Сахарный пакетик разламывается ровно посередине и песок рассыпается по столу. Дженни настолько вымотана, что устало смотрит на белые крупицы и даже не в состоянии закономерно ругнуться.

Дженни бежит по длинному черному коридоку; в нем мрак и пахнет сыростью. Ей страшно, но понимает, что за спиной бежит кто-то страшный, кто-то, кто хочет убить. Она бежит быстрее, но на пути постоянно паутина, в которой девушка постоянно путается. Белая липкая, они прилипает к рукам и ногам; Гроу старается смахнуть ладонями, но та прилипает будто бы намертво. Ей неприятно и мерзко, хочется кричать, но кричать не получается, получается только молчат открывать рот и наблюдать, как паутина все продолжает липнуть к телу.
Мама говорит, что у них в семье были ведьмы и вещие сны - привычное дело.
Дженни просыпается и пару минут втыкает в потолок: расшифровывает сон за мгновение, осознавая, что как паутина липла к коже, так же её вранье обволакивает тело и сковывает.

Телефон дребезжит рядом, сахарные крошки ощутимо подпрыгивают от вибраций.
Семнадцатый пропущенный вызов от Дэнни становится еще одним уведомлением на экране. Она касается ладонями лица и проводит пальцами по бровям: отчаянно хочется, чтобы он как-нибудь самоликвидировался и исчез из её жизни и стало бы проще. Проще сконцентрироваться только на Джонни, от мысли о котором уже проступает улыбка, проще дышать, зная, что никто не будет на тебя давить.
С Джонни легко: с того раза, когда случайно встретились на боях, они виделись ещё несколько раз. Все встречи были легкими и душевными, оттого и тяжко было после возвращаться в то место, которое сложно уже назвать домом. Все встречи с ним были потрясными и вдохновляющими, оттого и саднило в груди, что не смотря ни на что, между ними прочная бетонная стена, которую ни пробить, ни обойти.
И с каждой встречей ей всё страшнее: а что, если расскажи она правду, он больше не захочет с ней общаться? Не захочет с ней быть?

Дженни делает глоток горького кофе и морщится. Ей надо просидеть в кафе полчаса - через полчаса Дэнни уйдет на смену и можно будет отоспаться после ночи.

Кортни лениво передает мобильник со словами: - Тебе там написали.
Дженни отрывается от обильного смазывания блестками тела и губ туже трогает улыбка, стоит понять, что сообщение пришло от Джонни. Он предлагает встретиться сегодня, от чего Дженни светится ярче всех их софитов вместе взятых. Пальцы быстро летят по экрану и Гроу тут же в ответ направляет: как на счет завтра вечером? сможешь украсть меня на всю ночь? 
Откладывает мобильник и нетерпеливо поглядывает на него в ожидании ответа, обильно смазывая тональником синяки на запястьях и небольшую ссадину на левом виске.
Он пишет: ок и она самодовольно взмахивает длинными косичками.
Рабочая ночь уже не кажется такой изнуряющей, когда на горизонте маячит ожидания вечера с ним.

Спустя час она пересекает порог пустой квартиры и падает на кровать, скинув с себя лишь обувь и куртку.
Днем сны не снятся, то ли из-за усталости, то ли из-за солнечного света, Дженни не знает точного ответа, но понимает, что оно и к лучшему. Не хотелось бы перед встречей с Джонни загрузиться из-за потока сознания, снова и снова подкидывающего не самые лицеприятные вещи. Для него хочется быть легкой и прекрасной.
Этим вечером собираться на выход вдвойне приятно, если вечера был лишь шест и предвкушение, то сегодня будет реальный Смит, привычно улыбающийся и неприлично тискающий. Ей всегда это нравится, хоть каждый раз она и театрально строит мину, по типу леди Мценского уезда.
В целом все повторяются: тональник на синяки и ссадину, блестки по телу. Снова она надевает водолазку с длинными рукавами и короткую юбку, поясом для которой становится полоска полностью обклеенная стразами. Стразы же она прикрепляет и под нижние ресницы, после чего самодовольно крутится перед зеркалом, понимая, что выглядит роскошно. Удалось и отдохнуть и настроиться на нужную волну - слава Богу, что у Дэниэла сегодня ночная смена и можно не терпеть его миллион вопросов и очередную истерику.

