экран ноутбука устало мерцает, бросая на лицо разноцветные блики и всполохи, амелия крутит колесико мышки, спускаясь вниз по странице. в квартире – тишина, такая обычно бывает в нежилых домах или там, где хозяин присутствует лишь на страницах договора, крайне редко появляясь на пороге. амелия в квартире в основном спит. кровать за её спиной разворошена, одеяло, подушка и плед перемешаны, словно она только что встала. на самом деле не ложилась. за последние несколько суток в общей сумме она спала едва ли пять часов, в основном урывками, между разъездами по работе. новое дело затянуло её с головой, но сейчас, когда оно зашло в тупик, у неё наконец появилось свободное время. время заняться чем-то ещё, а не только работой и кровавыми подробностями, о которых несмолкаемо говорили по телевизору вот уже две недели.

она листала страницу за страницей, всё больше сомневаясь, что найдет то, что нужно. в век информационных технологий найти можно кого угодно, если этот человек, конечно, вообще существует. тихо выругавшись, амелия расширила поиск. страница обновилась, количество совпадений увеличилось, но это не помогло. взяв в руки кружку с давно остывшим чаем, амелия нажала на крестик в углу экрана, автоматически выходя из программы. смысла продолжать не было, только зря потратит время. уильяма фокса, живущего несколькими этажами выше, не существует в природе. интересно. не то чтобы амелия хотела найти что-то конкретное, её не интересовали его возможные проблемы с законом или ежегодная сумма налоговых отчислений. она вообще не знала, что искала, но и не думала, что по итогу не найдет ничего. вообще ничего.

пустота. как та, что царит сейчас в её квартире, погруженной в темноту. горит одна-единственная настольная лампа, не способная разогнать тени, прячущиеся по углам. удерживая двумя руками кружку, амелия сделала глоток, нахмурилась  - она не заметила, когда чай успел остыть. всё это время уилл не шёл у неё из головы. он появлялся в мыслях в самый неподходящий момент. и амелию это раздражало, как раздражало всё, что она не могла контролировать. в бар в последние две недели она не ходила, дома появлялась далеко за полночь, а потому не виделась ни с кем из жильцов. всего лишь мимолетное знакомство, за которым не последовало ничего. если бы амелия ходила к психотерапевту, к которому психиатр направлял её каждую встречу, она бы, возможно, знала, почему уилл не шёл у неё из головы. но к психотерапевту она не ходила, и решать несуществующую проблему с уиллом [ его фамилию она тактично выспросила у боба, который после заливался соловьем с полчаса, расписывая достоинства нового бармена ] не собиралась. в конце концов, у неё не было никаких причин подозревать его в чем-то. как и не было никаких причин идти сейчас к нему домой, вторгаться в его личное пространство и надеяться, что в квартире, кроме него, никого нет.

амелия не знала, есть у него кто-то или нет, снимает он квартиру один или с кем-то на пару. по сути она не знала о нём вообще ничего, кроме места его работы – нового – и способности завладевать её вниманием в считанные секунды. она сомневалась: идти или нет. с того вечера они не виделись, может, он давно переехал или предпочитает ложиться спать сразу же, как вернётся с работы. его номер она не нашла, а у боба спрашивать не стала: это бы породило слишком много ненужных вопросов и любопытства. амелия решила попытаться, подняться наугад, надеясь, что он дома, не спит и гостям под ночь будет, если не рад, то хотя бы не слишком против. амелия покопалась в холодильнике, вытащила оттуда новую бутылку виски – идти с пустыми руками ей не хотелось, хотя бы начальное воспитание родителям удалось в неё вбить. сменила короткие шорты на узкие джинсы, оставив домашнюю рубашку бледно-зелёного цвета, рассовала по карманам телефон и ключи и вышла из квартиры, захлопнув дверь – замок защелкнулся автоматически.

