SACRAMENTO |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » SACRAMENTO » Реальная жизнь » they say the pain makes you strong
&
октябрь 2020. госпиталь имени святого Патрика.
что может быть ответственнее, чем лечить ребенка друга? или не просто друга...
[NIC]Philip Anderson[/NIC][STA]we`re doomed | not saved[/STA][AVA]https://i.imgur.com/nney1Oy.png[/AVA][LZ1]ФИЛИПП АНДЕРСОН, 37 y.o.
profession: хирург-травматолог в госпитале им. Св. Патрика[/LZ1][SGN] WITH PATIENCE AND ENDURANCE
I COULD RESHAPE THE WORLD
[/SGN]
доктор андерсон любит работать с детьми. у него есть, кажется, нескончаемый запас леденцов в карманах халата, употреблением которых и сам грешит — что уж тут скрывать; забавные истории для отвлечения маленьких пациентов от боли страха; внимательные теплые глаза цвета синей бижутерии с этими вечно смеющимися лучиками-морщинками; спокойный голос, который не станет звучать слишком громко, даже если у малыша начнется истерика. а еще у него есть опыт, нескончаемое терпение и давно и глубоко похороненный под грудой личного одиночества отцовский инстинкт. родители обычно доверяют уверенному тону и подробным объяснениям; дети не боятся и доверительно рассказывают глупые маленькие секреты. нет ничего удивительного в том, что во время дежурств для консультации детей с травмами вызывают именно филиппа: так проще всем, а педиатры и без того заняты всегда.
нет ничего удивительного и в этот раз, когда на поясе пищит пейджер, и филипп, заканчивая дописывать строчку в медицинской карте, что делать не любит совершенно, хотя, наверное, вряд ли найдется хирург, который получает удовольствие от всех этих бюрократических проволочек и бесконечной писанины, радуется возможности заняться чем-то действительно стоящим. имея навыки и возможность напрямую собирать кости по кусочкам, начинаешь воспринимать необходимость возиться с картами, как с чем-то не стоящим внимания, несмотря на осознание, что правильное ведение истории болезни может помочь в дальнейшей другим врачам, столкнувшимся с этим пациентом. но, увы, рациональное и иррациональное не так и часто совпадают.
в отделении скорой помощи его тут же ловит поджидающая медсестра сьюзан линк — среднего возраста, с огромным опытом работы именно в приемном, и грубыми, сильными руками, которыми бескомпромиссно практически хватает за запястье и тащит за собой, точно он может сбежать. сбегать, филипп, конечно никуда не собирается, а потому добродушно посмеивается: методы сьюзан весьма грубы и немного отдают превышением должностных полномочий, но мало на кого можно так положиться в экстренной ситуации, как на нее.
— отец ребенка совершеннейший идиот, и если он скажет хоть слово еще мне, я сломаю ему нос, — бурчит себе под нос медсестра, казалось бы, совсем не обращаясь ни к кому конкретно, но филипп только продолжает улыбаться: родители зачастую бывают проблемнее детей, и в этом основная проблема: чтобы получить возможность сделать то, что должен, для улучшения состояния маленького пациента, будь добр пободаться с их опекунами, то впадающими в истерику, то в кататонию, то с недоверчивостью переспрашивающие все подряд с видом докторов медицинских наук, а на деле путающих анестезию с анамнезом.
— если сломаете, я его починю, — заговорщическим шепотом произносит и подмигивает озорно, очень по-мальчишечески, когда сьюзан поворачивается к нему, а после едва сдерживает улыбку, но все же остается серьезной, закатывая глаза, точно разбираться с этими глупыми врачами, которые куда хуже собственных пациентов, у нее сил не осталось еще лет десять назад. но филипп-то видит смешинки в глубине глаз, а большего ему и не надо.
в палате, которая по сути представляет собой огороженную ширмой кровати и немного свободного пространства прямо посреди отделения, загнанным зверем мечется взрослый мужчина со скрещенными руками и нервно щипающим себя за подбородок. на кушетке смирно сидит мальчик лет семи-девяти и осторожно поддерживает правую руку левой, даже не болтая ногами. бледный и непривычно тихий, он вызывает острую жалость: пока отец не может найти себе место от переживай, ребенок вынужден терпеть без какой-либо моральной поддержки. такие родители филиппу никогда не нравились, однако показывает свое отношение только чуть сильнее поджатыми губами.
— я доктор филипп андерсон, что случилось? — оповещает о своем прибытии чрезмерно оптимистично, энергично подходя ближе к ребенку, но предварительно взглядом спрашивая у отца разрешения: юридические формальности его тоже очень сильно угнетали, если быть честным.
