Низко над голыми кронами нависли тяжелые  иссиня-черные облака. Почти непроницаемо для солнечного света, зловеще кипели над головами редких прохожих. Гонимые сильным ветром прочь из городка, о котором говорят теперь из каждого долбанного телевизора скучающей семьи, они встречали преграду из непоколебимых фьордов, волнуя серость водной глади  и леденя душу воображением. Марк методично раскладывал на журнальном столе сделанные коллегами фотографии места преступления и найденного пропавшего иностранного выпускника университета Осло. Столько шума и суеты там, где должен быть холодный рассудок и беспристрастный анализ.

Двумя неделями ранее…
Уильям Ильсе сидел почти неподвижно в углу уютного деревянного домика, который был утоплен в глуши норвежского еще не пробудившегося леса. Теплый свет заполнял помещение, густо подчеркивая жизнь теней, тревожимые огнями зажженных свечей, все больше и больше напоминая безумную пляску чего-то бесконтрольного, не поддающегося пониманию. Эти тени ласкали бледные щеки Соль, подчеркивали холодную бездонность ее черных глаз, которые она не поднимала от книги, а строгая линия губ говорила о напряженности, которой электризовался воздух. Уильям коротко глянул на девушку, а после снова вернулся к своей книге, почти не улавливая того, что за смысл несут за собой строчки. Ему не нравилось подобное состояние, потому он сдержанно закрыл книгу и аккуратно спустил тяжелый том на пол, продолжая не нарушать явно мнимое спокойствие.
-Если хочешь поговорить о случившемся, то давай уже это сделаем. – полушепот ложился ровно на общую витавшую атмосферу. Да и в его словах играло вовсе не раздражение. Парень был из тех, кто просто добивался ясности, не имея возможности жить спокойно, когда что-то выходит или может выйти из под контроля. С Томасом так и вышло. Этот американец просто не понимал замысла, воспринимая все чудаковатой игрой. Взгляд с девушки метнулся в сторону камина, в котором жарко догорала окровавленная одежда. Что произошло – это их общая тайна и следы этой тайны сейчас устремляются вверх дымом и пеплом, свидетельством причастности к чужой смерти. 

Он встал на ноги. Ступни изрезанные и исколотые сухими ветками, иглами хвои и мелким камнем, отозвались приятной болью, а мышцы  не менее приятной усталостью. Уильям не чувствовал ни вины, ни сожаления, только страх за то, что его соучастница может сдаться, не выдержать того, что роднит конкретно его с северными богами. И кто же в этой истории она? Сделал пару шагов к девушке, привлекая к себе внимание

-парень сам этого хотел, и мы ему сделали одолжение – Уильям грузно опускается рядом, мягко вытягивая из рук Соль не нужную сейчас книгу. Закрывает ее и повторяет все то, что сделал со своей книгой. Уже глубокая ночь. Он не знал какое число и даже с трудом мог вспомнить как давно они в этом месте, зато отлично осознавал, что девушка рядом с ним – есть реальность, иная, родная. Будет цепляться за нее, пока в этом была нужда.
Страх всегда все портит.

Ранее…
Пальцы зарываются в стылую землю, а после погружаются в горячую вязкую жизнь. Контрастом дышат чувства, ощущения, само существование. Оно кладет руку на плечо, ведет ею по груди, спускаясь ниже… Уильям забывает как дышать, как ходить и говорить. Его сознание парит над спящим мертвым сном миром, гортанно отзывается в скрипучем голосе ворона. Порыв ледяного ветра врывается в черные перья, а свобода проникает в каждую клетку организма. Назад дороги нет, только движение, единение и сила. Время замирает на этот момент, в котором парит над всем сущим. Время относительно, тягучей массой застывает в этом моменте, из которого не хочется выходить, к которому будет невозможно не вернуться.
[NIC]William  Ilsø[/NIC][STA]...[/STA][AVA]https://i.imgur.com/MfPhgKC.jpg[/AVA]
[SGN]...[/SGN]
[LZ1]УИЛЬЯМ ИЛЬСЕ, 23 ^y.o.
profession: студент;
[/LZ1]

Отредактировано Mark Ruiz (2022-04-25 21:27:01)

В ее глазах боль и страх? В ее глазах усталость? Уильям цепляется за красноречивость  бездонного омута горящих девичьих глаз и в какой-то момент мелькает мысль, что девушка слаба, она не понимает великого замысла и только она может погубить его. «Никогда» слетает с ее пересохших губ так легко, будто и сомневаться не стоит. Уильям хотел бы не сомневаться, но…
Она прижимается. Такая тонкая и хрупкая, словно маленькая белая птичка с острова Хоккайдо, посаженная в клетку местного любителя-орнитолога. Шима-энага – как шарик хлопка, которому опасно оказаться в чужой ладони. Уильям вспомнил тот вечер и ощущения, от того, как волнительно было держать в руках эту птицу, как боролся с желанием почувствовать в пальцах, как ломаются ее тонкие, хрупкие кости, как ускользает из жизни еще одно творение богов.