номер его квартиры она тоже выяснила не у него. хозяин дома скорее всего вообще не запомнил, что амелия его о чем-то спрашивала, он был слишком поглощен проблемами с жильцами с другого подъезда. амелия сомневалась, зачем поднимается к уиллу. может быть, стоило подождать до завтра и просто встретиться в баре. они недостаточно знакомы, если говорить точнее не знакомы совсем. их связывает только один вечер, несколько метров до дома и два коротких поцелуя, которые нисколько не поспособствовали нормальному сну.

стучать в дверь амелия не стала – любопытство соседей ей было ни к чему. она дважды нажала на звонок, надеясь, что он работает. может быть, уилла нет дома. и то, что она не смогла найти его ни в одной базе – вовсе не повод приходить к нему, когда нормальные люди уже ложатся спать. но разворачиваться и идти обратно было поздно: сначала за дверью раздались шаги, а потом щелкнул замок. - я подумала, что ты не будешь против неожиданных гостей поздним вечером, - она коротко улыбается, кивает на бутылку в руках: - лучше, чем в баре. и мне хотелось тебя увидеть, - все эти две недели, пока работала. [ это для неё несвойственно, но анализировать свои желания амелия перестала ровно тогда же, когда научилась их фильтровать ].

у уилла в квартире не в пример светлее. амелия несколько раз моргает, привыкая к свету. уилл кажется взъерошенным и по-домашнему уютным. она боялась его разбудить или отвлечь от каких-то очень важных дел, или – что в общем-то стало бы не очень приятным сюрпризом, но вполне ожидаемым – найти в объятиях девушки или парня. но он, кажется, один. незнакомый голос из-за его спины не раздается, и амелия едва слышно выдыхает. [ с соседней квартиры зато раздаются крики, семейная ссора в самом разгаре, и амелия уиллу даже сочувствует, на секунду забывая, что каких-то несколько минут назад оторвалась от ноутбука, где пыталась хоть что-нибудь о нём найти. план провалился ].

- а ты всегда гостей с молотком встречаешь или это разовая акция? – она в ответ ему кивает на молоток и проходит в квартиру, пользуясь молчаливым приглашением. – я просто так, у меня даже наручников с собой нет, упущение, - возможно, минут через десять её телефон начнёт разрываться от входящих звонков, хозяин и ближайшие соседи начнут по очереди трезвонить с просьбой урезонить девиц. амелии заранее не хочется связываться с женщинами, которые ссорятся и мирятся на неделе по восемь раз и в целом не нуждаются во вмешательствах со стороны. на звонки она думает не отвечать. к тому же и дома её нет, что она может сделать?

амелия с интересом разглядывает его прихожую, а затем его самого. за две недели ничего не случилось, уилл остался всё тем же уиллом, его образ в её голове оказался довольно точным. – работа, - амелия пожимает плечами, - мы две недели ездили домой спать по очереди, и то не больше, чем на пять-шесть часов, - о каких-то других вещах речь даже не шла. раскрыть дело по горячим следам гораздо проще, пусть и приходится жертвовать нормальной жизнью. – но твой нос всё ещё красивый, - амелия улыбается, думая, что они слегка поменялись ролями: разве не ему положено говорить что-то о её красоте? но, впрочем, ладно. – и я рада, что он целый, - те малолетние гопники могли и снова к нему пристать. не потому что понравился, а потому что вряд ли запоминают, к кому цепляются.

- а виски… да ничего такого, в гости обычно ходят с чем-то, а у меня, если честно, дома больше ничего нет. ну ещё кусок сыра в холодильнике остался. но я не уверена, что его можно есть, - скорее всего он пролежал там уже больше месяца, амелия не рискнула его доставать и осматривать со всех сторон. однажды, конечно, придётся, но во всяком случае не сейчас. – я тебя не отвлекла? – она показывает на открытые дверцы встроенного шкафа. молоток, похоже, был по делу. время, откровенно говоря, для ремонта не подходящее, и амелия могла бы прочитать ему заученную лекцию о необходимости соблюдать закон о тишине. но, если уж привязываться ко времени, то и для гостей уже слишком поздно, а она всё-таки здесь.

