SACRAMENTO |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » SACRAMENTO » Реальная жизнь » Rosa di Gorizia
январь 2021 | Сакраменто |
[NIC]Giacomo Abelli[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/ZAoqQgg.jpg[/AVA]
[STA]aut Caesar, aut nihil [/STA]
[LZ1]ДЖАКОМО АБЕЛЛИ, 34 y.o.
profession: бизнесмен, директор Eating Italian USA;
relations: холост[/LZ1]
[SGN]анкета[/SGN]
Отредактировано Lisa Clover (2022-06-21 10:24:17)
В бокале плещется "Маргарита". У Ло высокая толерантность к алкоголю и к херне, происходящей в жизни. Первым заливается в не_женских количествах, чтобы прекратить воспринимать реальность. От второго привычно сбегает в попытках реальность игнорировать. Пытаться склеить искореженные еблей за деньги внутренности с помощью секса за просто так с незнакомцами уже привычка. Имитация собственной нужности всегда давалась с по-особенному болезненной легкостью. Ее жизнь в принципе одна большая имитация. Иллюзия, заменившая реальность. В тонких пальцах привычно сжимается сигарета. Кольца задевают друга друга, но неслышно: музыка слишком громкая. В этом как-то все слишком: громко, неоново, аляповато, вычурно, гомосексуально. С другой стороны, здесь никто не обращает особенного внимания, если сидишь у барной стойки и цедишь коктейль за коктейлем. Ло не нужно много усилий, чтобы склеить кого-то, но и желания пока нет. Для желания стоит выпить еще. И еще. И еще. Бармен хмыкает, когда наливает очередной коктейль. Соль с каемки предыдущего бокала облизывает показательно пошло, но неосознанно. Просто хочется большего контраста вкусовых ощущений. Бармену плевать: кажется, он по мальчикам.
Ей бы уже пора начать привыкать к неону. К дерганным ритмам музыки. К наркотическому хаосу на танцполе. Приватная атмосфера борделя под прикрытием бара для своих скоро превратится в такой же раздражающий ночной клуб. Жизнь меняется неотвратимо, и эти изменения не нравятся. Только выбора нет, как и обычно, и Ло ничего не остается, кроме как смириться. Старый владелец борделя отъехал с сердечным приступом, и еще повезло, что не в мир иной. Новый владелец все кромсает под себя с хладнокровностью. От этого на основании языка застревает горький привкус неприятного предчувствия. Она сохраняет должность, но теряет столь яростно выгрызаемую последнее десятилетие свободу. Долги в их сфере — неизменная переменная. От них не избавиться, пока заниматель не захочет.
Кислотно-голубой блик скользит по тыльной стороне ладони. Ло гладит мягкую кожу подушечками пальцев, считывая ощущения от прикосновения с аптекарской точностью. В полумраке не видно еще заметных ожоговых пятен: как не сошедший после переизбытка солярия загар, пятном с неровными краями расползающийся по коже, забирающийся на фаланги. Пожар в борделе был давно, но пигментация еще долго остается зловещим напоминанием. На работе отвлекает от нее внимание с помощью браслетов и колец, соединенных друг с другом тонкими цепочками. Сейчас обходится без всего. В принципе вне работы старается обходиться без чересчур пошлых платьев, предпочитая, как сейчас, неприлично обтягивающие джинсы и свободные майки, в декольте которых выглядывает кружево белья. В темноте никто не станет смотреть на руки. Никто в целом не станет смотреть на руки шлюхи, когда есть более занимательные части тела. Ло знает: она всегда интересует людей фрагментарно. Нужные черты искусственно и умело подсвечены. Годы опыта эквивалентны профессиональной деформации.
