

Не решаюсь спорить с Адамом. Может, это и в самом деле неважно, кто он такой? Какое это имеет значение, если я на пороге смерти?

Я жмурюсь от страха и хнычу, силюсь отползти дальше и только зазря развожу грязь, изваливаясь в слякоти и пачкаясь. Не самое подходящее время печься о комфорте и удобстве, но я цепляюсь за ощущения сырости. Мне неудобно, грязно и мокро – значит, жива.

– Что? – не понимающе переспрашиваю. – Что убрать? – не понимаю, на что такая бурная реакция с его стороны. Интуитивно догадываюсь, однако оставшиеся внутри меня крупицы рационального и сознательного не позволяют сложиться очевидным выводам. Даже если признаюсь в этом себе – это ничего не изменит. Как ни назови зверя – он останется таковым. Тем не менее опускаю пораненную руку и прижимаю к себе. Не так больно, сколько страшно спровоцировать Каллена на нечто более ужасное, нежели яростные крики, больше похожие на животный рык. Куртка падает на меня тяжёлым комком, а я не знаю, что с ней делать. Она не поможет мне защититься ни от Адама, ни от постепенно расходящегося дождя. Я то и дело всхлипываю, сжимая плотную ткань до белеющих костяшек.

Вопреки опасением, Каллен присаживается рядом и… помогает? Я не сопротивляюсь, позволяя перевязать неглубокую, но болезненную ссадину, не понимая. С чего бы ему оказывать мне помощь, если намеревался убить? В последнем уже не сомневаюсь, и стоит проявить чуть больше разумности, продолжая бегство. Так, у меня будет хотя бы мизерная возможность сбежать, но вместо отступления я послушно следую за Адамом к его машине, словно сама ищу повод вновь оказаться в ловушке.

– Не нужно, я сама доберусь до города… – пытаюсь сказать что-то против, но не могу остановиться – тащит меня силком. Остановлюсь – поволочит дальше сам. В спешке перебираю ногами и сажусь в машину, вжимаясь в кресло. Так и сижу – молча, безропотно, в ожидании расправы. Не слышу требования пристегнуться и слежу за руками Адама, отнюдь не деликатного и внимательного к жестам, грубо пригвождающегося меня к месту. Безмолвно плачу, дрожа от холода и страха. Его куртка нисколько не согревает, напротив, стойкий запах парфюма напоминает, что я в западне.

– Хорошо, – не голос – беспомощное бормотание. – Хорошо, – повторяю для себя, для Адама. Не верю ни единому слову Каллена, но неизбежно смиряюсь с близившимся концом. Не сомневаюсь в одном – это часть какой-то игры: напугать, отпустить, схватить и дать ложную надежду на спасение. Жестоко и обидно. Как никогда я ощущаю себя слабой и бессильной. Его прикосновения жалят холодом, и я невольно вздрагиваю, отворачиваясь. Крепче жмурюсь и заклинаю Каллена исчезнуть.

Через пару минут истерика отступает. Мне по-прежнему страшно и неспокойно, но в минуты общего молчания мне удаётся частично взять себя в руки. Цена временного затишья – ясные и чересчур настойчивые мысли, множащиеся без конца и шанса остановиться; я думаю о мелочах и незначительных фактах, предаюсь рефлексии и копаюсь как в своих поступках, так и в поступках Адама. И нарушаю повисшее хрупкое равновесие.

– Я знаю, кто ты, – глубоко выдыхаю и набираю в лёгкие воздух снова. Ничего не значащей, размытой фразы мало, нужно больше.

– Ты вампир.

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

Уже не догадка и не предположение. Я уверена, что Адам не человек.

Вампир. Слово режет язык, и мне больно и до безумия страшно припоминать все мелкие моменты и случаю в ретроспективе: случайные холодные прикосновения в машине, необычный взгляд, точно звериный (отчего я не единожды думала, что Каллен хочет меня съесть и смеялась над собственными мыслями), его нелюдимость и узкий круг общения, включающий в себя одну семью (получается, они тоже вампиры? неужели и Элис, и Джаспер, и все другие?.. впрочем, на уточнение деталей у меня не хватает духа и ясности мыслей), а также мой первый день в новой школе, когда на уроке биологии Адам едва мог держать себя в руках, зажав нос и стремглав выбежав из аудитории, только-только прозвенев звонок (я запомнила чёрные-чёрные глаза Каллена, не посещавшего школу несколько дней кряду, а потом вернувшегося так же внезапно, и как и исчезал, с одной необычной особенностью – золотым цветом радужки; якобы флюоресценция – верилось слабо и тогда, а сейчас тем более).