— мой сын упал со скейта. мне показалось, что ничего страшного, ну, знаете, эти дети, — он делает какое-то витиеватое движение руками, — они вечно падают и что-то расшибают, —фыркает то ли пренебрежительно, то ли нервно, и филипп хмурится чуть сильнее. медсестра на фоне закатывает глаза еще сильнее. — можно как-то быстро с этим разобраться? его мать меня иначе убьет, — мужика аж передергивает, и андерсону приходится призвать все свое терпение, чтобы сказать отцу ребенка что-то грубое. потому что мальчик выглядит бледным, с подрагивающей нижней губой, точно вот-вот расплачется, но не может себе этого позволить.
аккуратно протискиваясь мимо отца, от которого, как уже успевает поставить диагноз, толку нет совершенно никакого, филипп садится на корточки перед ребенком, чтобы их лица оказались на одном уровне: это обычная тактика, к которой прибегает, когда хочет выстроить доверительные отношения с пациентом. ему не хочется выглядеть страшным злым дядей доктором, грозящим поставить очень больной укол. хотя, судя по потому, какой отекшей выглядит запястье ребенка, без укола не обойтись: болевой шок может быть коварен, а детский организм в принципе любит выдавать какие-то внезапные и странные реакции.
— привет, ковбой. как тебя зовут? я вот филипп, — дружелюбно представляется и улыбается своей обычной яркой улыбкой. мальчик поднимает глаза, в которых блестят слезы, но он держится. настоящий герой, если спросите мнения андерсона: он знает, как могут болеть подобные переломы — там и взрослые взвоют.
— луис, — тихо произносит совсем грустным голосом и бросает быстрый взгляд на отца, который продолжает наворачивать круги по маленькому куску свободного пространства. выглядит, конечно, максимально убожественно. но филипп здесь не для того, чтобы высказывать личностную оценку любому придурку, решившему, что гнев жены страшнее, чем детская травма.
— значит, катался на скейте? и как успехи? я вот тоже когда-то в детстве пробовал, но только коленки ободрал, и в общем не вышел из меня скейтер, — беззаботно болтает филипп, пытаясь вовлечь луиса в разговор: пусть болтает хоть о несправедливости школьной системы оценивания знаний, из-за которой жуткая математичка влепила ему f за контрольную, но отвлечется от неприятных медицинских манипуляций. — не против, если я взгляну на твою руку? не стану врать: будет больно, но если ты будешь кричать, то никто не станет тебя осуждать, — бросает жесткий предупреждающий взгляд на отца: нет, каждый родитель сам принимает решение, каким образом ему стоит воспитывать детей, и уж не бездетному филиппу судить о методике воспитания, однако в сложившейся ситуации обесценивать чужую боль из-за каких-то непонятных стремлений к созданию образа неколебимости даже в условиях опасности не самый лучший вариант.
— мне не так уж и больно, — словно оправдывается мальчик, — и вообще моя мама тоже доктор! я был с ней на работе, и знаю, что нужно делать: дать врачу себя осмотреть и говорить все, что беспокоит, — заканчивает фразу даже с некоторым горделивым самодовольством: мол, посмотрите, какой я молодец и все знаю. филипп этому мягко улыбается.
— может тогда ты еще знаешь, есть ли у тебя аллергии на какие-то лекарства? — поворачивает голову к отцу. — или вы в курсе? — на самом-то деле спрашивает без особой надежды: в его практике куда чаще отцы забывали подобные важные факты о здоровье своих детей, предпочитая хранить знания об этой информации матерям и медицинским картам.
— это должно быть в его карте. можно ускориться? — продолжает нервничать нерадивый папаша, вызывая острое желание просто выставить его из палаты исключительно чтобы не бесил, хотя тот ничего толком и не сделал — разве что существовал в одном пространстве рядом с андерсоном, который все же продолжает сохранять спокойствие и легкую улыбку на лице, теряющуюся в коротко подстриженной бороде.
— сьюзан, пожалуйста, найди карту ребенка, — просит он медсестру, заодно давая хотя бы ей возможность не болтать с этим идиотом. сам же снова уделяет все внимание мальчику.
— значит, мама доктор? и кого она лечит? — спокойно спрашивает, осторожно прикасаясь к руке и чуть приподнимая ту. ребенок тихо ойкает и жмурится, и филипп останавливает движение, чтобы дать ему возможность привыкнуть к неприятному ощущению и подождать, пока острая боль утихнет. даже небольшое движение кисти уже приносит дискомфорт, а его отец все думал, что это просто ничего не значащий ушиб.