Рядом подсаживается какая-то девчонка. Хлопает огромными накладными розовыми ресницами и обдолбанно улыбается. Ло скользит по ее лицу апатично, больше прикидывая, за какую цену могла бы продавать такую мордашку в борделе, чем то, что можно сделать с ней в тесноте туалетной кабинки. Это как-то неправильно, но в этом и прелесть иллюзии свободы: можно притвориться, будто желания хоть что-то значат. В голове всего лишь приятное опьянение. Какая-нибудь синтетическая дрянь могла бы ускорить процесс, но неприязнь к наркотикам вбита давно и прочно. Так что лишь отворачивается от девчонки без интереса. То, как цветомузыка пляшет по бутылкам, выставленным на полках за спиной бармена, куда больше занимательного. Ло смотрит на них. Краем глаза замечает, как лишние десять грамм водки утекают в карман ушлому парню с шейкером. По десять грамм с каждого коктейля, и вот в конце насыщенной смены насобирается бутылка. Впрочем, это не ее проблема. В этом баре ничего не ее проблема, кроме отсутствия собственного опьянения.
Закидывает ногу на ногу. Подается вперед, опираясь локтями о стойку. Закрытая поза постоянного клиента, предпочитающего в одиночку надираться, пока заведение не закроют. "Маргарита" заканчивается быстро. Ло просто просит налить еще.
[LZ1]ЛОРРЕЙН "ЛО" АДАМС, 34 y.o.
profession: администратор ночного клуба Viper[/LZ1][NIC]Lorraine "Lo" Adams[/NIC][STA]нас накрыло пеплом[/STA][AVA]https://i.ibb.co/PzDH488/lorraine.gif[/AVA][SGN]этой темной ночью
я тебя испорчу
[/SGN]
Мама говорит:
– Джако, может быть, нам нанять частного детектива? В Америке они должны быть на каждом углу.
Ей не хватает сигареты, вставленной в мундштук, чтобы выглядеть особенно трагично. Даже свет лампы падает на ее лицо так, словно это траурная вуаль. Джако прикидывает, сколько времени сейчас в Болонье. Разница с Сакраменто составляет плюс девять часов, значит, там очень раннее утро, однако мама выглядит так, словно через пару минут ей нужно быть на светском рауте. В этом вся она.
– Нет необходимости, мама. Ты знаешь Нино, он просто снова решил сбежать, – Джакомо тянется за пачкой сигарет, чтобы закурить, но вспоминает, что за ним неотступно следит пара цепких внимательных глаз. Андрэа Абелли не выносит запаха сигарет, и даже если она не может его учуять, то в таком случае не выносит вида.
– И мы снова не станем ничего предпринимать? – спрашивает она, отпивая из винного бокала. Это ее каждодневный утренний ритуал – до завтрака выпивать воды с соком сицилийских лимонов.
– Мы просто дадим ему время, – отвечает Джако. Мы – это он, потому что это его обязанность снова и снова находить младшего из братьев и сообщать матери, что тот жив и здоров.
– Не хочу потом увидеть его в одной из тех передач, где несчастных детей вынимают из подвалов спустя много лет, – произносит мама. Джако мог бы закатить глаза, но это так же невозможно, как закурить, поэтому он выдерживает паузу. Маме тоже необходимо давать время, чтобы она пережила ею самой придуманные ужасы. – Ты же знаешь, если с ним что-нибудь случится, я не переживу. Как бы я хотела, чтобы вы все были рядом со мной, – она кладет ладонь на грудь, красивые пальцы сжимаются на аккуратном золотом распятии. Время еще не вышло – после переживания ужасов всегда наступает переживание тоски. Это такой же ритуал, как и пить по утрам лимонную воду.
Мама говорит:
– Пьерино и Паола уезжают сегодня в Рим на свадьбу ее сестры, чудесная девочка.
И на это Джако тоже нет необходимости отвечать. На Пьерино иногда с Паолой, а иногда – нет, завершается каждый разговор. Он не уточняет, кто именно чудесная девочка – Паола или ее сестра, ему не интересно.
Мама говорит:
– Береги себя, Джако. Ты же знаешь, если с тобой что-нибудь случится, я не переживу.
И еще она говорит:
– И приведи уже себя в порядок, ты выглядишь как разбойник!
– Мама, со мной все будет в порядке, – Джакомо наконец улыбается. Андрэа Абелли – единственная женщина, которую он любит настолько, что ее талант драматизировать не вызывает в нем глухого раздражения. Разговор подошел к концу. И да, он похож на разбойника, он собирает свою гриву в пучок на макушке и прячет лицо за густой щетиной. Нино считает этот стиль следствием развода, свидетельством затянувшегося переживания. Джако не думает на этот счет ничего, просто он может позволить себе выглядеть так, как ему вздумается. И всегда – одинаково хорошо.