-Соль – парень прижимает к себе девушку крепче, желая почувствовать и ее жизнь в своих ладонях. Приятно быть ближе к богам, быть причастным к их замыслам. – опиши, что ты чувствуешь – объятия ослабевают, но лишь для того, чтобы приподнять  бледное лицо девушки, коснувшись  ее подбородка, властно желая, чтобы все сказанное искренно звучало прямо в глаза. Ничего не упуская, не желая мириться ни с чьей слабостью. Только не от той, что должна  стоять плечом к плечу, а не позади, прячась за спину.

-Фрейя – ведет легко тыльной стороной ладони по бархатной щеке, большим пальцем проводит по приоткрытым губам – Ванадис, Хёрн, Вальфрейя – с теплом в голосе он будто пытался пробудь в девушке то, что так глубоко спит в ней, чо даже жертвоприношение не смогло пробудить – все это ради тебя. Силы в тебе неиссякаемый колодец, это чувствуется. Я это видел.  – Уильям прикрывает глаза, делает глубокий вдох будто вот-вот нырнет, а после  непродолжительной паузы  медленно выдыхает, приблизившись к чужим губам. Дышать одним воздухом, смотреть одними глазами, чувствовать пульсацию жизни в одних руках.

Ранее…
Его пальцы в еще горячей чужой жизни находят ее, переплетаются в этом  потоке,  общее сознание приобретает форму, запах и вкус. Уильям тянется к ней, ведет окровавленной ладонью по ее щеке, зарывается в мокрых от крови волосах, чтобы после жадно, глотая чужое дыхание, взять от остроты ощущений все сполна. Никогда раньше Ларсен не была настолько притягательна, как в этот конкретный момент. Она сама жизнь с острой бритвой в руке.

Сейчас…
Марк сгруппировал фотографии, прочитал ни на один раз материалы дела, чтобы к 9 утра сложить все небрежно в  папки и спешно выехать в отделение. Дорога занимает не больше двадцати минут. Въезжая на парковку местной штаб-квартиры Полицейского управления, заметил у входа несколько  слоняющихся журналистов. В какой-то момент людям стало жить так скучно, что они стали гоняться за сенсационными подробностями. А если дело приобретает международную огласку, то как не крути, журналисты понаедут не только местного разлива. Стянув с панели авиаторы Ray-Ban, надел, будто иначе будет менее заметен в дождливое холодное утро ранней весны.  В какой-то момент даже показалось, что удастся скрыться незамеченным, если бы дорогу не преградила  невысокая хрупкая девушка на вид, но с настойчивостью, с которой  города завоевывают и цепким взглядом, от которого не ускользает никто и ничто. Марк сразу узнал кто она такая, еще до того, как дамочка заговорила

-детектив Марк Руис? Это вы занимаетесь делом убитого иностранного студента Томаса  Бейтмена? – ее не обойти и не проигнорировать. С этой раздражающей девкой Марк сталкивался ни раз, иногда казалось, что она следует по пятам и смысл ее жизни – отравлять ему жизнь. Талия Хансен – заноза в заднице, от которой не спасет даже проктолог. Марк делает глубокий вдох, чтобы унять накатывающее раздражение, а после отталкивает девицу со словами – Без комментариев -  и пытается быстро добраться до нужных дверей, чтобы не разговаривать с настырной девушкой. 

[NIC]William  Ilsø[/NIC][STA]...[/STA][AVA]https://i.imgur.com/MfPhgKC.jpg[/AVA]
[SGN]...[/SGN]
[LZ1]УИЛЬЯМ ИЛЬСЕ, 23 ^y.o.
profession: студент;
[/LZ1]

Чертова Талия, блядь
Марк не успевает избежать перепалки с настырной журналисткой. Та преграждает путь, практически встав  между ним и дверью.
-Слушай – пытается взять себя в руки, чтобы не применить к девушке силу – Талия – они не первый раз пересекаются и очень часто возникало желание на время расследования журналистку закрыть в камере, чтобы не путалась под ногами, но на то нужны были основания – По-хорошему прошу тебя не лезть в это дело. Увижу тебя еще раз и будь уверена, что найду возможность закрыть тебя в камере на все время расследования. Ты уже нарушила ни один закон, когда оказалась на месте преступления – не нужно быть гениальным сыщиком, чтобы понять, с чего у журналистки такие вопросы, что злило Марка еще больше - Уйди – он ждал, когда у той хватит благоразумия его в этот раз послушать. Но девушка не отступала, а у Марка заканчивалось и без того почти отсутствующее терпение  - если мы так и будем стоять, то дело, конечно, затянется.