— сейчас она лечит других детей. будь она тут, и меня бы смогла вылечить! — уверенно заявляет луис, а после снова ойкает, зажимая зубами нижнюю губу, пока филипп продолжает осмотр: увы, этот процесс нельзя сделать абсолютно безболезненным, как бы ни старался. главный закон медицины непреложен: сначала должно стать больно, прежде чем все станет лучше. впрочем, от чего он может избавить луиса, так это от слишком долгого рассматривания больной конечности: диагноз ему ясен, хотя и нуждается в окончательном подтверждении.
— думаю, это перелом лучезапястной кости. она очень хрупкая, часто травмируется при падениях. но нужен рентген для подтверждения диагноза, — обращается к отцу, пока проводит общий осмотр ребенка: состояние зрачков, горла, пульс — просто чтобы убедиться, что нет других скрытых сопутствующих травм.
— это что же, у меня будет гипс? — почему-то именно это средство иммобилизации вводит детей в искренний восторг, и филипп не может не улыбнуться в ответ.
— конечно! и его можно будет разрисовать, как ты хочешь. чтобы ходить с разноцветным, например, — подтверждает кивком андерсон, пружинисто вставая на колени. папаша ребенка тем временем трет щеки, явно продолжая волноваться о реакции матери, которая вдобавок еще и доктор, и даже лечит детей. в принципе странно, почему ее все еще нет здесь: обычно матери не медлят, когда речь идет об их детях, застрявших в больнице да еще с такими отцами. — думаю, вам стоит позвонить его матери. нужно будет заодно обсудить процесс лечения и, что самое главное, реабилитации. разрабатывать руку после гипса — самое сложное, и к этому нужно быть готовыми.
[NIC]Philip Anderson[/NIC][STA]we`re doomed | not saved[/STA][AVA]https://i.imgur.com/nney1Oy.png[/AVA][LZ1]ФИЛИПП АНДЕРСОН, 37 y.o.
profession: хирург-травматолог в госпитале им. Св. Патрика[/LZ1][SGN] WITH PATIENCE AND ENDURANCE
I COULD RESHAPE THE WORLD
[/SGN]
Отредактировано Rebecca Moreau (2022-04-09 11:59:47)
оставляя сына с бывшим мужем, джо разве что только инструкцию не приложила. всё остальное она сделала. – не разрешай ему кататься на скейте с горок, он ещё плохо катается, - скейт подарили луису каких-то пару дней назад на день рождения, и все эти дни он с него не слезал. загнать его с улицы домой было практически невозможно. – мороженое ему пока нельзя и не забудь, что у него сегодня в десять тренировка, - этот текст джо повторяла практически каждый день, смотря, как мальчик усаживается в машину к отцу и пристёгивается ремнем безопасности. на ремне тоже джо настояла, но подозревала, что когда она не видит, грэди разрешает луису не пристёгиваться и ездить на переднем сидении. пытаясь заработать себе репутацию, грэди вообще очень многое разрешал мальчику, чего джо запрещала. в этом вопросе они были так же далеки от взаимопонимания, как и восемь лет назад. оставлять сына с бывшем мужем джо не очень-то и хотелось, но суд, инициированный грэди, разрешил ему общаться с ребёнком, хотя в правах и не восстановил. против суда джо пойти не могла, да и грэди вроде бы по большей части вел себя нормально. впрочем, нужно очень сильно постараться, чтобы потерять девятилетнего ребёнка. если грэди забыл, то джо до сих пор помнит, как ей звонили из полиции и просили забрать мальчика, найденного то в торговом центре, то на заправке. может быть, она совершала ошибку, отпуская сына с отцом на целый день, но ладно, мальчик должен расти с отцом, даже если этот отец косячит везде, до куда только может дотянуться.
- да-да, я в курсе, всё езжай на свою работу, я привезу его к девяти, как обычно, - джо поправила на сыне кепку с эмблемой капитана америки и щелкнула его по носу. – пока, мам! – с мужем прощаться она не стала, только добавила: - звони мне, если что-то пойдет не так, - она не сомневалась: грэди не позвонит. а если и позвонит, это будет означать только одно: её бывший муж снова умудрился довести ситуацию до абсурда. в общем и целом грэди был неплохим человеком, как только бросил пить, вообще начал подавать надежды, но вот уже несколько лет джо не могла вспомнить, за что она его когда-то полюбила.