Ко всем собранным воедино фактическим зацепкам прибавляется беснующийся инстинкт самосохранения. Я то и дело вожусь в кресле не в силах успокоиться; заложенные в каждом человеке механизмы выживания диктуют мне сейчас потребность что-то предпринять, не сидеть в ожидании расправы, второго шанса уже не будет точно, но максимум, на что меня хватает – на цепкую хватку в ремень: то и дело тереблю в попытках его отстегнуть; средство безопасности уже не кажется таковым, скорее веревкой, удерживающей меня от побега. Можно нарыскать защёлку и отстегнуть, но хаотичные, беспокойные мысли бегут впереди здравого смысла, давно оставившего меня позади. Меня бросает то в жар, то в холод. А вдруг я ошибаюсь? Как же это смешно, наверное, слышать – ты вампир. А я в таком случае ведьма, только на ум не приходит ни одно спасительное заклинание, способное повернуть время вспять и не соглашаться  с Адамом на прогулку, но пусть я говорю полную чушь и от паники несу околесицу, пусть Адам думает, что я не в себе, сошла с ума и лишилась рассудка. Если это поможет мне добраться до дома в целости и сохранности – пускай. Я придумаю что-нибудь ещё. Например, байку, что если в Форксе обитают вампиры, то наверняка водятся и оборотни, как противоборствующая сила. Что угодно, лишь бы снова обнять Чарли. Как никогда, я скучаю по отцу и боюсь больше его не увидеть. Бедный Чарли, после развода с мамой он не переживёт, и так ему слишком одиноко и невыносимо тоскливо ежедневно возвращаться в пустой дом, лишённый внимания женской руки (в мой переезд это особенно чувствовалось, как Чарли несуразно пытался обустроить мне комнату, заморозившись с новым постельным бельём, и всё переживал, понравится ли мне фиолетовый; а после подарил пикап, чем окончательно меня растрогал, и я отдала бы сейчас абсолютно всё, что имею, чтобы оказаться за рулём своего красного пикапа, нежели в пассажирском кресле серебристого вольво). Затянувшаяся рефлексия сбивает меня с толку и путает во времени.

От резких тормозов меня бросает вперёд, и ремень безопасности грубо врезается мне в грудь. Куртка Адама, так и не согревшая меня за минуты беспорядочной езды, смягчает удар, но дыхание всё равно сбивается, и я учащённо дышу. Значит, я права?

Я смотрю перед собой невидящим взглядом. Глаза давно привыкли к полутьме, да и что искать в пустом, словно стерильном салоне, в котором почти нет запахов? Невольно вспоминаю патрульную машину отца и навязчивый аромат ванили, идущий от синей подвески-ёлочки под зеркалом; я не раз говорила Чарли, что ёлка не ароматизатор, а оберег против всех женщин на мили окрест, на что он отшучивался, мол, иначе из-за его работы в салоне будет витать полицейский запах преступлений, которых в таком тихом, неприметном и малочисленном городе, как Форксе, попросту не бывает.

Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю. В груди бешено колотится сердце – адреналин знает своё дело и гоняет кровь по кругу, прокладывая дорогу вновь подступающей панике. Жалею и корю себя, что не удаётся удержать язык за зубами и смолчать. Может, Адам действительно отвёз бы меня обратно? Я не решаюсь и посмотреть в его сторону, однако он выходит из машины, и всё стихает. Умолкший мотор, погасшая приборная панель – ни звука, ни клочка света, только моё неравномерное дыхание и пульс, бьющий по вискам. Что делать – не знаю, но и бездействовать не могу тоже. Я освобождаюсь от давящего ремня и медленно выхожу из машины в глубокую ночь. Наша вторая остановка чересчур напоминает первую. Я нисколько не учусь на ошибках и снова ищу опасности, даже забываю проверить телефон на предмет улучшившегося сигнала – меня слишком беспокоит Адам. Кем бы он ни оказался на самом деле, я должна выяснить.

Аккуратно, буквально наощупь пробираясь в темноте, я иду вперёд – туда, куда предположительно ушёл Каллен. Слишком тихо и слишком быстро, чтобы под силу было отследить.

– Адам? – осторожно зову, вопреки разумным доводам к нему не приближаться. – Ты здесь? – упорно не вижу, но надеюсь. Плачущее небо под ногами замедляет мой ход. Дождь набирает обороты, становится сильнее, и я постоянно смахиваю с лица крупные ледяные капли, заодно заправляя за уши липнущие мокрые пряди волос; куртка Адама промокает насквозь, и я дрожу от холода.

