Яркий свет проникает сквозь закрытые веки. Так не хочется просыпаться. Мама, мама, можно я еще пять минут посплю? А потом — и в школу, универ, на работу — куда угодно... можно я еще пять минут посплю? В сознании чужие мысли. В теле — чужое сознание. Летавица так глубоко упала во враждебный черный космос чужой вселенной, что никак не могла найти выход. Свет тянул к себе, но та ли это звезда? Настоящее ли Солнце? Может, очередная обманка-воспоминание. Звезды падают даже днем, но на небо никто не смотрит и не знает об этом. Летавцева не падала, но летела куда-то вниз. С головы на ноги — и вот уже вверх. В реальность. В жизнь, в которой она не успела разобраться.
Звезда упала, а никто и не заметил. Стряхнул пепел с плеча и пошел в свою жизнь...
— Закройте шторы... — бормочет девичий голосок, Алиса сама не узнает его, какой-то чужой, слишком высокий и неприятный. Как будто детский. В комнате тихо, но кто-то закрывает лицо от солнца. Загораживает собой.
Проходит несколько секунд, а, быть может, целая вечность, девушка открывает глаза. — Где я? — Тонкая бледная кисть тянется к лицу, дергается трубка капельницы. Алиса из тех девушек, на которых смотришь и думаешь — светлая, полупрозрачная, нежная... а по белой коже россыпью чужие письмена-шрамами. Вся в бинтах, как будто мумия, а под бинтами — корочки на заживающих ранках. Ей бы сейчас дозу чужого обожания и вожделения, а не таблетки-капельницы-мази. Летавица выздоровела быстрее бы в атмосфере веселья и не заканчивающейся оргии, чем здесь, в месте, куда люди приходят умирать.
Пальцы проводят по сухой коже лица: мне срочно нужно с этим что-то сделать. Почему-то кожа на лице интересует сейчас больше, чем тянущая и пульсирующая боль на сгибе локтя, где капельница впивается иглой. Пальцы отнимаются от сухих бледных губ, рука ложится обратно на постель.
В палате светло, чисто и тепло. Стерильно. Даже в плане звуков, как в бескрайнем космосе. Медсестра смотрит на Алису, качает головой, про себя бормоча "[i]бедная девочка[/i]", — ты в больнице, милочка. Повезло, что выжила. Не помнишь?.. к тебе тут полиция рвется, ты как, сможешь сейчас с ними поговорить? — Ответа не ждет, выходит из палаты, а уже через пару минут входит кто-то другой. Летавцева морщится: — закройте, пожалуйста, шторы. — Просит вновь, прежде чем начать говорить с посетителем. Лицо мужчины кажется знакомым. Девушка вглядывается в него, пытаясь вспомнить, что вообще произошло.
[пару дней назад]
— Ты уже почти готова. Таких у меня еще не было. Подходишь. Определенно подходишь. — Он всегда появлялся перед Алисой только в каком-то черном плаще, похожем на тех, что надевают на рыбалку. На лице — то ли маска, то ли вместо лица чернота. Девушка уже ни в чем не уверена, но кажется, она встретилась с самим Дьяволом. Во всех людях живет страсть, желание обладать кем-то и боль утраты, эти чувства считываются на животном уровне. Летавица умела чувствовать это и обращать себе на благо, но только не у этого мужчины. Он как будто был не просто другим существом, а не имел чувств в принципе. Ему доставляло удовольствие только причинять боль и страдания, но даже в этом было больше от ума и каких-то своих целей, чем от страсти к садизму. Алиса рассматривалась в его сознании как ритуальная вещь, и потому девушка не могла преобразиться, затронуть потайные струны души этого существа. Сбежать, обманув и притворившись кем-то близким и родным. Девушка не могла воспользоваться своей силой, а он как будто знал, кем она являлась на самом деле. Это страшно осознавать. Страшнее, чем наблюдать за новыми письменами на коже и пытаться разгадать их значение. Древний змей внутри летавицы спал крепким сном и не хотел помогать разобраться. А, быть может, он и сам впервые видел эти знаки, потому молчал.
— Я искал именно тебя, — в его словах бред перемешивался с истинными желаниями и пугал. В его словах чувствовалась жажда и предвкушение. Алиса не знала, что узор на теле почти закончен. Летавица даже не представляла, что ей уготовано в полнолуние, которое будет через пять дней. Стоило бы бояться. Стоило бы попытаться сбежать.
[день назад]
Вода и никакой еды уже который день. Мучитель говорит — организм должен быть чист. Он напевает песню о звездах, как будто в насмешку. Знает, Алиса не умрет без еды. Тело ослабнет, но будет жить и ждать самого главного — человеческих эмоций. Не знает он, да и сама Летавцева, того, что если (когда) бренное тело погибнет, спящий внутри бессмертный змей воспарит и улетит в бескрайний космос, чтобы потом опять упасть на землю, призванный чьей-то скорбью.
— Потерпи, моя путеводная. Потерпи. — Нашептывает, ставя в клетку очередную кружку с водой.
Алисе тяжело дышать из-за ошейника на шее. Алисе остается шаг до прутьев клетки, цепь натягивается. Алисе холодно и страшно.
Все больше лежит. Жадно пьет воду, а потом спит. Дни потеряли свое значение, превращаясь в один нескончаемый кошмар. В некоторые узоры попала инфекция, раны загноились. Даже во сне не спрятаться от боли, жжения и жуткого желания расчесать все порезы до мяса. У девушки уже даже нет сил плакать. Пусто не только в желудке, но и в голове. Еще немного и ее не спасти. Еще чуть-чуть и либо змей погибнет во время ритуала, либо воспарит в космос, забыв все земное.
Тихое темное место разом заполняет свет и шум. Девушка открывает глаза, когда в них упирается луч фонарика: кажется, откуда-то из за границы света доносится голос "Господи, она жива". Алиса не верит в Бога, но она тянет руку к свету и вновь падает в темную липкую пустоту. Выныривает из этого омута пару раз, выуживая из общей картины лица незнакомых людей. Они напуганы, обеспокоены и смотрят с жалостью.
Все, кроме одного лица.
Это лицо врезается в память. В нем нет жалости — этого вполне достаточно, чтобы зацепиться и удержаться. Держаться так долго, как только сможет... но все равно сорваться в чужой враждебный космос чужой вселенной. Маньяк еще не победил, но у Алисы совсем не осталось сил бороться в одиночку.[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