о сыне она старалась не беспокоиться. он уже не младенец, и если не хватит грэди ума позвонить ей, то луис-то точно догадается это сделать. джо воспитывала его с тем, что ей можно рассказать всё, ругаться она не будет и однозначно поможет разобраться с проблемой. им уже приходилось проверять это на деле, но кто знает, что там грэди поёт в уши ребёнку, оставаясь с ним наедине. подарить девятилетке скейт на день рождения тоже была идея грэди, джо её не одобрила, но скейт так скейт. луис был обычным подвижным ребёнком и, может быть, не такая уж и плохая идея, хоть и рановато. наверняка лу сам выпросил у отца и спасибо, что это не собака. джо понадобилось несколько месяцев, чтобы убедить ребёнка завести котёнка вместо собаки. и сейчас маленький пушистый комочек, которого они вместе выбрали, спал дома. жаль, что скейт нельзя оставить дома, как котёнка.
на работе всё было удивительно спокойно. джо с грустью посматривала на отделение травматологии, с которого её практически выгнали, отправив добирать часы по другим разделам. ортопедия пусть и была похожа с травматологией, на деле не имела с ней ничего общего. джо было скучно, в свободное время она развлекала чужих детей, месяцами лежащими в больнице. большинство из них были без родителей, родителям нужно было работать и зарабатывать на страховку, детям не оставалось ничего, как стойко переносить многочисленные болезненные процедуры и скучать в одиночестве. бегать между палатами почти все они не могли, телевизор показывал в отделении плохо. джо читала малышам сказки, играла с детьми постарше в шахматы и показывала девочкам, как вязать узоры для кукольных платьев. по крайней мере, это были полезные занятия. и можно было отвлечься от навевающих тоску операций. детей джо любила и старалась каждому из своих маленьких подопечных скрасить ещё один больничный день, но всё равно считала дни, когда с ортопедией можно будет попрощаться и вернуться обратно в травматологию, по которой всё ещё гуляли слухи, поражая свой живучестью.
- может, сходим до приёмного? вдруг там кому-то помощь нужна, - девочка, с которой джо была стояла в паре, тоже умирала со скуки, она грезила о кардиохирургии и боялась всех этих громоздких ортопедических приспособлений. – здесь всё равно ничего не происходит, а читать детские книжки я больше не могу! и зачем нас сюда сплавили, мы даже ничему не учимся, просто развлекаем детей, - линда была права, операции здесь были плановыми и не такими уж и частыми, поскольку дети менялись в отделении довольно редко. в основном многим из них требовалось несколько операций подряд, и они их дожидались, не выписываясь из больницы. – ладно, пошли сходим, только старшей медсестре нужно сказать, нас потеряют, - джо, в общем-то, тоже искала случая выйти отсюда, просто пройтись хотя бы – она безвылазно просидела в палате мальчика с тяжелым искривлением позвоночника всё утро. мальчик плакал и звал маму, которая должна была приехать только вечером. джо пыталась его отвлечь от боли, которую не снимали уколы, и двух мешающих капельниц. мальчик наконец-то заснул, можно было хотя бы на полчаса оставить его одного. в обязанности джо не входило сидеть с детьми, но она всё равно сидела, выполняя функции сиделки.
в приёмном, как обычно, было многолюдно. они с линдой остановились около стойки медсестёр. джо тихо переговаривалась с девочками, с которыми так много лет проработала бок о бок. – не надумала к нам вернуться?
- нет, в хирургии нравится больше, - хотя приёмное отделение всё ещё занимало место в её сердце.
- бросила нас на произвол судьбы и не стыдно ей! – нисколько. джо улыбнулась, снова огляделась, но работы что-то и тут не было. что довольно странно для приёмного.
- венди, найди мне карту мальчонки с четвёртой кровати. фамилия фицджеральд, - услышав свою собственную фамилию, джо обернулась к линде.
- только не говорите мне… - фамилия довольно распространенная, мало ли мальчиков с такой фамилией в сакраменто. но голова автоматически начала подсказывать самые плохие варианты развития событий.
- держи, луис же, правильно? джо, а это не твой мальчонка? – венди перевела на джо взгляд, протягивая карту одновременно и ей, и сьюзан. все как-то неловко замерли, ожидая, как дальше пойдут события. джо мельком глянула карту: сомнений быть не могло, это была карта её ребёнка, она сама её заводила! и её рукой на корочке написано, что у мальчика аллергия на хлоргексидин.
- дайте-ка мне карту, я пойду убью своего бывшего мужа. давно они здесь? – джо говорила нарочито спокойно, стараясь держать себя в руках. лучше бы грэди прямо сейчас испарится из палаты. джо прижала к себе карту, до боли стиснув её.