Гроу бодро шагает три двора [для того, чтобы не произошло случайной "неприятной" встречи, она соврала и о своем адресе, моментально назвав дом и улицу подруги]. Её каблучки постукивают в такт Леди Гаги и, подпевая губами песне, она чувствует себя, как никогда воодушевленно. Хочется закурить, но себя одергивает - ей так нравится их сложившаяся традиция, по которой раскуривают одну сигарету на двоих. Есть в этом что-то интимное и связывающее между собой.
Знакомая тачка тепло освещает фарами, Дженни светится так, как будто стоит в отражающей одежде.
Машет рукой приветливо и, стоит машине остановиться, забирается на сидение, чтобы сразу же потянуться и обнять.
Прижаться.
Почувствовать снова аромат, кружащий голову.
И улыбнуться в плечо, ощущая себя наконец-то девушкой: хрупкой, красивой и пусть даже не любимой, [слово на букву Л он еще не говорит!], но хотя бы очаровывающей.
- Какие у нас на сегодня планы? - спрашивает, наконец оторвавшись. - Чем занимался все это время без меня?

Ей бы по-хорошему разобраться со своими существующими отношениями, но с привычной беззаботностью Дженни уже летит в новые. Интригующие. По первой счастливые. Так летят мотыльки на огонь и закономерно обжигаются, Гроу ещё никогда знатно не ошибалась в своей жизни, а потому действует на низменных инстинктах. Её небогатый опыт не позволяет сделать каких-то предположений, поэтому гипотетическая сцена самосожжения близка, "само -" потому что сама виновата. Так она потом будет говорить себе, когда, разбитая и брошенная будет плакаться на кухне у подруги.
Ей бы по-хорошему всё ему рассказать, признаться и надеяться с замиранием сердца, что он не оттолкнет и не бросит, но Гроу отчаянно боится правды. Отчаянно боится, что такой - не легкой, не беззаботной и отягощенной отношениями, нелицеприятной работой и бедностью, она будет ему не интересна. Видит же, как расплывается в улыбке Джонни, стоит начать заливисто хохотать и болтать о глупостях. Такие девочки всегда нравятся больше, чем те, чьи проблемы необходимо планомерно разрешать.
Именно поэтому она хохочет. И картинно вскидывает руки, когда замечает свою пропажу. Искала эту помаду во всех сумках и даже догадаться не могла, что та всё это время была заперта в его кабинете. - Ну раз нравится, значит я обязательно устрою так, чтобы он был равномерно размазан по твоей коже, - задорно подмигнув, убирает потеряшку в сумку. Теперь уж наверняка, чтобы та снова не вздумала выскочить и заставить поволноваться.

- Ого-огооо, уже к тебе домой? я увижу твою квартиру? - заинтригованно вздергивает бровями и снова улыбается. Остаться на всю ночь в чьей-то квартире впервые очень волнительно, если этот кто-то тебе так нравится, что аж сердце замирает. Дженни думает, что это какой-то новый шаг и, наверное, очень даже важный, поэтому касается его ладони своей. Жест получается излишне милым и что-то хоть немного скрыть свое смущение, она отвлекается на какую-то ерунду и начинает крутить приемник.

Болтает обо всем: рассказывает, что на последней смене бармен после того, как проводили гостей, сделала суперские коктейли и один даже назвала в её честь, говорит про новые костюмы, которые специально по ее многочисленным просьбам сделали с глиттером [а она правда заебала Адама]. Ей даже нет необходимости, чтобы он поддерживал диалог, Дженни болтает так, как будто даже не дышит в перерывах между словами - потому что с ним так легко болтать обо всем и ни о чем, что она совершенно забывается.

- Новые па нет, но мы тут с девочками начали думать о новой программе, пока по обсуждениям просто улет, предполагается танец на двоих и одна часть моего сольника, - для нее это действительно некоторый прорыв. Личная победа. Возможность закрепиться на сцене и запомниться, пусть даже сцена эта находится в дешевом баре, наполненном отвратными мужиками. Зато теперь у нее есть свой заебательский, которому она предлагает: - Знаешь, я бы хотела, чтобы ты пришел на премьеру. Я бы танцевала только для тебя, - пусть и звучит глупо, но она ждет, старательно изображая легкость и не давая ему понять, как этот вопрос действительно важен.

Когда он передает коробку, удивленно вскидывает бровь. Уже с первого взгляда догадывается, что внутри туфельки, а потому разворачивать еще волнительней. На щеках румянец, ей правда и приятно и неловко одновременно: - Джонни, ты не должен был, - в общем-то, последние звуки уже становятся писком, как только она начинает рассматривать подарок. Бросается ему на шею и обнимает так, как будто хочет задушить: - Спасибоспасибспасибо!!! - жарко шепчет и целует. - Ты запомнил!!!! - вообще, он был бы совсем уж невнимательным, если бы не запомнил как долго она рассказывала ему про свои туфельки, но Гроу не ожидала, что этот рассказ получит такое шикарное воплощение. Нежно пальцами проводит по змейке и становится вдвойне неловко - а ведь она ему ничего не подарила.