дома ей по-прежнему не слишком уютно, и она старается проводить там как можно меньше времени. наверное, какой-нибудь квалифицированный психолог объяснил это какими-нибудь умными словами, а амелия просто называет это непереносимостью одиночества. у неё нет ровным счетом никакой причины быть здесь, и, наверное, она сбила его с толку своим приходом. она ставит бутылку на первый попавшийся стол, просто чтобы освободить руки. а потом понимает, что руки больше девать некуда, разве что в карманы джинс, а они забиты мелочевкой. – ты знаешь, что в сакраменто проживает двадцать девять уильямов фоксов? – она с интересом смотрит на него, как будто ждёт какого-то ответа. на самом деле, нет. и говорить ему, что не нашла его ни в одной из баз, она не хочет: это чисто её проблема. и она вообще не должна была пользоваться служебным положением и искать информацию на него. но она воспользовалась и знает одну маленькую деталь: или он не уильям, или не фокс, или не всё вместе, что больше похоже на правду. – и что боб от тебя без ума? – вопросы ей задавать легче, чем отвечать на них. не то чтобы уилл задаёт что-то сложное, до этого их отношения, если о них вообще может идти речь в рамках всего одного вечера, ещё не дошли.

амелия замолкает, по-прежнему с интересом разглядывая его квартиру. она такая же, как и у неё, по крайней мере, по расположению должна быть точно такой же. типовая, небольшая. и окна выходят в непримечательный двор, но зато не слышно транспорта. по вещам можно многое сказать о хозяине и о его привычках. амелия старается не анализировать увиденное, не пытаться разобраться в уилле. он ведь рядом, обо всём, что её интересует, можно просто спросить. – нужно было, наверное, придумать что-нибудь про соль или что там обычно спрашивают, но я не придумала, - ей, действительно, просто хотелось его увидеть. уилл её заинтриговал ещё тогда, две недели назад. он много говорил и выглядел ровным счетом как человек, которому есть что скрывать. сейчас он выглядит мило домашним и так же мило взъерошенным, создавая обманчивое впечатление не опасного человека. амелия совсем забывает об обещании самой себе не находить лишних проблем. [ уилл – её потенциальная проблема, даже когда выглядит совершенно не так и не делает вообще ничего провокационного, как в прошлый раз ]. – не то чтобы я собиралась придумывать… - честно сознаётся, чувствуя запозднившуюся неловкость из-за своего позднего беспричинного вторжения. с мысли её сбивает звонок телефона. а вот и хозяин дома, кто-то ему уже накапал. амелия сбрасывает звонок. – как ты рядом с ними живёшь?

уилл по-прежнему болтает. много. очень много. амелия улыбается: так обычно улыбаются взрослые, когда смотрят на маленьких шалящих детей. ей нечем занять руки, и она бестолково крутит в них телефон. выключает звук нажатием на клавишу — хозяин дома продолжает настойчиво звонить, явно не собираясь разбираться с шумящими девицами самостоятельно. — ну не знаю, возможно и так, — отвечает уклончиво, не добавляя, что во всей калифорнии целиком насчитала всего чуть больше семидесяти уилльямов фоксов. и все они были не он. их база не зависит от места проживания, но копать по стране в целом амелия не решилась: слишком большая выборка. уилл, вроде как, работает официально, так что найтись должен был. плюс съемное жилье… но она его, тем не менее, не нашла. впрочем, разберется с этим позже.