– Прошу, ответь мне, – предчувствие меня не обманывает – он действительно рядом. Ближе не подхожу – боюсь, но и уйти не могу – что-то останавливает и вынуждает меня добиваться правды. – Я… – голос заикается. – Я-я никуда не уйду, – проговариваю твёрдо, но звучу слабо. Бьёт озноб, и я растираю в горячих пальцах невидимый снежный ком и топчусь в слякоти. – Не прогоняй меня, – это точно не выход: вернуться в машину и ждать его возвращения, а что дальше? Сделать вид, что ничего не произошло? Невозможный исход, на который и не стоит надеяться, в первую очередь, самому Адаму. Во мне просыпается решительность и упрямство добраться до истины даже ценой собственной жизни.

– У тебя холодная кожа, а глаза меняют свой цвет, – в этот раз сказками о флюоресценции меня не проведешь. – Ты ничего не ешь, – об этом любит поговорить Джессика в столовой, гадая, что за диеты придерживаются все Каллены, и мечтая узнать секрет их красоты и молодости. О, если бы Джессика знала… – А твоя семья ведёт себя так, будто вы не из этой жизни и не из этого времени, – чем больше говорю, тем больше убеждаюсь – это не оговорка и не шутка. – В солнечные дни вы всегда уезжаете из города, – поначалу я верю версии, что у всех на слуху, что Карлайл просто обожает пикники на свежем воздухе и балует семейство подобными вылазками пару раз в месяц, но сейчас эта особенность – лишнее подтверждение. Стойкий ореол таинственности и загадочности вокруг Калленов тает с каждым новым доказательством, и я не сомневаюсь в своей правоте. Решимость притупляет страх, и я подхожу почти вплотную, забывая о боли в руке, неприятно пульсирующей под тугой повязкой. Та словно подстёгивает идти дальше, навстречу неизбежности.

– Сколько тебе лет, Адам? – задаю вопрос, призванный окончательно подвести черту. Ну же, Адам, признайся.

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

Семнадцать.

Слова Адама эхом повторяются в сознании, только со временем не становится тише. Напротив, с каждым разом звучат громче, бьют по вискам и давят в затылок; у меня спирает дыхание и дрожат руки. Зря. Зря я завожу этот разговор в ожидании правды, которая мне не понравится, и в первую очередь мне не нравится ответ Каллена. Его «семнадцать» звучат так же неправдоподобно, как его переменчивое желание мне помочь, время от времени путающееся с порывами сделать мне больно. В такт мыслям пульсирует раненая рука, и я прижимаю её к себе. Пальцы еле двигаются, мокрые волосы не успевают высохнут и холодной густеющей грязью закрадываются за ворот давно не греющей куртки.

Семнадцать.

Не верю ни единому его слову и какое-то время стою молча. Потерянная в пространстве, времени и суждениях относительно одноклассника, совсем недавно бывшим разве что отчасти странным, несмотря на его необъяснимое притяжение и плотоядный взгляд. Не знаю, сколько мгновений, минут или часов проходит с объявленного числа. Адам декларирует свой возраст так, словно это заученная реплика, вытравленная в памяти всех тех, кто имел смелость этим интересоваться.

Это неправда. Не ведут себя так семнадцатилетние подростки; парой лет старше или младше – тоже. Чем больше времени я провожу в обществе Каллена (а в том, что он рядом – не сомневаюсь), тем больше убеждаюсь в собственной правоте: передо мной не человек. Кажется, Адам и сам себе уже не верит. Если прежде он старался и делал вид, не забывая о дыхании или свойственных абсолютно каждому жестах, то теперь я ощущаю себя в присутствии зверя, бесшумного охотника. В ожидании нападения, к которому невозможно подготовиться, сердце пропускает удар, я, замирая, перестаю дышать, но лёгкие, измученные сумасшедшим бегом, быстро сдаются, и я снова дышу – шумно и чересчур часто, забивая слух ненужными помехами, отчего подступает паника – я не услышу приближающихся шагов. Впрочем, будь я спокойнее, уловила бы момент вовремя?..

– И давно тебе семнадцать? – призванная на помощь интонация насмешки тонет в страхе. Я пугаюсь обрушившейся тишины и навязчивых мыслей. На самом деле я не хочу продолжать и допытываться. Меньше знаешь – крепче спишь. Спишь – здесь ключевое, ведь все спящие прежде возвращаются домой и забираются в самое безопасное с детства место – в кровать. Я же только отдаляюсь от счастливой развязки, благополучного завершения вечера, о котором можно было бы со смехом вспоминать. Попросту нет шанса вернуться к машине и попросить Адама вернуться в город – слишком нереально и в какой-то степени даже абсурдно. Против меня играет собственное любопытство, помноженное на дотошное чувство правильности.