Отредактировано Krzysztof Kopernik (2022-05-26 18:05:19)

Возвращаться даже мыслями в темное помещение не хотелось. Запах сырости, тающего воска и горящих фитилей, казалось, въелся в кожу и завис в носу. Вдох и все воспоминания обрушиваются мощными цунами на еще не пришедший в себя мозг. Алисе от этого не комфортно, морщится, как от зубной боли, но зато не падает в забытье опять. Открывает глаза и цепляется взглядом за оперативника. Его лицо знакомо, в том всем ужасе его лицо всплывает, как надежда на освобождение. Теперь же... что ему нужно?
— Подойдите ближе. — Тогда, под метрами земли, она не просто запомнила его, потому что он вытащил ее из пропасти, а потому что почувствовала его. Неосознанно забрала частичку его самого. Мужчина тогда, казалось, источал во все стороны ярость, животный магнетизм и секс. Все эти эманации помогли запустить внутри процесс заживления. Зараженная инфекцией кровь самоисцелялась. Побудь он рядом немного дольше, состояние Летавцевой поразило бы докторов. Впрочем, они и так удивились, что она осталась жива и не заработала заражение крови. Но переливание на всякий случай сделали. Порезов на теле было слишком много и многие из них выглядели откровенно плохо. Для полного восстановления Алисе нужно что-то большее, чем просто нахождение рядом столь сильного объекта страсти. Ей нужно, что бы вся его энергия, была направлена на нее.
Когда опер подходит к кровати, девушка цепляется пальцами за ладонь мужчины. Сейчас его эмоциональный фон ровнее, нечего взять, чтобы ему самому хватило. Что же с тобой тогда было, а? Говорит, впрочем о другом: — это вы, да? Вы меня нашли. — Спрашивает, но так уверенно, что понятно: ответ ей известен. — Спасибо... принесите в следующий раз цветы. Здесь ужасно воняет смертью. — Слабая сейчас физически, но такая самоуверенная и сильная морально. Как и раньше. Как и всегда.

Пальцы сжимаются на ладони опера сильнее, как будто заставляя его слушать внимательнее: — меня зовут Летавцева Алиса Сергеевна, я из Москвы. Здесь жила с Александром Зуевым в гостинице Hilton Garden. Месяц где-то... он бизнесмен... — Спотыкается о смерть любовника, замолкает. Понимая, что не уверена, а убили ли его на самом деле? Тот вечер теряется в густом черном дыме, как будто сознание чем-то заблокировали. Пальцы слабеют, отпускают ладонь мужчины. Хочется плакать, но слезы замирают где-то внутри. Алиса была не из тех, кто на публике показывает свою боль или привязанности. Саша был неплохим человеком, возможно, летавица смогла бы с ним прожить какое-то время. Впрочем, уже не узнать.
— Вы знаете, где я была — вы меня нашли. — Голос вмиг стал бесцветным, как будто его опустили в раствор отбеливателя и там он лишился всех своих красок и полутонов. — Найдите Зуева, я не уверена, но мне кажется с ним случилось что-то плохое. — Девушка совсем не уверена, что он жив, но сказать об этом вслух также страшно, как и признать собственное бессилие перед похитителем. Ее — древнюю могущественную сущность — поймал какой-то человек. С этим сложно смириться. Алиса не хотела признаваться в этом даже себе.

Девушка закрывает глаза, в голову опять лезут образы мрачного места. Зажмуривается сильнее, но это не помогает. — В гостинице вещи и документы. Мы возвращались из театра, когда это все произошло. Со мной была сумочка и телефон. Я никогда не ношу с собой паспорт. — Добавила, когда, казалось, уже и не собиралась ничего говорить. Еще несколько мгновений тишины, а потом: — он не отпустит меня. Я так боюсь... — Страхом сковало не только разум девушки, но как будто и древняя сущность чего-то боялась. Как будто письмена запирали в клетку звездного змея и вот-вот клетка захлопнется, а он — не сможет воспарить. Прервать вечную жизнь страшно. Таких, как летавица — слишком мало, кто знает, как сильно качнется чаша весов мироздания, если с одной из сторон убрать такую весомую фигуру.[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

Наверняка, будь Алиса обычным человеком, который проживал свою скучную размеренную жизнь, сейчас бы разговора не получилось. Девушка, чуть больше двадцати лет отроду, попросту закрылась бы в себе, не в состоянии пережить увиденное и пройденное. Молчала, погружаясь каждый день во все эти образы пугающие и практически нереальные. Она бы сломалась: или заработала стокгольмский синдром, или упала в такой отказ, что не вспомнила бы и собственного имени. Психика бы пыталась защититься всеми возможными способами. Но Летавцева не обычный человек, а присутствие рядом с ней сильного энергетического объекта только укрепляли как тело, так и сознание. Самое ужасное, что Алиса даже не осознавала этого в полной мере. Играя в человека, забыла кто на самом деле такая и притворялась, буквально сросшись с чужой кожей. — Лаванду... Жаль не весна, сирень бы подошла лучше. — Воспоминания о цветах вновь вернули голосу краски. Алису отвлекали мысли о чем-то, чего не было в палате. Сразу становилось как-то проще: мир не умещался в коробку больничной палаты. Он на самом деле больше и ярче. Он обязательно еще напомнит о том, что вокруг много радости, а не только страхи.