— а вот мне кажется, что топ-1 как раз ты, — легко стукает его по плечу, не стесняясь прикасаться. улыбается шире, вспоминая, какие оды уиллу пел боб. не может передать их все, это будет, как минимум, нечестно. боб её не простит, однозначно. она внимательно следит за действиями уилла. ей просто нравится на него смотреть. двигается по-кошачьему плавно, хотя не делает ровным счетом ничего такого. весело и хрипловато смеется, глядя на стаканы. — хочешь, могу спуститься прямо сейчас? — интересуется, склоняя голову на бок. — но нормальные стаканы, я не принцесса, — и всю свою жизнь пила из того, что было. наливать дерьмовый портер в кружки — абсолютно её уровень, равным счетом, как и дешёвый бар, в который ходит. не выёбывается там, где можно этого не делать.

снова смеется, зачисляя на воображаемый счет уилла ещё несколько очков. молодец, молодец. он ей нравится. с ним определенно не скучно и не одиноко. — кто тут штраф и получит за нарушение закона о тишине, так это они, — тыкает пальцем на стену, послушно переводя взгляд на мерцающий экран смартфона. есть пиццу на ночь, наверное, не стоит. но амелии в целом повезло с генетикой: её фигуре ничего не будет. возможно, будет здоровью, посаженному нерегулярным питанием и питанием как попало, но об этом она подумает, когда получит ответку от желудка. — ты тоже получишь. за попытку подкупа полицейского, — грозит ему, удобно устраивая локти на стойке, чтобы было удобно. и если при этом она совсем немного прогибается в спине, то ему не показалось.

— я люблю с сыром, — комментирует, листая вниз. постарается извернуться так, чтобы угодить и себе, и ему. у них же … совместный ужин. — он тянется и … мне нравится, — выбирает пиццу с двойным беконом и сыром, показывает уиллу, буквально впихивая в него его же телефон. они как-то подозрительно рядом. от него приятно пахнет гелем для душа, каким-то парфюмом и немного потом. амелия ведёт носом, на секунду замирая. закусывает губу: явно занята чем-то не тем. она не должна думать о нём. вообще, в принципе. но думает. о его губах, которые находятся буквально вот, совсем рядом, о волосах в творческом беспорядке, о натянувшейся на груди футболке. — устроит? — медленно облизывает губы. хочет сделать шаг назад, но зачем-то делает его вперёд. это своего рода игра. ну то, что происходит между ними. наверное, по всем канонам сейчас должны запеть птицы, в животе и груди запорхать бабочки. не случается.

амелия ловко цепляется за его руку, заставляет чуть склониться — она его совсем немного ниже, но всё же — и коротко, без напора целует. губы такие же, как и в прошлый раз. ничего не изменилось. реакции её на него — тоже не изменились. отрывается, но руку не убирает, продолжая сохранять контакт. телефон так и держат вместе. — так что там на счёт пиццы? — уточняет, невинно глядя в глаза. они у него светлые. медленно моргает и снова склоняет голову на бок, думая о том, что надо было выкроить время между работой и работой и прийти раньше. стоит признаться хотя бы самой себе: хотела его поцеловать с того самого вечера. и теперь, когда поцеловала, поняла, что желание это никуда не пропало. это проблема и уже даже не потенциальная. уилл — её проблема. наверное, ей не стоит ввязываться в новые какие-то отношения. прошлые закончились не то чтобы ничем, а весьма печально. для неё.

отходит от него, не спрашивая разрешения, усаживается за высокий стул — при желании легко сможет её с него стащить. скорее всего, не будет даже сопротивляться. сводить всё к простому вожделению — легче легкого и гораздо безопаснее, чем полноценно впускать человека в свою жизнь. но уилл, наверное, и не захочет? ну, влезать глубоко. не знает и старается об этом не думать, переводя мысли в более безопасное русло. снова разглядывает его квартиру. у неё такая же, но у неё перегородок больше. отделена не только спальня, но и кухня: не любит, когда запахи распространяются по всей квартире. следом за квартирой разглядывает и его. — у нас, получается, поздний ужин? очень поздний, — уводит разговор в безопасное русло. о том, что хотела устроить ему тактичный допрос уже забыла. спросит о том, откуда он и где учился, позже. в конце концов, даже если он не тот, за кого себя выдает, ей будет абсолютно поебать. законопослушные мужчины — просто не её. вечно связывается не с теми.