Как только машина притормаживает, Дженни оглядывается. И район и дом она видит впервые - это первая мысль, чтобы не наткнуться на знакомых. Только потом доходит, что район-то благополучный и вряд ли в нем ошивается кто-то её круга. Выбирается из салона и семенит за ним. Даже на своих каблуках замечает их разительную разницу в росте: - Я обула свои самые высокие каблуки, чтобы шея не болела с тобой целоваться, а ты как будто еще сильнее вырос за то время, пока мы не виделись! - со смешком выдает. И тут же целует, стоит только дверям лифта закрыться.
Правда жаркого продолжения не получает - оказывается, лифт ведет не на нужный этаж, а его план - это крыша.
С неё весь город прямо на ладони, искрится и переливается золотым свечением огней, Дженни бесстрашно подходит к бортику и, взглянув вниз, ловит небольшое головокружение. Ощущения пьянят, впрочем, больше пьянит именно он. - Если тебе хотелось, чтобы меня окрылила высота больше тебя, то у тебя не вышло, - улыбается ему игриво, а после, достав свои новые туфельки, тут же начинает переобуваться. Терпеть просто нет сил. - Размер просто идеально подошел! - задрав попеременно то одну, то вторую ногу, рассматривает подарок, а после обнимает и прижимается к нему, задирая голову.
- Но ты все равно выше, это категорически нечестно!!!

Дженни обожает туфельки, будь у неё много денег, скупала бы себе самые крутые новинки и постоянно бы щеголяла в новых. Сейчас же каждая пара [пусть некоторые особо дорогие и б/у] приобретается с раздирающим треском бюджета - иногда она экономит даже на еде, лишь бы заполучить в свою маленькую коллекцию очередной крышесносный экземпляр. Девчонки даже шутят, что порой чаевые всех за месяц оказываются меньше в сумме, чем стоимость её обуви, но Дженни Гроу это абсолютно не смущает. Так сильно влюбленная в этот атрибут одежды, она готова бы работать исключительно для того, чтобы оплачивать себе собственную гардеробную со стеллажами туфель и постоянно ходить и ласкать каждую пару пальчиками. Именно поэтому подарок так нравится - глаз не может отвести от собственных ног.

Смит поднимает на руки - он сильный такой, что это снова и снова вызывает восхищение. Совершенно непонятно, как он такой сильный и красивый совершенно один - порой ей кажется, что все, что происходит с ним - это сон. Дьявольский сон, после которого приходится нырять в свою паршивую реальность, но вот она касается  ладонью его накачанной спины и упругой задницы и понимает, что он - реальный, из поти и крови.
Как будто выиграла в лотерее несколько миллионов.
Хотя Джонни лучше любых миллионов.

Он подносит к дивану и за несколько мгновений создает маленький уютный уголок. Дженни восторженно разглядывает гирлянды и, прильнув к нему боком, снова хохочет от пива. - О нет, пиво - это очень романтично! - потому что в целом важен не напиток, а то, что он заморочился и устроил всё это для неё. Другая бы начала параноидально думать, что всех девиц Джонни сюда водит, но Дженни так счастлива в моменте, что крепко его обнимает и благодарно целует в колючую щеку. - Спасибо, Джонни, это правда очень круто.
Чокнувшись с ним железной банкой, добавляет с хитрой улыбкой: - За нас!

Джонни спрашивает о детстве, Джен улыбается. Несмотря ни на что, она никогда не могла сказать, что у неё было несчастливое детство. Наоборот, её мать всегда старалась дать малышке любовь и ласку, а также исполнить все капризы, которые были ей по карману. Искренне рассмеявшись над историей с котором, она тут же отвечает: - Знаешь, у меня было нечто подобное! Только я исккупала мистера Вискаса в блестках. У мамы был какой-то то ли тоник для тела, то ли что-то подобное и он был супер блестящим. Я помню, что он всё время стоял на полке и манил меня, а она им почти не пользовалась, мне даже сейчас кажется это кощунством, а в пять так тем более! Она ушла на работу и я, вооружившись табуреткой и длинной палкой, наконец стянула его и намазалась сама. Но этого мне показалось мало и тогда наш черный кот был просто бриллиантовый! Знаешь, я так радовалась, что сделала его таким красивым и так искренне бежала к маме, чтобы рассказать ей о том, какой он стал красивый, что именно поэтому она меня не ругала, - это уже после мама со смехом рассказывала эту историю, хотя Дженни может признаться, в само мгновение, её глаза были полны ужаса и страха.
Вообще стоит ему попросить рассказать истории, он открывает портал в её болтологию, сам того не подозревая.