Воспоминаний о похитителе было много и совсем никаких. Хотелось сказать: нет, не спрашивайте об этом. Хотелось попросить уйти. Зарыться в простынь с головой и ждать, когда станет проще. Легче. Спокойнее.
Правда в том, что не станет, если просто лежать и ждать. Все лишь усугубится, демоны усыпят защиту и овладеют сознанием. Нужно говорить, и говорить громко. Показать, что никого не боишься. Чтобы внутренние страхи даже не думали вылезать наружу. — Он... — Алиса пытается совладать с нахлынувшей паникой и упорядочить то, что хочет сказать. Получается очень плохо. — Все время, пока я там была, он не показывал своего лица. Полумрак и какой-то черный балахон. Перчатки. Тонкие такие, латексные, но черные, а не белые. А лица — у него нет лица. — В воспоминаниях все именно так, но когда девушка говорит об этом вслух, понимает, что совершенно не уверена. — Может маска, я не знаю, но не блестели даже глаза. Полная чернота. — Именно из-за отсутствия лица — страшнее всего.
Трет пальцами виски — нервное. Как будто проблема именно в путаности мыслей, а не в том, что маньяк больше похож на Дьявола. Если Марка летавица чувствовала. Живого, полного энергии и эмоций. К нему так хотелось прильнуть и забрать их полностью, до последней капли, то к похитителю не хотелось прикасаться ни взглядом, ни телом, ни силой. Не человек — отрава. Из него сочится яд, и больше ничего.
Разговор прерывают, доктор явно намекает, что пора перестать мучить девушку. Алиса даже отчасти против, хоть и не выражает этого словами. Общение с Марком, его присутствие и энергия питали и восстанавливали лучше, чем лекарства. Летавцева старалась не переусердствовать и не забрать слишком много. Все-таки только в одном состоянии мужчина мог отдать и не заметить — в состоянии возбуждения. А в палате он вряд ли бы смог захотеть ее, даже приложи летавица всю доступную магию. То, что она сейчас забрала отразится на оперативнике усталостью и головной болью. Стоило посоветовать ему съесть хороший кусок мяса... но Алиса не станет этого делать. Он оперативник никто, чтобы заботится о его самочувствии. Тем не менее, она надеялась, что мужчина и правда зайдет вечером.
— Возьмите мой чемодан, он собран. — Фраза странная, как будто Алиса собиралась уезжать раз собрала вещи, но на самом деле она его и не раскладывала. Приехала с двумя: один разложила. Все эти красивые нарядные платья и тонкие мнущиеся блузки, коротенький шелковый халатик и всевозможное дорогое белье. Александр видел ее только красивой, самой настоящей богиней, спустившейся с Олимпа. Во втором же чемодане находились вещи, которые можно не гладить: джинсы, футболки, шорты, нижнее белье в котором удобно, а не только красиво, и косметичка. Если что-то нужно было, Алиса доставала и потом также возвращала на место. А еще в этом чемодане имелось двойное дно и деньги. Не миллионы, но достаточно. Летавцева ненавидела чувствовать себя в клетке. Жизнь научила всегда иметь запасной выход. Сейчас, заполучив чемодан, она планировала воспользоваться планом под номером два — сбежать. Здесь, в больнице, ее никто защитить не сможет. Чувствовала буквально спиной, что за ней наблюдают. Понимала, что похититель не остановится.
Сон навалился тяжелой плитой, казалось, она станет гробовой....

В гостиничном номере — люкс класса — все так, как оставили при уходе почти неделю назад. Только утром на следующий день заходила уборщица: сменила постельное, все вымыла. Номер оплачен на два месяца вперед, конечно, у администратора возникали вопросы, почему постояльцы не появляются уже несколько дней, но в его обязанностях нет пункта "лезть в дела гостей".
В большом шкафе купе три чемодана: два разобраны, один нет. Вещи аккуратно развешены и разложены по своим местам. Косметика и явно дорогие не местные шампуни и гели — в ванной. Ощущение, как будто жильцы ушли вчера, но явно собирались вернуться. В прикроватной тумбочке документы Алисы, какие-то рабочие документы Александра и его ноутбук. На тумбочке книга Дэвид Иглмен "Мозг: Ваша личная история." А в другой тумбочке несколько интим-игрушек, презервативы и смазка.

Проснувшись через несколько часов, Алиса не почувствовала себя лучше, даже наоборот голова была какой-то тяжелой, а все тело ломило. В комнате — никого. Шторы открыты, солнце почти скрылось за горизонтом. "Отсюда нужно валить, ты же сама это знаешь." Нужно позвонить Драгомиру, пусть девушка и сбежала от него в другой город, он единственный, кто сейчас поможет без лишних вопросов. Возможно, было опрометчиво уезжать с Сашей. В Москве осталась вся жизнь. Квартира и то привычное, от чего так просто не откажешься. А здесь... здесь летавица столкнулась с болью, страхом и абсолютно больным на голову ублюдком, который все еще дышит в висок.
Полицейского ждать даже как-то мучительно. Казалось, что он не приедет. Ночь же ждать — еще страшнее. Сил встать никаких, но как же важно знать, что за дверью сидит дежурный. Если там никого — она в большой опасности. Алиса впервые оказалась жертвой нападение, потому даже не представляла, чего ждать и защищают ли ее, как показано в фильмах.[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

Когда чемодан оказался в палате, Алиса поблагодарила полицейского, дождалась пока он выйдет и попыталась встать, чтоб проверить содержимое. Она ничего не сказала о деньгах, спрятанных в нем, потому понимала, что не сможет предъявить, если их там не окажется. Не то чтобы не доверяла правоохранительным органам, скорее жила стереотипами, которые выстроили СМИ и некоторые сериалы о продажных ментах. Подняться не получилось. Капельница с глюкозой медленно, проистекала и уверенно держала на месте, намекая, что лучше не вставать. Впрочем, не только эта трубка: Алиса села на кровати и почувствовала головокружение.
Организм был истощен, капельница и легкая еда, которой пытались вывести ее на прежний уровень пока не справлялись. Вот и как, спрашивается, совершить побег, если обычная медицина слишком долгая для таких целей, а взять мощный энергетический поток здесь не получится? Оставалось жрать всех по чуть-чуть, забирая у людей последнее. Худшим раскладом будет, если оставят здесь надолго — придется по ночам наведываться в детское отделение. Летавцева старалась обходиться сексом, но долгий голод толкнет и на крайние меры, к которым она бы никогда не прибегла в любой другой ситуации. Пить кровь детей для нее всегда было за гранью дозволенного, но сейчас она оказалась в критическом положении. Выбор очевиден — ее жизнь важнее любого чужого ребенка.