они как будто играют в какую-то игру, правил в которой просто не существует. они создают их на ходу, прощупывая границы дозволенного. уилл её не отталкивает. и смотрит так, что кровь в сосудах начинает бежать в несколько раз быстрее. по его лицу плывут тёмно-синие тени, прячутся в глазах. амелия медленно сглатывает и также медленно моргает, убеждая себя сконцентрироваться на том, зачем сюда и пришла. не получается. его болтовня лишь помогает мыслям запутаться окончательно. голос низкий и отчего-то хрипловатый путается с шумом в ушах. амелия медленно ему улыбается. улыбка — почти ленивая ухмылка. — спасибо. ты, я так понимаю, тоже успешно ешь после шести? — уточняет, хотя ответа, на самом деле, не ждёт. разговор о еде — всего лишь попытка не думать о других вещах. о тех, которых не следует.

уилл изучает её — она изучает его в ответ. скользит взглядом, запоминая линии, мельчайшие детали. у неё хорошая память, как у любого полицейского. склоняет голову набок, как будто интересуясь, чего конкретно он ждёт. в прошлый раз начал первый. и поцелуй горчил привкусом табака на языке. амелия не спрашивает, как ему спалось в ту ночь — сама даже не ворочалась, хотя уснула не сразу. он ей снился. это уже стоило считать дурным предзнаменованием. впрочем… уилл вдруг снова оказывается подозрительно близко. его рука опускается на колено, амелия не сводит глаз с лица. заглядывает в его глаза, кажущиеся очень тёмными, и тихо отвечает: — да, — за полчаса можно многое успеть. они оба взрослые люди, и оба это знают.

подаётся к нему ближе, цепляется за его футболку, сминая её в пальцах. мысли в голове перепутываются окончательно. уилл вроде бы и держит не крепко, легко можно вывернуться из его рук, но вполне уверенно. его ладонь очень правильно путается в волосах. губы тёплые и совсем немного обветренные. у самой амелии искусанные — дурная привычка. она тянет его к себе ближе, почти вжимаясь телом в тело, послушно по первой же просьбе открывает рот, разрешая изучать. сама изучает его в ответ так, словно пытается составить только ей одной нужную карту. они явно занимаются чем-то не тем и им, наверное, стоит притормозить. уилл, видимо, принимает подобное решение и потому отстраняется, всё ещё оставаясь чертовски близко. между ними едва ли пара дюймов, а губы так близко, что нужно всего лишь податься ближе, и они снова встретятся.

— пожалуй, да. по-прежнему красивый, — лукаво прищуривается, тянется и мягко целует в самый кончик носа. сама ведь начала, он вёл себя вполне по-джентльменски. не то чтобы у амелии много познаний в этой области. если говорить на чистоту, то их откровенно мало. ограничиваются редкими свиданиями со старшеклассником, живущим по соседству. они трогательно держались за руки, он носил её рюкзак со школы и мило целовал в щеку на прощание. пока другие подростки трахались в первой подержанной машине в подворотне, они катались на коньках, а после грелись у камина. было жарко. ей. и тот жар, что чувствовала от камина, распространяется по телу и сейчас. сердце гулко бьётся в груди и кажется, будто стук его можно даже услышать.

снова притягивает уилла к себе, тихо выдыхает прямо в поцелуй. этот становится настойчивым. хотя внутри всё трепещет от его близости. у них есть целых полчаса до того, как привезут пиццу, верно? или не стоит портить себе аппетит? родители в детстве всегда говорили, что десерт подаётся после основного блюда. но они уже давно взрослые, чтобы позволять себе аппетит перебивать. амелия выгибается в пояснице, прислоняясь к уиллу. он даже сквозь футболку и рубашку кажется чертовски горячим. её к нему влечёт, и она решает это не отрицать.