- больше получаса уже. джо, ты не волнуйся так, с ним уже врач, его взял доктор андерсон. всё будет нормально, - венди, святая душа, пыталась её успокоить.
- нет, убить его будет мало. надо ещё заставить его помучиться, - оставив сьюзан с другими медсёстрами, джо пошла в сторону палаты.
она резко отдернула занавеску, смерила ледяным взглядом всех присутствующих. грэди под этим взглядом как будто резко стал меньше в размерах. зато луис просиял: - мама пришла! – наверное, ей стоило сразу же подойти к ребёнку, поцеловать его, пригладить этот его вечно торчащий вихор. но джо хотела только убивать и больше ничего. – здравствуйте, доктор андерсон. карта, - джо протянула карточку цвета бесконечности. существование в этой палате бывшего мужа она пока решила игнорировать. – а я со скейта упал, - луис показал ей на руку, которую бережно поддерживал другой. – доктор сказал, что у меня будет гипс, - джо подошла к ребёнку с другой стороны кровати, нежно потрепала его по голове. – сильно болит?
- не, уже меньше. доктор сказал, что мне сделают рентген, у меня перелом этой… как её… какой-то кости, - джо подняла взгляд на доктор андерсона, ожидая от него пояснений. ругаться при нём с бывшим мужем ей не хотелось, но грэди напрашивался сам.
- я как раз шёл тебе позвонить, но ничего ведь такого страшного не произошло же...?
- грэди, ты следующий ляжешь на эту кровать. очевидно, с сотрясением, - с каждым словом джо говорила всё спокойнее и спокойнее. – почему ты мне сразу не позвонил? мой ребёнок в больнице, а я узнаю об этом от медсестёр. ты как думаешь, как сильно я сейчас злюсь? - луис подозрительно примолк и только поглядывал поочередно на родителей. – я бы на твоем месте ушла отсюда прямо сейчас.
- вообще-то он и мой сын или ты об этом предпочла забыть? – ссориться, кажется, всё-таки придётся. и прямо при докторе андерсоне. ругаться джо не любила, особенно при людях, но сейчас выбора у неё было не особо.
- нет, грэди, он мой сын, и я просила тебя звонить мне, если что-то случится. ребёнок, сломавший руку, это не что-то случилось, да?
- он живой, у него всего лишь перелом руки, заживёт.
- заживёт, значит, - джо держала себя в руках из последних сил. – знаешь, что. я говорила тебе, повторяла раз сто пятьдесят, но ты предпочел меня не слушать. ты никогда меня не слушаешь! вот поэтому он – мой сын, а не наш. и я бы была гораздо счастливее, если бы перелом сейчас был у тебя, тебя мне было бы не жалко, - чистая правда. джо уговаривала себя заткнуться, выяснить отношения можно и потом, когда разберутся с перелом руки ребёнка.
- доктор андерсон, а можно мы уже пойдем на рентген, они могу часами ругаться… - луис с надеждой посмотрел на врача, слушать очередную ссору родителей ему не хотелось. – они уже давно не ругались, но раньше – часто, - ребёнок - говорящая шкатулка. и это тот самый пацан, из которого иногда и слова вытянуть не получается.
- занялась бы лучше ребёнком, из-за тебя он всё ещё ждёт, когда ему окажут помощь, - джо тяжело вздохнула. выдохнула. не успокоилась. желание убить и выбросить труп всё ещё сильно. – всего лишь несчастный случай, дети падают и расшибаются, и луис упал не в первый раз, с тобой он тоже постоянно падает…
- грэди, ты мог бы помолчать? доктор андерсон, извините за вот это вот всё, - джо всё ещё не повышала голос, что было гораздо страшнее, если бы она кричала. – что-то помимо рентгена понадобится? я – единственный опекун луиса, поэтому все вопросы по поводу лечения решать лучше со мной. он, в общем-то, здоровый мальчик, аллергия у него только на хлоргексидин, лучше взять другой антисептик, - меньше всего джо хотела впутывать в свои семейные разборки доктора андерсона… [не хотела совсем].
[NIC]Joe Fitzgerald[/NIC][STA]все в наших руках[/STA][AVA]http://i.imgur.com/KE4ip7N.png[/AVA][LZ1]ДЖО ФИЦДЖЕРАЛЬД, 37 y.o.
profession: хирург-ординатор педиатрического отделения;
child: Louis;[/LZ1]
[SGN]*аватар от Relevance[/SGN]
Вы здесь » SACRAMENTO » Реальная жизнь » they say the pain makes you strong