Где-то еще через час вернулся опер, с цветами и совершенно помятым лицом, как будто сидел в соседней клетке с Алисой. Потянувшись к нему эмоционально, немного даже расстроилась: голодный, уставший и как будто злой. Злость Летавцевой не нравилась, тяжелая эмоция и совершенно не пригодна для выздоровления. Кроме цветов, аромат которых тут же наполнил палату, он не принес больше ничего. Жаль.
Отвела взгляд. Ничего — это не совсем все. Было еще кое что: спокойствие. Довериться кому-то сложно, но этот мужчина вносил вместе со своим жилистым телом, ощущение безопасности, которое разливалось также ощутимо, как и мягкий лавандовый запах. — Спасибо, — то ли за цветы, то ли за ощущение присутствия.
Неопределенно махнула свободной рукой, в палате пахло лекарствами и кондиционером. В больницах даже очищенный кондиционером воздух, пах слишком стерильно. Если бы летавица перестала смотреть в себя, а заглянула бы в сущность Марка, давно бы уже поняла, почему от него исходят такие сильные эманации, даже когда он просто сидит рядом. Она бы почувствовала не_совсем_человека, ведь встречала разных людей и нелюдей на своем веку. Но не прислушивалась. Хуже того, подсаживалась на чужую силу, как на наркотик.
Каждый раз, когда он оказывался в ее поле доступа, проникала загребущими ручонками все дальше и дальше в его существо, забирая по крупице да по кусочку. Это эгоизм — брать больше, чем можно, но Алиса искренне считала, что имеет на это право.
— Мне, кажется, убирают обезболивающие и потому становится хуже. — Честно призналась, хоть и не могла сказать все как есть. Будь Драгомир здесь, он бы уже организовал выписку и лечение на дому. Подогнал оргию в ее честь или хотя бы выдал парочку влюбленных на съедение. Что значат кратковременные эмоции людей, когда речь идет о существе, которому миллионы лет? Ничего.
Вот уже вечер, а Летавцева так и не смогла попросить позвонить. Возможно, сейчас самое время? Мысли прерываются книгой, которую захватил из номера полицейский. — Спасибо, вы очень внимательны. — Впервые, кажется, со времен освобождения, Алиса улыбается. Ее представление о полицейских разбивалось о поведение мужчины. Ей нравилось такое отношение. Уже давно она себя чувствовала больше вещью или красивым аксессуаром, и только с Марком сейчас почувствовала заботу. Забота — это приятно.
Короткий взгляд на книгу, потом опять на мужчину: — я пока не дочитала, но интересно взглянуть на людей. — Понимает, что оговорилась и добавляет: — попытаться понять — других людей и себя. — Привстает на кровати, усаживаясь удобнее: — конечно, не стесняйтесь. Нет, спасибо, меня кормили бульоном, сказали, что нельзя ничего тяжелого и жирного. — Мысленно, радуется, что сейчас мужчина поест и у него можно будет забрать еще немного сил. Жестоко, конечно, но иначе никак.
— Извините, а можно я позвоню от вас? У меня здесь никого нет, но вдруг... — Алиса не может сказать "мой сутенер", но по факту собиралась звонить именно ему. — Но вдруг папочка сможет приехать и забрать меня. — Летавцевой двадцать три по паспорту, выглядит без макияжа и дорогих шмоток на восемнадцать максимум, потому ей сложно отказать. Почти ребенок.
Пока Марк поглощает свой ужин, Алиса набирает заученный наизусть номер. Трубку не берут долго, она даже начинает нервничать, что незнакомый номер с явным кодом другого региона, может с легкостью быть проигнорирован. Драгомир все же отвечает. — Привет, пап, — задает тон, чтобы сутенер даже не подумал начинать спор. Если она говорит "папа" — это означает нечто серьезное. — Я уехала с Александром в Красноярск и мы попали в неприятность. Можешь приехать и забрать меня? Я сейчас в больнице, это номер сотрудника полиции, который меня спас... Позвони ему, как приедешь, я без телефона. Хорошо, жду. Очень. — Алиса понимает, что забыла как зовут полицейского, но Драгомир взрослый, сам сможет все узнать. Сбрасывает вызов и протягивает телефон: — спасибо. Хочется побыстрее выбраться из этой палаты... Извините, я тут поняла, что совсем не помню, как вас зовут. — Разговор — обычный разговор — почему? Алиса не могла понять, мужчина пришел опять опрашивать ее или потому что обещал, что зайдет? Ответ почему-то был крайне важным для нее.
[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

— Марк... — мужчина замер на пороге, а она, как будто впервые смущается, переступая через себя, просит: — не уходи. — Тяжело признаться даже себе, что дело даже не в страхе перед маньяком, а больше перед собой. Кто даст гарантии, что маньяк не придет сюда? А кто, что Алиса дождется утра и не сбежит? Оставаться здесь страшно, но все, что она может — попросить остаться рядом — даже не забрать с собой. К себе.

В голове сейчас образовалась какая-то каша, потому вопрос о книге загоняет в тупик. Алиса непонимающе посмотрела на книгу: — так сходу и не скажешь. Лучше сами почитайте. Знаете, каждый видит свое. Иногда, я даже думаю, что два разных человека из одной и той же ситуации извлекают разные уроки. — Летавцева не уверена была, что сможет сейчас поддержать хоть какой-то конструктивный диалог. С большим удовольствием помолчала бы, обняв, а еще лучше — избавившись от всех этих капельниц и бинтов, попыталась вылечить себя так, как должно. Но никто бы не понял этого. Возможно, поддавшись на чары Марк уступил бы, сдался без боя, но потом на многое посмотрел бы с другой стороны. Хотя, кто знает как внутренний волк отреагировал бы на вмешательство летавицы? Лизал ноги, как послушная собака, или попытался огрызнуться, напоминая, что он не домашний песик.

— Вы предлагали утром, и потом еще кто-то, но я только сейчас поняла, что со мной произошло и где я нахожусь. — Виноватая улыбка. На самом деле все были максимально внимательными и доброжелательными, но девушка не могла никому довериться. Даже набирая номер близкого человека — а Драгомир за пять лет совместного сотрудничества стал именно таким — волновалась, что ее отвергнут. Или, что хуже, попросту проигнорируют. У людей есть очень неприятная черта: пропадать, когда в них так нуждаешься.
Повезло, что сегодня вечером именно главная "голова" была у руля, кто знает, какой прозвучал бы ответ, напорись на одну из тех личностей, которые Алису несколько пугали. Девушка делала вид, что не замечает их, но на самом деле, просто принимала мужчину таким, какой он был, получая такое же принятие в ответ.
Новая информация просто сбивает с ног: она не сможет уехать отсюда просто так? Хуже новости не придумаешь. На лице появляется тень тревожности. — Мне нельзя здесь остаться... он найдет меня. — Озвучивает мысли, которые продолжают вертеться как в голове, так и на языке. — Может, это все можно сделать как-то быстро? Чтобы не маячить... мне, правда, очень страшно. — Слишком давно Алиса не чувствовала страха. Как будто его попросту не существовало, а потому сейчас он буквально сковал все чувства. Не разрешал сделать и шаг. Влево, вправо, расстрел.