проникает рукой под футболку, касаясь мышц. уилл не перекачанный, и амелии, пожалуй, это нравится. а ещё ей нравится, что он продолжает не отталкивать. они оба могут сказать уверенное “нет” и подождать пиццу за разговорами. совершенно ничего друг о друге не знают. впрочем, наверное, в этом и прелесть. не нужно пытаться угадывать и бояться сделать ошибку. отстраняется, перекладывает руку, тем не менее сохраняя тактильный контакт. мягко улыбается: — женщинам, вроде как, непринято ломать нос, но вдруг хочется? — интересуется, делая совершенно невинное лицо. амелия изучает его реакцию, не решаясь на что-то более радикальное. это, как минимум, невежливо: тащить его в его же постель. — к тому же мой ломан, ему уже ничего не страшно, — в глазах прыгают искорки, но даже они не способны скрыть возбуждения, царящего внутри.

выдыхает осторожно, как будто боится делать это решительно. облизывает внезапно пересохшие губы. всё влечение можно легко погасить вопросом — у амелии на языке вертится подобных штук пять. и все опасные, по крайней мере, для уилла. помимо внимательности, амелии присуще и чисто профессиональное любопытство, хотя самым обычным, житейским, и не обладает. — полчаса не бесконечные, — сообщает, легко соскальзывая со стула. плотно прижимается к нему, улавливая тепло. в голове так удачно становится совершенно пусто. тянет его футболку вверх, скользя руками по торсу. ей не было скучно, она бы без проблем нашла, чем себя занять. но занимать себя им гораздо интереснее. путается пальцами в волосах, целиком и полностью завладевая его ртом. о правильном, неправильном и существующих проблемах подумает никогда-нибудь.

они явно делают что-то не то. амелии кажется, что они делают что-то не то. у неё была совсем другая цель, она же хотела просто поговорить. словами через рот. у неё были даже заготовлены вопросы, которые улетучиваются из головы сразу же, как только уилл накрывает её губы своими. амелия прижимается к нему, улавливая и крадя тепло тела. скользит руками по упругим мышцам, отзывчивым на прикосновения. — не хочу торопиться, — фыркает в ответ тоже, проворно запрыгивая на него. цепляется, обвивает руками шею. от него пахнет грехом. сладким и смертным. внизу сворачивается знакомый узел желания, и амелия ёрзает в его руках, поторапливая. до кровати идут как будто целую вечность. пальцы путаются в его волосах, растрёпывая. ему идёт, амелии кажется, что ему идёт. прикусывает его губу, тянет её на секунду, готовая в любой момент сорваться на позорный скулёж.

— согласна, — шепчет в ответ, пытаясь повернуть голову. мажет губами по его лицу, возмущенная тем, что не может найти губы. уилл дотошный и вежливый, хотя она этого от него совсем не требует. они могли бы быть быстрыми, не размениваться на такое тщательное узнавание друг друга. этим можно было бы заняться и позже, поедая пиццу и запивая её виски, разведённым только быстро тающим льдом. её руки продолжают изучать его тело, запоминая каждую особенность. помогает ему расстегивать пуговицы на рубашке — их много, и все они мелкие. сердце гулко бьётся в груди, дыхание учащается. уилл медлит, делает всё очень и очень правильно. амелия всё ещё в этом не нуждается. представитель правопорядка, спасающий попавших в беду жителей города — одна из масок, но не она сама. нетерпеливо ёрзает под ним, тихо стонет на выдохе. его слишком много вокруг. тянется к его штанам, пытаясь стянуть ниже, и послушно подставляется его рукам. он тоже как будто стремится за раз изучить её всю, сверху донизу. у неё на боку большая татуировка, перекрывающая грубоватый шрам. у неё шрам по центру грудной клетки и чуть выше левой груди: туда когда-то попала пуля. они не задают друг другу вопросов да и в принципе замолкают.