Когда мама наконец завершает видеозвонок, то вопреки здравому смыслу Джако ощущает флер ее духов и еще – слабый укол совести. Джанни действительно снова пропал и вот уже несколько месяцев не давал о себе знать. Впрочем, для него это не такой уж долгий срок, однако совсем не придавать этому значение до момента, когда время будет ощущаться критически, не выйдет. Скоро мама начнет справляться о нем ежедневно, и лучше бы Джакомо владеть какой-то информацией.
Он наконец закуривает и откидывается в кресле, соображая, что можно наведаться в клуб, где Джанни одно время выступал. Кто-то из тамошних ряженых парней может быть в курсе. Мало ли, вдруг они переписываются на онлифансе. Джако размышляет об этом без отвращения. Какими сервисами пользуется его брат, его не касается. С кем он спит – тоже. Остается надеяться, что брат не влип в неприятности.
Конечно, для собственного времяпрепровождения Джакомо Абелли скорее предпочел бы Rio, но отправляется все-таки в The Coleherne. Здесь как всегда весьма людно и чрезмерно пестро. Все-таки геи – очень жизнерадостные люди, и он здорово выделяется в этом радужном взрыве. Среди обилия цвета и никакими нормами не сдерживаемого проявления эмоций, Джако похож на черта, попавшего на радостный детский утренник. Довольно многозначительные взгляды, удивленно мажущие по нему, полируют кожу его куртки до лакированного блеска. Джанни был бы в восторге и нашел, что сказать на этот счет. И еще непременно воспользовался бы случаем и повис у него на шее, показывая, что он с ним. Черт, он чертовски скучает по сученышу.
– Двойной виски со льдом, – Джако приваливается к барной стойке. Привлекать внимание бармена специально не приходится, тот уже вырос ровно перед занятым им местом. Джако смотрит на него, потом на других парней, которые попадаются на глаза, и думает, что его самого вполне легко вычислить как чужака хотя бы по тому, что его голова не блестит от геля и лака. Заказ тоже сдает его с потрохами: вряд ли здесь кто-то когда-то заказывал виски без колы. В любом случае ему нужно осмотреться, прежде чем пугать местных своим любопытством по части одного из них.
Рядом оказывается сочная красотка. Парочка сладких голубков освобождают свои места, и взгляду Джако открывается вид на круглый зад, затянутый в тесные джинсы. Чтобы оторваться от него и переключиться требуется несколько секунд. Если Джанни постарается, он может превратиться во вполне себе женщину, так что сейчас Абелли ловит момент, чтобы красотка обернулась в его сторону. Нет, он не думает, что ему повезет, и это окажется Нино, просто это может оказаться не женщина, только и всего. Однако его подозрения напрасны, и маргариту пьет вполне себе реальная девушка, которая помимо прочего тоже здорово выделяется на общем фоне своей кислой миной. Как будто в ее бокале чистый сок сицилийских лимонов. Такое лицо как вывеска, запрещающая приближение, но у Джакомо Абелли фора – он всегда может сослаться, что английский язык и американская культура для него чужие. Акцент говорит в его пользу во всех смыслах.
– Могу угостить? – спрашивает он, пересаживаясь ближе. – Или у бармена под стойкой тревожная кнопка на случай гетеросексуальных подкатов? – он, впрочем, не подкатывает, просто любопытно. Одиночки за баром, когда вокруг веселье и сексуальное возбуждение, привлекают внимание кого угодно безотносительно к ориентации. Или дело может быть просто в слишком деликатной ткани майки, наброшенной поверх пышной груди.