Летавцева садится на постели, чтобы дотянуться но руки Марка. Пальцы смыкаются на запястье, слушает как бьется сердце, и тут же отпускает, как будто прикосновение было случайным. Впивается взглядом. — Мы возвращались из театра, я не подскажу название, но смогу узнать на фото. Там были какие-то колоны и высокие двери. Метра три, наверное. — Все эти прикосновения — чтобы сократить эмоциональную дистанцию. Чувствовалось, что Марк будто отгораживается от всех, но ей важен был тот ресурс, который он отдавал. После его визитов как будто сама становилась сильнее.
Куда легче черпать энергию у женского персонала больницы, но те крупицы — капля в море, Марк же сам напоминал бездонный океан, но это все сокрыто так глубоко, что у летавицы попросту не хватало времени, чтобы дойти. Чтобы упасть в него с головой и восстановиться.
— Светлая рубашка, брюки, портмане, айфон, часы Rolex Cosmograph Daytona на черном ремешке, а сзади на циферблате — его имя; и перстень, тоже с инициалами на внутренней стороне. Он никогда не снимал этот перстень, говорил, какая-то семейная реликвия. Не знаю, насколько дорогая вещь, но точно золотая и с драгоценными камнями. А часты — чуть больше семидесяти тысяч евро стоили. Мы их в Швейцарии покупали. — Молчит, что у нее есть похожие в номере среди украшений. В принципе, со своими украшениями мысленно уже попрощалась. Возможно, нет смысла даже дожидаться Драгомира, слишком опасно ждать, пока маньяк найдет ее и доведет дело до конца. — А так, ни больших родинок, ни родимых пятен, ни тату. Фото же у вас есть? В гугле точно есть. — Спрашивает, а потом отвечает сама же на свой вопрос. Рассуждая об Александре, Летавцева значительно погрустнела. Ей действительно было тяжело принять то, что произошло. Отчасти, она винила во всем себя.
Опускается обратно на кровать. — Спасибо, я очень благодарна, что вы помогаете мне. — В голосе звучит все, что и девушка произносит вслух. Благодарность. Алиса действительно не понимает, что Марк носится с ней, как с ребенком. Но внутренне чувствует его особое отношение.

Вот так просто — одной просьбой ломает стену. Марк все еще может отказаться, но Алиса только напирает: — здесь даже еще одна кровать есть. Мне правда будет спокойнее... а, может, и вам. — В больницах в принципе мало одноместных палат, даже в этой была еще одна койка, хоть и без пациента. Алиса понимала, что пытается добиться чего-то почти невозможного, но если бы Марк только знал, что он для нее как подорожник: хоть к ране прикладывай. Ко всем и сразу. — Мы никому не скажем. Пожалуйста.
[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

Оперативник просит не волноваться, говорит, что за дверью сидит полицейский и охраняет, но девушка не может довериться никому. Только Марк хоть как-то остужает страх, рвущийся вулканом из самой души Алисы. Она и сама не понимает, откуда взялась эта связь между ними, но только с его появлением, можно хоть ненадолго расслабиться. Даже не спать, а просто посидеть и помолчать. Поговорить. Прикоснуться — взглядом, мыслью, подушечками пальцев.
Видно было, что вся эта история задела оперативника за живое, да настолько сильно, что он не сдержавшись, высказал поток мыслей и опасений. Об этих же вещах думала и сама Летавцева, но что она могла сделать? Не расскажет же, что выжила только потому, что не совсем человек. Как и не может рассказать, что не совладала с маньяком своей силой. — Марк... у него ментальные проблемы. Он не чувствует, — Алиса говорит это уверенно, но неожиданно даже для себя. — ничего не чувствует. Возможно, психопат или социопат. Или все это — работа, и он подходит ко всему с холодной головой. — Летавцева не может объяснить, почему так считает, но она почти уверена в этом. Если он человек, то у него большие проблемы с выражением эмоций. Потому и не получалось найти в нем хотя бы крупицу, чтобы поддержать свое состояние. Маньяк или обладал защитой кого-то очень мощного — как древнее божество, или сам не был человеком. Но об этом девушка тоже не могла сказать прямо. Сегодня она говорит, что во всем виноват какой-то злой демон, завтра ее отправляют в психушку. Такое вполне могло случиться после всего, что девушка пережила. Совсем не важно, что другой мир существует. Это отходит на третий план. Тот, на который не смотрят обычные люди. Который им попросту не виден.

— Вы переживаете, я понимаю. — Алиса улыбается в ответ. Ей нравится видеть оперативника таким человечным, как будто не он видит на работе массу ужасных вещей. Как будто не он должен был уже зачерстветь от всего этого кошмара и воспринимать жизнь в жестких рамках добра и зла.
Предложение остаться здесь — рядом с Марком, да еще и уехать куда-то за город — очень неожиданно. Алиса даже не знает. что на это ответить. В другой ситуации если бы ей такое предложили, она только рассмеялась и сказала, что свои проблемы решит сама. Только Марку не хотелось так отвечать. Ни смеяться над его предложением. Наоборот, хотелось сказать: едемте прямо сейчас. Вместо ответа опущенный взгляд на собственные руки. Алиса, соберись! Взгляд на Марка: — я подумаю.
Это означало "да, но не все зависит от меня".
Это означало "да".