Двумя часами позже…
Холодная серость цепляла внутренности тревогой, такой острой и цепкой, словно зубы хищной рыбы, и ускользала от возможности держать свою жизнь под контролем, пахучей слизью марая руки. Уильям сосредотачивается на том, что видит за окном. То, что на первый взгляд ничем не примечательно.

-Завтра  проект сдавать уже – Аксель заметно нервничал то и дело, ныряя и выныривая из стопок книг, которые уже не разрешат плачевной ситуации. Парень слишком много пропустил и слишком поздно спохватился, но воле к жизни этому пацану не занимать. Была мысль у Уильяма именно за этого парня взяться, видя у того реальный потенциал воина, способного либо дать отпор, либо попасть в Вальгаллу. Еле заметно улыбнулся тому, что мысли становятся все бредовее или, в случаи тех, кто смог  стереть искусственно установленные социумом границы, по-настоящему чистыми. – Может, ты договоришься? – при всей своей видимой отрешенности, он вполне осознает происходящее вокруг. Зоркий глаз Хугина держал внимание Уильяма, потому тот не отрывался от окна и будто чего-то ждал. –Блядь, да меня отец убьет – или яотозвался внутренний голос, снова тронув тонкие губы едва уловимой улыбкой.
-Томаса убили – дала знать о себе Эидис таким потрясенным голосом, какой не сможет сыграть даже самый талантливый актер. – Его убили… - голос  терялся в болезненной тяжести навалившейся на девушку реальности. Аксель быстро осекся и понял, что его проблема такая ерунда по сравнению со смертью, которая вот совсем не исправить. Им страшно. А Уильям снова чувствует, как контроль от него ускользает. Он хмурится, видя, как птица улетает и ощущает себя снова пустым. И в этой пустоте росла напряженная ненависть. Он нехотя переводит взгляд на Эидис. Отмечает, что от «богини» у нее только перевод имени:  болезненно-серая кожа и синяки под глазами красноречиво заявляли о том, что девушка почти не спит; собранные небрежно в хвост светлые волосы, надетая мятая и не первой свежести одежда, придавали всему образу самый омерзительно скорбный вид. Уильям ощущал к ней только презрение, но оно тщательно было прикрыто холодностью и отрешенностью.  – Вас это совсем не волнует? – в вырывающейся нервозности, девушка повысила голос, пробежавшись взглядом по лицам товарищей, зацепившись внимательнее на Сольвейг.
-Нет… - виновато ответил Аксель – Вернее, да. Конечно волнует… - повисла тишина, и это мгновение было последней спокойной минутой, после которой последует активная следственная работа. К кампусу приближалась фигура, Уильям заметил почти сразу, как подъехала машина и из нее вышел человек. Приятная взволнованность пыталась кипятить кровь, но парню стоило только сжать руку своей соучастнице, чтобы быстро нащупать равновесие. Через каких-то минут пять в библиотеку заглянул преподаватель риторики, чтобы неуверенно подойти и полушепотом сообщить:
-С Вами хочет поговорить детектив полиции - Аксель тут же бросил испуганный взгляд на Уильяма, будто этот идиот что-то знает и только от одного намека, что правосудие на пороге – готов сдать с потрохами. Уильям молча встал, потянул за собой Соль. Так поступили и Аксель с Эидис - пошли следом за Уильямом. Уильям был готов к этому. Рано или поздно пришлось бы участвовать в следствии, но как не крути, вину парень свою не чувствовал. Он  коротко глянул на Соль, чтобы понять, насколько та готова к встрече. Они это уже обсуждали.

Двумя неделями ранее…
-Страх? – короткий поцелуй, в котором тяжестью на мысли Уильяма легло желание  избавиться от всего, что могло бы его засадить за решетку, а в Соль что-то было тревожно. Страх? – А ты чувствуешь меня рядом? – холодная рука скользит под ее одежду, касаясь горячей бархатной кожи, губами утыкается той в шею, ощущая аромат трав и чужой крови с ее вымытых волос. Странное ощущение того, что их общая тайна – она сделала связь особенной, прочнее, а желания глубже. Прикусывает кожу на шее, чтобы после поцелуями пройтись ниже, буквально вжимая девушку в неудобный старый диван. Он нависает над ней, следит, как по ее лицу гуляют тени – Чего ты боишься, Фрейя? – пальцы обвивают чужое горло, но не стискивают – Меня?

Отредактировано Mark Ruiz (2022-05-22 06:40:36)