[NIC]Giacomo Abelli[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/ZAoqQgg.jpg[/AVA]
[STA]aut Caesar, aut nihil [/STA]
[LZ1]ДЖАКОМО АБЕЛЛИ, 34 y.o.
profession: бизнесмен, директор Eating Italian USA;
relations: холост[/LZ1]
[SGN]анкета[/SGN]
Отредактировано Lisa Clover (2022-06-21 10:24:02)
С таким же успехом могла бы пить дома. "Маргарита" смешивается легко — в ней нет ничего притязательного. Вот только стены небольшой квартирки в хреновом районе порой откровенно давят, напоминая о беспросветности окружающего одиночества. В баре можно притвориться, что в действительно не приходится сублимировать ни близкие связи, ни ощущение уюта. У Ло дома бесконечный теплый свет от гирлянд, точно вокруг вечное Рождество, и множество мягких ковров и подушек. Это все еще не компенсирует ощущение фундаментальной ненужности, давно утрамбованной где-то под ребрами. Обычно помогают забыться глупые девчонки с цветными ресницами или уверенные в себе парни — нет четких критериев к полу партнера. В современных реалиях этому придумывают более модное и новое название: пансексуальность. Ло предпочитает старые определения и не задумываться слишком сильно о собственном "я" [ для начала нужно понять, осталось ли оно у нее в принципе ].
Не особо обращает внимание на меняющихся людей за стойкой. Они приходят и уходят, и лишь краем глаза улавливает смену силуэтов. По-прежнему что-то неважное в разрезе того, как алкоголь все еще не вызывает желания заниматься активным поиском приятной компании на ближайшие пару часов. Приступы апатичной меланхолии для нее нормальны, и это все еще лучше разрушительной истерики, а из двух зол, как заведомо принято, стоит выбирать меньшее. Ло и выбирает, не сразу замечая, как в очередной раз меняется сосед по барному стулу. По запястьям скатываются браслеты-кольца, когда поднимает бокал и делает глоток. Слизывает с верхней губы кристаллики соли, поворачиваясь лицом к источнику звука. Медленный, отдающий кокетством взмах ресниц — больше инстинктивно, чем намеренно.
Какой-то парень предлагает ее угостить, подсаживаясь ближе, и это мог бы быть чертовски банальный подкат, но Ло благодушно относится к банальностям: строит на них карьеру. Только рассматривает в ответ откровенно и без малейшего стыда: если не нравится, всегда может оставить между ними расстояние в виде свободного стула. У него лицо, которое можно назвать фактурным. Или благородным. Что-то из области античной истории, если бы она понимала в этом больше, чем бездумное рассматривание картинок в школьных учебниках. Явно иностранный акцент. Небрежно собранные вьющиеся волосы. Ямочка на подбородке, прикрытая щетиной. Мало похож на типичного гея или транса, заполоняющих места, подобные тому, где находятся, но внешность часто бывает обманчива. Например, ее лицо сейчас все еще ода концентрированному декадансу, точно готова находиться где угодно, потому что ни в чем больше не видит смысла. Отчасти так и есть. У него до сих пор есть право свалить, если что-то не устраивает.
Смотрит в полупустой бокал, кратко опуская взгляд вниз, но не подбородок: иначе лишние морщины. Он выделяется из толпы, и это уже какое-то разнообразие. Даже если странно идти в гей-клуб, чтобы искать там скучающего натурала. Не ей судить. Разворачивается к нему полубоком, оставляя один локоть на барной стойке, чтобы было проще удерживать зрительный контакт. По лицу скользит очередной неоновый луч, отчего щурится, точно смотрит с кошачьей хитринкой.
— Не знаю, есть ли такая, но можем проверить, — у нее в принципе хриплый и негромкий голос, отчего приходится несколько наклониться вперед, чтобы точно быть услышанной вопреки электронным битам. На лице появляется легкая улыбка, прячущаяся в самых уголках губ. — Только, боюсь, в случае чего придется бежать от охраны. Готов к такому? — в этой фразе могло бы присутствовать двойное дно, но Ло намеренно не закладывает скрытых смыслов. Они порой возникают сами по себе. Как неосознанно выставляет декольте в наиболее выгодном свете, когда наклоняется. Или те мягкие изящные движения кисти, с которыми болтает остатки коктейля в бокале, как устраивает небольшой шторм внутри стенок из стекла. Из них двоих неготовой к пробежке больше выглядит она: туфли на шпильках да джинсы, не оставляющие свободы движения. На щиколотке болтается браслет — тонкая золотистая цепочка, свободно лежащая на стопе, выставленная напоказ: нога закинута на другую. Но вопрос остается тот же: готов [ ко всему ]?