Марк рядом, но не дотянуться. Потому Летавцева даже не попытается дотронуться. Только ляжет поудобнее и лицом в его сторону: — я не говорила, что люблю Москву. — Даже с закрытыми глазами Марк может услышать в голосе улыбку. Алиса в принципе чаще говорит с улыбкой на лице, чем без нее. Знает, что так голос звучит мягче, приятнее и женственнее. Крадется по чужой душе на мягких кошачьих лапах. — Но там совсем другой мир. Мой мир. И в нем безопасно. — Впервые, стыдно признаться, чем зарабатывает. Не то, чтобы скрывала эту информацию особенно тщательно, но и не афиширует. — Жизнь там быстрая, никому ни до кого нет дела. Жизнь там или красивая, или тяжелая. Наверное, тяжелая она много у кого и не только в Москве, но я редко сталкиваюсь с трудностями. — Марк мог подумать, что она избалованная дочка богатого отца. Когда он увидит Драгомира, то все станет понятно... захочет ли после этого забрать в свой дом в лесу? Не подумает ли, что Алиса испорчена полностью, до основания души? Хотелось бы верить в лучшее, но девушка работала в эскорте и когда попыталась вырваться — чуть не умерла. Стоит ли верить в свою удачу? Александру, впрочем, повезло еще меньше. — Но там красиво и весело. Много возможностей. Потому все туда и едут... я бы лучше жила где-то у моря. Может, в Европе. — Но на самом деле, если не обманывать себя и не жить по чужим правилам, то Алиса хотела бы довериться Марку. Подойти так близко, чтобы стало страшно от возможности потерять это все. — Не думайте, мне нравится моя жизнь. Чаще всего. Потому что я свободнее многих. А в клетке — страшно. Теперь я это точно знаю. — Взгляд на мужчину — а он как будто спит.
Девушка приподнимается, голова кружится, но делает над собой усилие. Марку что-то снится, это видно по тому, как бегают глаза под опущенными веками. Что-то страшное. Алиса это чувствует и ей совсем не нравится. Потому садится на постели, откидывая простынь. Дает организму привыкнуть, а после — встает. Подходит к мужчине, благо капельница на колесиках, а трубка довольно длинная. Аккуратно проводит ладонью по его лбу, забирая тревоги и навевая приятный спокойный сон. Пока он спит внутренняя защита как будто только становится крепче. Аура обволакивает мужчину плотнее и уже не выдернуть из нее несколько выбившихся нитей. Девушка обходит со спины Марка и как будто обнимает — волна энергии окутывает и Алису. Становится легче, проще, теплее. Как будто что-то светлое и живое вытаскивает из темного холодного космоса. Хочется поддаться этому чувству, но летавица знает, что не может переусердствовать, ведь Марк заболеет. Упадет в депрессию, словив эмоциональное истощение.
И я сгораю в твоей атмосфере...
Разводит руки, отпускает, отступает, возвращаясь в кровать, пока Марк не проснулся. Какое-то время Алиса смотрит на него, а потом закрывает глаза, проваливаясь в спокойный сон.

[утро]

Когда Алиса открыла глаза вновь — никого в палате. Марк ушел, забрав свою курточку. Девушка около минуты пялилась невидящим взглядом в стул, который отставили подальше от кровати. Так хотелось знать, что ты не одна, но... летавица была опять одна. Всегда — одна.
Взгляд цепляется за яркое пятно, которого не было раньше, а потому оно привлекло внимание. Ярко красные маки стояли в вазе с водой, вместо лаванды, которую принес накануне Марк. Вначале улыбнулась, даже не понимая, что думать. Может, это Драгомир? Но сознание не задерживается за эту мысль. Глазами ищет цветы оперативника. Их нет нигде. В душе зарождается какое-то нехорошее волнение. Приподнимается, неожиданно осознав, что после ночи чувствует себя намного лучше. Даже раны почти не болят. Это ли влияние Марка и его силы? Пока об этом думать не время, нужно для начала разобраться с цветами. У вазы лежит открытка. Поднимает ее, раскрывает и видит знакомые жуткие символы.
Дыхание перехватило, а потом раздается громкий пронзительный крик Алисы. Открытка падает из рук на пол, девушка отшатывается от столика, задев букет. Ваза падает и разбивается, все вокруг в воде. Открытка быстро набирает влагу.
Когда в дверях оказывается полицейский, Алиса только и повторяет: — он был здесь.[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

В голове набатом: беги. Прячься. Залезай как можно глубже в нору и не показывай оттуда нос. Больше никаких мыслей. Мент, который должен был следить за ее безопасностью, смотрит удивленными глазами. Сбежался и персонал, и мимо проходящие зеваки. Все хотели заглянуть, узнать в чем причина. Алиса пыталась абстрагироваться, собраться, но паника захватила все нутро. Как он ее нашел? Как узнал, где она находится? Но хуже всего — что делать дальше? Полицейский не справился, а если бы Марк не ушел рано утром, что случилось бы ночью? Явно не простая открытка при пробуждении, а вновь подвал и сырые стены. Летавица себя любила слишком сильно, чтобы позволить подобной ошибке повториться. Ее нашли потому что кто-то из полиции слил информацию или этот псих как-то связан с этой больницей. В вариант, что где-то под кожей спрятан маячок — верилось с трудом. Могли ли применить на девушке какую-либо поисковую магию? Вполне. Пока она находится в таком состоянии, слабая и безвольная, защита ослаблена. Только, как так получилось, что человек может использовать магию? Да и вообще, как так получилось, что человек пробрался в палату незамеченным?
Пока полицейский пытается спасти от воды открытку, место преступления от нарушения целостности картины, девушку переводят в соседнюю палату. Она забирает с собой чемодан, наотрез отказываясь после возвращаться в прежнюю палату. Врачи не обращают внимания на то, что она куда подвижнее, чем была вчера. Они не замечают, что признаки истощения отступили. Марк своей энергией буквально вытащил ее из ямы. Оттащил от грани, куда она уже начала падать.
Пока криминалисты добирались, как и другие полицейские, Алиса сидела в палате и раздумывала что ей делать дальше. Здесь — как стало понятно — уже не безопасно. Нужно срочно отсюда убегать. Девушка помнила слова Марка, что ее просто так не отпустят. А потому она должна уйти сама. На деле самые страшные мысли оказались правдой — никто ее не защитит.
Если бы Марк приехал сейчас, он бы мог уговорить ее. Переубедить как-то и просто забрать. Было в нем что-то такое, что внушало доверие. Что-то к чему тянуло. Алиса пока не понимала, что именно это было и какая его внутренняя сила так притягивала, но факт оставался фактом. Он единственный сейчас мог удержать от падения. Его не было рядом. Никого не было рядом. Потому девушка в очередной раз делала то, что умела лучше всего: убегала. К сожалению, сейчас не хватало никаких сил, чтобы превратиться к другую. Измениться так, что никто бы ее не узнал. Ни Марк, ни маньяк, ни даже она сама себя. Алиса себя в этом убедила, хоть и понимала где-то внутренне, что маньяк найдет ее в любом воплощении, потому что он видит не внешнюю оболочку, а внутреннего древнего змея. А Марк... способен ли он учуять под новой внешностью прежнюю душу? Летавцева уже не узнает. Она все решила и отступать назад не собирается.
Переодевшись в джинсы и футболку, прячет под ветровкой руки в бинтах. Шрамы уже покрылись коркой и занести инфекцию можно не бояться. А после ночи рядом с Марком, затянулись даже те, которые до этого подвали признаки сепсиса. Мужчина стал главным лекарством, а не доктора и антибиотики.
В чемодане нашлись даже черные балетки, легкие, но для лета вполне подходящие. Достав деньги, Летавцева разделила их на несколько пачек и рассовала по карманам. Чемодан решила не брать, только документы и деньги. Лучше купит себе в одном из магазинов рюкзак и все необходимое. Если она сейчас выйдет с чемоданом, это привлечет слишком много внимания.

