гарри с лёгкой руки записывает себя в "старики", и рэд удивленно на него смотрит. кто это старик? он? в какой из вселенных? не понимает, но и не спорит, только медленно облизывает губы и продолжает смотреть в окно, словно вот там-то и напишут все правильные ответы и нарисуют нужный вектор разговора. они не то чтобы с гарри часто общаются, можно сказать, что практически не общаются, а потому придумывать тему оказывается сложно. но в целом... наверное, всё идёт вполне неплохо и даже по какому-то плану. у рэда, на самом деле, много вопросов и также много сомнений. он молчит, не зная, насколько стоит посвящать гарри в то, что семейная жизнь для него — пороховая бочка, которая неизвестно когда рванет. он в неё не умеет, у него нет перед глазами никакого приличного примера. неприличного примера нет тоже, как минимум, потому что все в его окружении всю жизнь были убеждёнными холостяками. может быть, именно поэтому рэду хотелось недоступного: уютного дома с пресловутым белым заборчиком, детей, бегающих по двору с собаками, и любимую женщину.
— хорошо, — соглашается, оборачиваясь. это будет новый опыт для них обоих. рэд не надеется обрести в лице холла отца, которого у него толком никогда не было, но надеется найти близкого человека, который поддержит и придёт на помощь. у него всегда был только билли, который скорее наступит на руку, цепляющуюся за край скалы, нежели поможет вскарабкаться обратно. или ты, или тебя, родственные чувства не играют никакой роли. и рэд это усвоил, ещё когда только пытался разобраться в том, что происходит в криминальном мире.
— а что, переживаешь, что придётся возвращать меня нике по частям? — рэд смеется, пытливо вглядываясь в лицо гарри. то выражает что-то непонятное и до этого момента неизвестное. любопытно. вообще-то рэд не собирался сливаться и наслаждаться одиночеством. он и про ранние подъемы спросил, чтобы не вызывать лишнее неудобство. в конце концов, ему совсем несложно найти себе на утро какое-нибудь занятие. в бостоне ему нравилось по утрам заниматься спортом или разбираться с документами. ника в это время обычно спала, закутавшись в одеяло, как в броню. словно если торчит один нос, то он про неё забудет. никогда не забывал и с большим наслаждением [ садизмом ] вытаскивал её из кровати раньше, чем стрелка на часах перебиралась за семь часов.
— разбираться с непрошенными жильцами — моя профессия, — хмыкает, напоминая, чем занимался до того, как превратился в практически законопослушного гражданина. новый бизнес, впрочем, не гарант отсутствия к нему претензий у фбр. при желании найдут и открутят голову. подвиги рэда тянут на, как минимум, пару пожизненных, а то и полноценную смертную казнь. он знает, но знает ли об этом гарри? ника не знает, как и не знает о большинстве вещей, что когда-то составляли его ежедневную рутину. ника в курсе только о вершине айсберга. и ей это нисколько не вредит.
рэд практически подпрыгивает, когда в кармане начинает звонить телефон. песня, стоящая на звонке, однозначно докладывает о том, что это ника. кто-то уже доложил? но никто ведь не знает. рэд вопросительно смотрит на гарри, задавая немой вопрос: а сказал ли тот кассандре? если сказал, то можно не сомневаться, кто донёс и николь. а если нет, то что ему стоит ей сказать? он большой мальчик, чтобы решить это самостоятельно, но всё равно ёрзает на сидении и с какой-то затаённой опаской нажимает на кнопку приёма звонка. — привет, солнышко, — ника весело щебечет в трубку, спрашивая, где его носят черти и почему он не отвечает на её сообщения. сообщения рэд не видел, а этот звонок предпочёл бы не слышать. — мне пришлось уехать по делам, — по делам твоего отца, поэтому жди меня, скорее всего, в чёрных пакетах, в которых перевозят трупы. ха. всего лишь шутка. или нет. — я быстро вернусь, ты и не заметишь моего отсутствия, — но в ответ лишь раздаётся, а куда ты едешь, а зачем, а с к е м. обычное природное любопытство, которое рэд пока не готов удовлетворить. — работа. моя старая работа, — он делает акцент на слове "старая", отрезая все дальнейшие расспросы. в криминал ника больше старается не лезть. помнит ещё, что это такое. как и помнит, что рэд живёт спокойно до тех пор, пока все его бывшие враги не выяснили, что за спиной у него больше не стоит организованная группировка.
ника, так и не добившаяся ничего конкретного, кладёт трубку первая, и рэд с такой же опаской, с какой отвечал на звонок, убирает телефон в карман. по ощущениям, он в любой момент прыгнет на него и укусит. — по-моему, у неё сработало внутреннее чутье. кассандра такая же? — спрашивает, как будто без особенного интереса, но, на самом деле, с особенным. — ника будет звонить до тех пор, пока я не расколюсь. что-то скрывать от неё просто невозможно, — рэд всплескивает руками и в задумчивости провожает полицейских, высматривающих нарушителей дорожного покоя. это к ним не относится. — ей стоило стать детективом. все преступники признавались бы в своих преступлениях сразу же, — но рэд и за это нику любит, даже когда раздражается от её нестерпимого желания выяснить правду. это у неё, скорее всего, от матери. после знакомства кассандра умело поджаривала его на костре, выясняя, насколько серьёзно его желание вырваться из преступного мира.
замолкает, а после смотрит на гарри внимательно и сосредоточенно. — у меня нет никаких дел с моей старой работой, — рэду кажется важным расставить все точки над и. — хотя из криминального мира, наверное, уходят только в могилу… — именно поэтому чутье после ухода от фоморов у рэда становится обостренней в несколько раз. он вскидывается на любой стук в дверь или звонок с неизвестного номера, потому что знает: он живёт, пока ему позволяют жить. можно покончить с незаконными делами, но это не значит, что они покончили с тобой.
[nick]Raymond Schwarzenberg[/nick][status]а звери мои ночью рвут кожу и плоть в клочья[/status][icon]https://i.imgur.com/3Twcaqv.jpg[/icon][lz1]РЭД ШВАРЦЕНБЕРГ, 33 <sup>y.o.</sup><br><b>profession:</b> член банды фоморов<br><b>wtf:</b> Nicole[/lz1]
[/SGN]