[LZ1]ЛОРРЕЙН "ЛО" АДАМС, 34 y.o.
profession: администратор ночного клуба Viper[/LZ1][NIC]Lorraine "Lo" Adams[/NIC][STA]нас накрыло пеплом[/STA][AVA]https://i.ibb.co/PzDH488/lorraine.gif[/AVA][SGN]этой темной ночью
я тебя испорчу
[/SGN]
Взгляд, которым красотка окидывает Джако, – сливочный ликер. Он даже перешибает вкус виски у него на языке и обволакивает горло. Или дело в сладком флере вечерних духов, окутывающих ее? Джакомо Абелли мог бы стать парфюмером или сомелье, в нем достаточно задатков и для того, и для другого, но судьба распорядилась иначе. Ему, впрочем, не нравится это выражение: судьба распорядилась иначе. Слишком пассивно, слишком тяжеловесно. И походит на мелодию траурного марша. Джакомо Абелли от природы активен – в нем много итальянского солнца, на котором он вырос, и еще больше больше в нем от отца. Марко Абелли не верит в ни в удачу, ни в злой рок, а только в свои силы. Его старший сын такой же, он забрал от него все. Может быть, по праву первенства Джакомо так разительно отличается от своих братьев. У запоздавшего Пьетро он отнял энергию, у никуда не торопившегося Джанни – мужественность. Так считает Марко Абелли, сам Джакомо об этом не думает. Он любит крепкие напитки и красивых женщин, только и всего.
– Однажды я выиграл легкоатлетический забег в Болонье, а это как езда на велосипеде – выучившись, вряд ли забудешь, – усмехается он и жестом показывает бармену, чтобы он повторил маргариту. Хотя незнакомка не ответила на его вопрос, ее реакцию он принял как расположение, так что угощение – само собой разумеющееся. – Поэтому побег не составит труда, если я не поскользнусь на блестках и смазке, – чуть морщит нос. В нем, однако, нет пренебрежения или отвращения ни к кому из тех, кто его сейчас окружает. Пожалуй, это то, что разительно отличает Джакомо Абелли от Марко Абелли. И то, что заставляет Джанни любить его больше, чем отца. С Пьетро другая история – ему нет ни до кого дела, кроме себя. И то, что бармен прямо сейчас строит Джако глазки, не задевает и не оскорбляет. В конце концов, никто не тащил его сюда на веревке, он пришел сам. Его предкам римлянам это, правда, не мешало устанавливать повсюду свои порядки, но клуб не представляет для него интереса – это не Галлия. Другое дело красавица с полными недовольными губами рядом с ним. Ее недовольство, впрочем, не направлено ни на кого конкретно, в том числе на него. Это ее внутренне дело, и, наверное, основания печальные, но ей чертовски к лицу. Ей к лицу примерно все, и Джакомо запоздало соображает, что, похоже, уже она клеит его. Этот переход инициативы ему нравится.
Его взгляд скользит от острия ее каблука вверх. Все эти побрякушки, которые навешаны на ней, ему по душе. В этом что-то есть, то ли блядское, то ли нежное. Так сразу и не поймешь, и зависит, наверное, от настроения: и ее, и его. И от степени обнажения. Открытые щиколотки щекочут воображение не меньше, чем смелое декольте. Впадина между ее грудями и смычка между кружевными чашками как замочная скважина для любопытных глаз. Джакомо улыбается: – Готов ко всему.
Ее интерес к нему не наигран, Абелли такое чувствует. Тогда что она тут делает? Или пришла в поисках красотки себе под стать? В конце концов все приходят сюда в поисках чего-то или кого-то, даже он, хотя его интерес иного рода. – Джакомо, – он протягивает ей руку. Если она вложит в нее свою ладонь, то браслеты коснутся его кожи. На его запястье тоже имеется пара, но из кожи и золота, и они сидят на нем прочно. – Если ты ждешь подругу, то лучше мне об этом знать. Не люблю быть третьим лишним, – и акцент нисколько не мешает передать нужный смысл: третьим, но не лишним – вот это вполне в его вкусе.