Суматоха на этаже сыграла на руку Алисе. Пока полицейский, который был один, отлучился узнать работают ли на этаже — или хоть где-то в здании — камеры, оставив потерпевшую и весь этаж под присмотром охранников больницы, которые так и не поняли, что им нужно — никого не впускать, не выпускать или что вообще, Алиса покинула этаж. А через пят минут и само здание больницы.
Сначала своим ходом, потом на автобусе, девушка уехала как можно дальше от больницы — в центр города. Все это время путала свой маршрут и пыталась понять: следует ли кто-то по пятам или нет. Так и не заметив преследования, она немного расслабилась.
В магазине купила рюкзак, там же шапку. В Красноярске, несмотря на лето, прохладно, надев шапку и в таком образе, Летавцева тут же превратилась в девчонку восемнадцати лет, не имеющую ничего общего с той собой, которую видели все вокруг. Это уже не соблазнительница и не эскортница, это пять минут как выпускница школы. Теперь очень легко затеряться среди подростков или студентов.
Переложив из карманов документы и почти все деньги в рюкзак, девушка зашла в кафе, чтобы позавтракать. Ни сил, ни мыслей "а что дальше". Алиса впервые за долгое время чувствовала себя очень потеряно. Драгомиру звонить не хотелось. Номера Марка у нее не было, да и смысл набирать его, если сама же и сбежала? Нет. Теперь ей путь только отсюда подальше. В Москву — обратно — а лучше в Европу. Куда угодно, только бы не чувствовать взгляда в спину. Только бы забыть о смерти, которая раньше никогда не волновала древнего и мудрого звездного змея. Теперь же она чувствовала себя потеряно и уязвлено. Очень непривычно.
Дожидаться, пока ее словят за руку и вернут — в больницу или подвал — не стала. Закончив с едой, попросила у официанта вызвать такси к кафе в аэропорт. Теперь главное успеть сбежать из города. Девушка не знала как быстро ее подадут в розыск, да и подадут ли вообще, но мешкать нельзя, это она понимала. Потому, купив билет на самый ближайший рейс до Москвы, стала ждать самолет в кафе, попивая очередную кружку кофе. Внутри все еще роилась паника, от чего девушка периодически поглядывала по сторонам, пытаясь понять — нет ли среди этих людей маньяка, который так упорно ходит за ней по пятам.[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

Отредактировано Krzysztof Kopernik (2022-06-17 12:53:26)

- Индийский чай. Грузинский чай, - слышит Летавцева раз в третий, официантка явно угорала по тик току и решила приобщить к этому действу и всех остальных. Мысли цепляются за эту простую фразу, выныривают из лабиринта страха, по которому вот уже который раз бегали. Поднимает взгляд, осматривает все вокруг. Замечает новых посетителей, которых еще минут пять назад точно не было. Взгляд вяло скользит по лицам, изучая.
Людей много, что не удивительно. Почти все - в паре или тройке, только мужчина вдалеке - один. Его лицо видно плохо, сидит в пол оборота и под таким углом, что и не поймешь куда смотрит. Милая, у тебя паранойя. Пытается успокоить себя, но присматривается. В чертах не разберешь ни черта, да и память сейчас закрытая книга. Мужчина, как мужчина. Сотни таких же заполонили улицы Красноярска. Ничего примечательного.
Взгляд в спину не отпускал. Это и было самым страшным - невозможность хоть на минуту расслабиться и почувствовать себя в своей тарелке. Единственные часы спокойствия - то время в больнице вместе с Марком. Воспоминания теплом разливаются по грудной клетке, а легкая улыбка появляется на губах. Но реальность смывает ее тут же, достаточного одного резкого громкого звука - внутри заходится волной волнение.
Не хватает мобильного, сейчас бы новости почитать, а не ожидать в любую минуту нападения. Даже людное место - не гарантия того, что все будет хорошо. Но вместо этого только чай, какой-то музыкальный канал и окружающие люди. Часы тянутся, время как будто не двигается. Раздражает при этом буквально все. В кафе заходит еще компания. Кто-то уходит. Люди живут своими жизнями и только Алисе не удается жить.

Хочется курить. Пальцы барабанят по столешнице. Хочется курить и спокойствия. Обычно тянущая энергию из людей, сейчас девушка испытывала нечто противоположное. Это как умирать от жажды посреди океана. Еще один глоток чая, а после поднимается одним быстрым движением и к выходу. Стрельнуть сигарету по пути из терминала. Людей много, кто-то прилетел, кто-то улетает. Алиса лавирует между ними, спешит, как будто может куда-то опоздать. Что-то внутреннее ведет. Пропускает один выход, нацелившись на дальний. Там людей не меньше, но как будто спокойнее что ли.
Вздрагивает, когда кто-то хватает за локоть. Крик остается в горле невысказанный. Человек, который так по-свойски хватает за руку и тянет на себя - Марк. Алиса улыбается: - привет, - а потом виновато добавляет: - я испугалась. Он был там... понимаешь? - В этом и заключалась вся правда. Многовековой звездный змий испугался - человека. Такого ужаса не знают смертные, а вот бессмертным, столкнувшимся с подобными проблемами, не совладать. В одиночку.
Злой и взвинченный Марк получает не своевольную суку с принципами, а испуганного ребенка, который вместо истерики кидается на шею, обнимая. Алиса забирает его злость себе, перекручивает это чувство в фарш и проглатывает, латая собственную защиту. Восстанавливая силы в момент. - Я хочу уехать отсюда. Он не остановится, я чувствую, он рядом. Очень близко. Что-то срочно надо выдумать такое... - Шепчет в районе шеи. Отсчитывает как будто минуты до прыжка с обрыва. Боится, что оттолкнет... но хотел бы оттолкнуть, не летел бы через весь город, чтобы наорать, правда?
Странное чувство, когда на тебя орет совершенно незнакомый и чужой человек, но лучше этого события - не было ни одного за день. - Проводи меня на рейс, пожалуйста. - Такое вот решение, как будто другого и нет. Как будто: отпусти. Как будто: держи крепче.[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