— уилл, — тянет имя, не понимая, чего хочет. чтобы уже перестал так дотошно исследовать реакции её организма? чтобы перестал быть чертовым джентльменом? вежливые и тактильные прелюдии хороши, когда от желания не сводит зубы. им бы пошёл туалет в случайном баре, а не его квартира. им бы пошло случайное знакомство на танцполе рандомного клуба, а не его собственная постель. узкие джинсы явно лишние, но уилл почему-то не стремится с неё их стянуть. амелия выгибается под его руками, прогибается в пояснице, стремясь оказаться как можно ближе. внутри всё ходит ходуном, нить напряжения натягивается. уилл явно знает, что нужно делать руками. ёрзает под ним, давится стонами. пальцы продолжают путаться в его волосах: едва ли способна сделать что-то большее. — уилл, пожалуйста, — снова тянет, готовая начать умолять. жарко и душно, и джинсы явно мешаются. его одежда мешается тоже, и она нетерпеливо дёргает его штаны снова. сколько уже, блять, можно?

в его глазах можно запросто утонуть, как в болоте. у амелии расфокусированный взгляд, она пытается сосредоточиться на его лице, но забывает об этом сразу же, как только его губы оказываются буквально на её. давит языком, заставляя открыть рот, облизывает внутреннюю сторону, мажет по острой кромке зубов. хочет хныкать и плакать. кому нужна вежливость, когда хочется быстро и ярко? выворачивается, лезет рукой в карман джинсов, вытаскивая оттуда вечно болтающуюся там упаковку с презервативом. фольга шелестит в руках, уголки втыкаются в ладонь. ей нужно как-то вылезти из джинсов, слишком узких и липнущих к телу. дыхание срывается, пальцы срываются с пояса. амелия благодарит себя за занятия йогой, вылезая из джинс, как змеи вылезают из кожи. отбрасывает их в сторону, куда-то туда же, ко всей остальной одежде. давит уиллу на грудь, заставляя перевернуться на спину. на кровати есть где разгуляться. целует его грудь, волосы падают на одну сторону, наверняка щекоча. внутри всё продолжает сводить спазмом, амелия недовольно рычит, спускаясь ниже и одновременно дёргая его штаны вниз. возвращается к его телу, вылизывает его тазовые кости, снимая терпкий вкус пота. всё ещё на вкус, как смертный грех. что-то такое где-то слышала, когда ещё была подростком. плевать, на самом деле.

она тоже может быть дотошной и вежливой. в конце концов, они только изучают друг друга. не знает, что ему нравится, а что нет, не знает, что для него допустимо, а что нет. со случайными партнёрами это совсем неважно, там эгоистично думаешь только лишь о своем удовольствие. уилл — вовсе не случайный партнёр, если не придираться, то это практически их второе свидание. кожа плавится от прикосновений, амелия плавится от его запредельной близости. разрывает упаковку быстро, но без излишней демонстративности, чутко и осторожно раскатывает презерватив по всей длине его члена, заодно пытаясь изучить, как реагирует на прикосновения. садится сверху, обхватывая ногами. от ощущения наполненности ведёт голову, амелия замирает на какое-то мгновение, смотрит уиллу в глаза. глядя на него, почему-то хочется глупо улыбается. зачем сюда пришла уже не имеет никакой разницы. он так смотрит и так касается, что всё уже становится совершенно неважно. в том числе и тот факт, что уилла нет ни в одной базе данных. склоняется, чтобы поцеловать, а потом начинает двигаться, пытаясь найти устраивающий их обоих темп. первый раз всегда неловкий, всегда не совсем верный. амелия даёт и себе, и уиллу возможность ошибиться. позже можно всё исправить: не собирается проваливать из его жизни. но, может, собирается он?