[NIC]Giacomo Abelli[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/ZAoqQgg.jpg[/AVA]
[STA]aut Caesar, aut nihil [/STA]
[LZ1]ДЖАКОМО АБЕЛЛИ, 34 y.o.
profession: бизнесмен, директор Eating Italian USA;
relations: холост[/LZ1]
[SGN]анкета[/SGN]
Смотрит на него с наигранным скепсисом. Точно достаточно опыта, чтобы оценить по одному внешнему виду, за сколько секунд пробежит стометровку. Или будто была в Болонье, чтобы прикинуть, по каким местам мог там бегать. Ло не была в принципе нигде, где Калифорнии и социального дна. От Сакраменто до океана несколько часов пути. От ценника на шкуре до возможности считаться человеком миллионы световых лет. Врет или нет — даже не собирается определять. Все здесь притворяются так или иначе. Мужчины притворяются женщинами. Мужики средних лет за пределами клуба притворяются, что их не интересуют молоденькие мальчики с блестками на коже. Она вот притворяется личностью, чье мнение имеет право на существование. Кем притворяется новый знакомый, только предстоит определить.
После нескольких секунд пристальных взглядов удовлетворенно кивает. Еще один элемент игры. Ло привыкла притворяться кем-то, а потому продолжает, даже когда нет необходимости. Возможно, все дело в том, что давно не помнит, какая она под слоями из фальши и наигранности. Бармен не сводит взгляда с парня, и из зрачков едва ли не выпрыгивают розовые мультяшные сердечки. Благо не испытывает потребности доказывать кому бы то ни было, что на нее может встать и у гея, а потому понимающе фыркает. Посмотреть есть явно на что.
— В лучшем случае ты поскользнешься на смазке, — многозначительно приподнимает брови и улыбается шире. Игривее, но без подростковой ребячливости. Ее образ не имеет ничего общего с дешевыми школьными розыгрышами. Пошлые намеки сходят с пухлых губ непринужденно. Допивает остатки коктейля одним махом — какой смысл тянуть? Как раз ее привычный ужин: калории в алкоголе обманывают желудок. Он рассматривает туфли и стопу, а после и декольте, откровенно. Бармен так же откровенно недоливает больше, чем десять грамм. Ло по-прежнему преисполнена благодушной апатии, чтобы предпринимать любые карательные меры.
— Мне нравится твоя решительность, Джакомо, — иностранное имя выскальзывает изо рта с такой же легкостью, с какой скользит хорошо смазанный член. Пробует буквы на вкус. Знакомство — не обязательная часть программы, но привыкла исходить от ситуации. — Ло, — представляется в ответ. Против его имени прозвище из двух букв витает рубленной недосказанностью. У него теплая ладонь, которую не пожимает, — легонько гладит раскрытые пальцы, пробираясь выше к запястью. Это должно быть щекотно — ей бы было. — И твои браслеты тоже, — взмах ресниц. Наклоняется ниже, точно в любой момент может свалиться со стула прямо на него, хотя четко чувствует грань, после которой потеряет равновесие.
— Думаю, сегодня у меня нет настроения на девушек, — небрежно пожимает плечами, как сетует на дурную погоду. Ее пальцы напоследок проходятся по углу ладони под большим пальцем, прежде чем выпрямляется, откидывая крупные кудри за спину. — Видимо, у тебя сегодня нет настроения на парней? — предполагает, кивком благодаря бармена, подталкивающего к ней очередную "Маргариту", хотя со стороны может показаться, что намекает на самого бармена. Мол, он бы точно тебе отсосал после смены. Проводит пальцем по краю бокала, собирая соль и облизывая кожу.
— Хочешь секрет? — спрашивает немного внезапно, и, не дожидаясь ответа, снова наклоняется ближе. Хриплый голос, громкая музыка, таинственность разговора — разве кто-то станет судить из-за вторжения в чужое личное пространство в таких обстоятельствах? — Этот парень обворовывает бар. Весь вечер думаю сдавать его администратору или нет, — кривит уголок губ в усмешке. Во рту все еще солоно.