– Я знаю, кто ты, – медленно шагаю на голос Адама и лихорадочно сглатываю. На языке вертится повторное обвинение в подлинной сущности Каллена, но не решаюсь его озвучить снова, словно оно лишь разозлит и выведет из себя. – И что вы едите… – запинаюсь и останавливаюсь, от настигших меня домыслов я осекаюсь в намерениях добиваться истины дальше.

Поздно – подсознание отвешивает мне звонкую пощёчину. Я захожу слишком далеко.

– Ты убьёшь меня?

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]

– Вампир, – тихое слово срывается с губ и тонет во мраке; темнота съедает два прошелестевших слога, не подавившись, и хочет ещё. Она подступает ближе, обволакивает снаружи, давит на грудь и подступает к горлу. Я чувствую, как мне вновь становится труднее дышать и ясно мыслить. Цена за неосторожно брошенное слово слишком высока, и я закусываю губу. Язык, сухой и шершавый, скребёт по нёбу – я давно хочу пить, но, спотыкаясь о мысль, думаю о жажде Адама, с которой он борется прямо сейчас, но борется ли? Возможно, готовится как раз её утолить. От дурных предположений я здоровой рукой тянусь к шее и поглаживаю там, куда обычно кусают вампиры. Обычно, словно я разбираюсь в подобных вещах, помимо знакомства с массовой культурой в виде Дракулы или Интервью с вампиром. Я бы улыбнулась или вовсе рассмеялась – так нелепо и наверняка наивно размышляю о том, как заведено у вампиров удовлетворять потребность в пище, какие порядки, обычаи, традиции?

Сейчас это едва ли имеет значение. Я не на лекции об особенностях видов и не смотрю ролик на научно-познавательном канале, чтобы строить версии, опровергать теории и соглашаться/спорить с автором, – я в холодном, промозглом лесу на стыке сырой осени и безжизненной зимы. Разговор со тьмой тянет из меня последние силы, я хочу сдаться, не допытываться больше до правды, уступить страху и позволить защитным рефлексам накрыть меня с головой. Может, отрёкшись от последних опор самообладания, я снова предприму попытку бегства, только безуспешную. Я знаю: мне не сбежать и не скрыться от охотника, чья жизнь напрямую зависит от добычи.

Он просит, нет, приказывает, сказать громче. Не для себя. Для меня.

– Вампир! – выкрикиваю вперёд. Куда – не вижу, не понимаю, но сильно пугаюсь и отшатываюсь назад, едва удерживая равновесие. Крик – громкий и пронзительный; от таких всё в лесу оживает и бросается прочь, спасаясь от опасности. Мне же некуда бежать, мне уже не спастись.

«Да»
Давлю из себя нисколько не постыдное признание, не зазорно признаться: боюсь, как же сильно я боюсь. Боюсь до горьких слёз и нарастающего шума в ушах. Если прежде всё действительно можно было списать на недопонимание и обставить шуткой, сейчас – вряд ли. Мы оба зашли слишком далеко и уже не вернёмся назад.

Я не замечаю, как Адам оказывается рядом, и вздрагиваю от его прикосновений; невольно ёжусь и вжимаю голову в плечи. Его ледяные пальцы на моей беззащитной шее. Одно движение, и…

Способен ли Адам Каллен на убийство? Напрашивающийся ответ застревает где-то внутри, спотыкается о мои ощущения. Необъяснимое чувство симпатии и тяги к однокласснику, которого я всегда замечала в школьной толпе. Адам никогда не был её частью и всегда держится особняком, однако и не является изгоем – наоборот, многие мечтают получить от него приглашение на ежегодный школьный бал, так рассказывает Джессика из раза в раз и томно вздыхает, оборачиваясь на безразличного ко всем Каллена в кафетерии.

– Тебе нужно выживать, – увиливаю от прямого ответа, опуская взгляд. – И питаться… – Адам ближе, чем нужно. – Твоя семья…  – немного помявшись, я упоминаю других Калленов. – Они такие же, как ты? Вампиры?

[NIC]Rita Swan[/NIC]
[LZ1]РИТА СВОН, 17 ^y.o.
profession:   школьница
personal brand of heroin: Adam Cullen[/LZ1]
[SGN]thnx, сурикат [/SGN]
[AVA]https://i.imgur.com/pcMTOvi.png[/AVA]