Отредактировано Krzysztof Kopernik (2022-06-21 13:47:47)

Конечно же, он не мог. На что только надеялась? Ответ был дан раньше, чем задан вопрос, но Алиса все равно спрашивала и просила. Ей так хотелось сбежать отсюда: из этого города, из этих охотничьих угодий зверя, куда опаснее любых ее врагов за все века. И пусть истинная сила змея спала глубоким сном, но даже ему доносились отголоски страха человеческой сущности летавицы. Марк же ощущался не просто щитом, но куполом закрывающим от прочего мира. Девушка пока не могла понять его природу, но сейчас - когда была уже почти здорова - понимала, что перед ней не просто человек. Кто-то сильный, но земной и смертный. Внутри нее жила сущность, век которой сопоставим с рождением Вселенной. Вечные живут медленно, горят ровно и спокойно. Тепло, чтобы растянуть вечность как можно дольше, не раскаляясь докрасна. Живущие от силы несколько столетий, горят ярче, жарче и интенсивнее. Любой человек - яркое молодое Солнце в сравнении с умирающей - гаснущей - звездой горящей в летавице. Она пожирает этот жар, согревая древнего змея.
Доверять без вопросов - такое впечатление производил Марк. Ему хотелось верить, и Летавцева верила своим ощущениям. Они оба понимали, что маньяк завис на ней и пока жива - не успокоится. Помог бы отъезд? Возможно, спас бы ее жизнь. А что до жизней остальных? Алиса жила по правилу: какая разница, если на кону моя жизнь? У Марка все оказывались равны. Он бы защищал любого человека, как ее. Где-то внутри кусала змея обиды, которая нашептывала, что другие и она - это разное и сравнивать никак нельзя. Только девушка не слушала этот тихий шепот, доверяя мужчине.
Он отстраняется и взгляды - не глаз, а словно душ - встречаются. - Тогда не отпускай, - Души договариваются о чем-то своем, в то время как люди - говорят о вещах более приземленных. Алиса сама не понимает, почему вместо попытки к бегству, наоборот соглашается. Берет шлем и садится на байк. Не присущи ей все эти благородные поступки. Она - не филантроп. Главное для нее всегда только она сама. Только ее безопасность и комфорт. Так почему сейчас отказывается от своих интересов, чтобы поехать неизвестно куда с человеком, которого видит в третий раз в жизни. Обнимает его, прижимаясь щекой к широкой спине.

Алиса даже не могла подумать, что это загадочное место может находиться за городом. Возможно, пойми она сразу, что окажется в глуши, никогда бы не поехала. Устроила бы историку на весь аэропорт. Да что угодно. Но она доверилась, и теперь удивленно осматривала местность. Хорошо еще, что сейчас на ногах удобные кроссовки, а не привычные туфли на шпильке. - Здесь много комаров? - Вопрос, но скорее констатация факта. Рядом водоем - а это главное, что нужно для размножения, не только насекомых, но и любому живому существу.
Улыбается, - я не боюсь, но... это лес. - Стоило ли говорить, что московская барышня ни дня не жила в подобных условиях. Алиса, не летавица. Другое дело, что свою роль можно сыграть хорошо, только если сжиться с нею. Вот девушка и сжилась, став избалованной москвичкой. Прикосновение к протянутой руке - и вот новый ворох эмоций - Марк ощущал это место совсем не иначе, ему здесь действительно нравилось. Да так сильно, что это чувство передалось и самой девушке. - Ладно, - пальцы разжимаются и пока Марк разговаривает по телефону, она проходит в дом.
Тут пахнет травами и пылью, но запах не вызывает отвращения, наоборот - здесь как будто живут древние духи из старых поверий. Спокойно. Алиса проходит глубже в дом, слышит как под ногами скрипят половицы, - это дом здоровается. Возможно в других обстоятельствах девушка и была бы в восторге, но сейчас ей волнительно. Приключение затягивалось. Марк как будто спрятал ее от мира, но что если преследователь находит ее по какому-то своему внутреннему компасу и даже здесь ей не безопасно? Хотелось пока откинуть эти мысли.
Голос Марка напугал, потому от его слов встрепенулась, но быстро сделала вид, что все хорошо. Впрочем, все хорошо явно не было. - Куда, зачем? - А после пожала плечами: - куда я денусь? Да-да, обещаю. - Оставаться одной в чужом доме в лесу не очень то и хотелось, но что было делать? Выбора ей, видимо, не оставили. - Привези мой чемодан... или какие-нибудь вещи. Что-то сладкого, и, может, вина? - На самом деле Алисе не нужна человеческая пища, если рядом будет Марк. Другое дело, если его долго не будет, то Летавцева вновь начнет терять силы. И лучше, чтоб он не просто "был". Девушке нужны его сильные эмоции и физическая близость. Интересно, понимал ли он, что оставаться здесь рядом с Алисой для него не обойдется без последствий?

Когда Марк уехал, девушка зажгла свет - свечку в чашке. Обстановка оказалась массивной и достаточно простой. Двухэтажный дом: на первом кухня, русская печка и большая комната как зал-столовая, а на втором - кровать, сундук с вещами, стол напротив окна. На кухне был еще люк в подвал, но его открывать девушка не собиралась. - Пусть луна нам светит ярко, - читает, вырезанную над входом, фразу. Таится в ней что-то сакральное, но что именно не понять пока. - Скука смертная... как бы не помереть. - Вместо смерти поднялась на второй этаж, разделась и забралась в теплую мягкую кровать. От подушки веяло каким-то травяным запахом, задув свечу, Алиса сама не поняла, как погрузилась в длинный теплый сон. Удивительно, девушка даже не понимала, как устала за этот день, пока не смогла лечь и расслабиться на минутку.[NIC]Alisa Letavtseva[/NIC][STA]дай мне белые крылья[/STA][AVA]https://i.imgur.com/AnEerln.png[/AVA][SGN]Город расколется на мириады зеркал
Рвутся в любовных пожарах петарды сердец
Стенка за стенкой, душа, за душою тоска
Тянет в болотную топь заколдованных мест[/SGN]
[LZ1]АЛИСА ЛЕТАВЦЕВА, 23 ^y.o.
profession: эскортница;[/LZ1]

Отредактировано Krzysztof Kopernik (2022-06-23 22:30:54)