Как только он заявляет о том, что на ней много одежды, Дженни укоризненно отвечает: - На тебе, знаешь ли, тоже! - перебирается к нему на колени, чтобы оседлать и стягивает с парня футболку. Его идеальное тело вызывает неподдельный восторг и девушка проводит ладонями по коже. Затем, наклонившись, мягко целует в губы и тихо в них шепчет между поцелуями: - Спасибо тебе за такой идеальный вечер, Джонни...

Ему нравится история про блестящего кота, а Дженни нравится вспоминать её снова и снова. Кажется, она рассказывала её уже раз сто пятнадцать и ещё столько бы повторяла, чевствуя собственную креативность.
- Да уж, порой мама приходила с работы и для неё были всё новые и новые сюрпризы, - смеется Гроу и делает глоток пива. - Как-то раз она вернулась с работы, а её доверчивая дочурка впустила в квартиру пятнадцать хиппи. Ты даже не представляешь что они творили, но мне было сеь и я не понимала ничерта. Только сейчас понимаю какой же кошмар, в тогда считала себя супер-героиней, которая спасла людей от жизни на улице. Представляешь этот героизм? Спасти хиппи от жизни на лице... - Гроу закатывает глаза и машет рукой, мол, какая чушь. Понимание произошедшего к ней пришло многим позже, чем стоило. Те самые хиппи ещё две недели отирались возле их двери, пока мать не отпугнула их пушкой.
Как выяснилось через много-много лет, пушка была не настоящей.
Вообще, мать у неё мировая и как бы малышка не чудила, она очень редко ругалась и уж точно никогда не била. Можно было бы подумать, что вряд ли из стриптизерши может получиться хорошая мама, но Дженни считает, что у неё мама – самая лучшая. Несмотря ни на что, мать всегда для дочери доставала исключительно лучшее. Начиная от школы, заканчивая даже репетиторами: никто в классе их не мог позволить, у Дженни было аж два. В итоге, на вступительных в колледж она провалилась энивей, но даже тогда мать нисколечки не ругалась и не упрекала потраченными деньгами.

Всё замечательно – этот вечер и то, что они вместе… Дженни никогда не представляла себя героиней подобной сцены, потому что привыкла к Дэнни и к тому, что от него не дождешься романтики. Даже в самом начале отношений, когда она была ещё более романтичной и глупой, он редко радовал её подарками и приятными воспоминаниями: как только съехались, перестал делать так совсем, как будто это стоит миллионы.Мужчины относятся к этому своеобразно, предпочитая думать, что если они уже живут вместе, то этого достаточно. По скромной логике Дженни Гроу - ничерта подобного!

Джонни устраивает ей романтик, которого никогда не было в жизни ранее и всё, что ей хочется - это отблагодарить. Как умеет - откровенно целует и страстно ёрзает на коленях, давая понять, что целиком и полностью за секс на крыше.
Её бдительность сминается под шершавыми пальцами.
Её самообладание падает куда-то под ноги, когда Джонни смотрит на неё т а к.
Сердцебиение ускоряется.
Возбуждение выплескивается в кровь, заставляя подчиняться исключительно себе. Все мысли улетучиваются из головы, все предустановки тонут, ударяясь об его айсберг самоуверенности. Дженни Гроу вполне могла бы назвать себя Титаником - по степени собственных предубеждений - это что-то похожее с тем, как затонул самый мощный и разрекламированный НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ лайнер Британии. Так же по определению не может утонуть и Дженни Гроу. Она всю жизнь думала о том, что будет со своим the one сначала и до конца, а теперь она тонет в ласках Джонни Смита и совершенно не стесняется того, как раскалывается пополам - аналогично кораблю в одноименном и нашумевшем фильме.

Даже не понимает его вопросов и смущения.
Наверное, это можно списать на профессиональную деформацию - никто по-настоящему не интересуется её телом. Никто и никогда не парился, есть ли на ней синяки или нет, даже, если они подсвечивались самой яркой лампой РИО. Именно поэтому она даже не догоняет, что он серьёзно, продолжая целовать и ёрзать на коленях, откровенно возбуждая.
- Не бери в голову, - шепчет между поцелуями и, заглянув в глаза, хитро ухмыляется. Продолжает целовать дальше, спускаясь губами сначала по шее, а после и к груди, чтобы, опустившись на колени, расстегнуть его ширинку и возвести этот вечер в ранг 18+.