[LZ1]ЛОРРЕЙН "ЛО" АДАМС, 34 y.o.
profession: администратор ночного клуба Viper[/LZ1][NIC]Lorraine "Lo" Adams[/NIC][STA]нас накрыло пеплом[/STA][AVA]https://i.ibb.co/PzDH488/lorraine.gif[/AVA][SGN]этой темной ночью
я тебя испорчу
[/SGN]
У красотки острый язык. Подхватывая его слова про блестки и смазку, она ни капли не краснеет даже из дежурного кокетства, хотя наверняка умеет приправить себя им в нужный момент. И, разумеется, при желании. У таких, как она, под контролем каждый вздох и каждое движение – будь то прикосновение к волосам или помещение в рот кончика пальца с точеным лакированным ногтем. От Джакомо ничто не ускользает, у него цепкий взгляд. К тому же он гурман: искусный женский флирт как щепотка соли в десерте раскрывает для него вкус. Так налет этой самой соли на бокале маргариты выполняет то же самое для Ло в ее желании скрасить вечер. Джакомо наблюдает, как ее губы касаются стекла, и глоток пробегает в горле. Такие женщины ему нравятся. С ними не нужно задумываться о границах, потому что те достаточно широки. Неприличные темы – отличная тому проверка, они сродни броску камня в колодец для определения его глубины. – Нет, в лучшем случае мои ботинки прилипнут к полу, и я уйду отсюда в носках, – ухмыляется он. Джако брезглив, кстати, но сейчас он несерьезен. Его нападки ничем не подкреплены, это место выглядит вполне прилично и мало чем отличается от других подобных.
Ей нравится его решительность, так она говорит. О, это действительно неотъемлемая черта его характера. Мама считает, что так сошлись планеты, знаки зодиака и что-то еще, о чем ей рассказала его натальная карта. Вполне возможно, свидетели были иные, Джакомо все равно не верит в подобное. Из карт, которым он доверяет, можно назвать только покерные, но и за ними тем не менее тоже нужно следить: например, в чьих руках они оказываются. Ло, пожалуй, могла бы быть дамой треф, в ней есть подходящая для этого мрачная томность. – Ло? – язык отталкивается от верхнего ряда зубов, губы складываются кругло и мягко. Это точно сокращение от полного имени, но она предпочитает его не называть. Оригинал ей не нравится или, наоборот, он сакрален? Андрэа Абелли наверняка могла бы построить какую-то теорию на этот счет, рассмотрев все знаки и смыслы в сочетании букв. Ангелика, говорила она, слишком самоуверенная, слишком самолюбивая. Строптивая. Эмили – простодушная и безобидная в своей глупости. Соня – мечтательница. Микела… О ней Джакомо ничего не припоминает. Может быть, мама не успела составить на нее полное астрологическое, гороскопическое и другое досье, решив выждать, сколько продержится этот брак, прежде чем тратить силы. – Весьма лаконично, мне нравится.
Еще ей нравятся его браслеты.
Ло не против компании, она дает это понять и своим ответом про наличие у нее пары на вечер, и тем, как она помещает себя в пространстве между ними, сводя его к минимуму. Ее пальцы скользят по его ладони, и Джакомо улыбается, глядя на нее. Он может пересчитать ее густые ресницы – так они близко. Одна такая падает, и он указательным пальцем снимает этот полумесяц со щеки. – Можешь загадать желание. Но не трать его впустую на то, чтобы я действительно не имел сегодня настроения на парней. У меня никогда нет на них настроения, – бросает взгляд на бармена. Если тот греет уши, что, впрочем, вряд ли возможно при такой музыке, то его сердце будет разбито. Радует одно, что за это никто никому не выставит счет как за разбитый стакан или бутылку.
– Не трогай его, пусть наживется на хозяине, – улыбается Джакомо. – Если только ты здесь не хозяйка, – ему нет дела до чужих денег, это не его клуб, но будь это так, парень превратился бы в фарш для болоньезе. – Или ты нанята для контроля за качеством? – делает вид, что оценивает ее, примеряя к ней эту роль. – Значит, ты наблюдательная? И часто ты здесь бываешь? – он достает мобильник и смахивает блокировку, чтобы найти в галерее фотографии Джанни. Их у него великое множество – разнообразные селфи, которые тот наделал. Одно и вовсе стоит на фоновой заставке, что тоже дело его рук. Джакомо ее не менял. – Может быть, видела его? – кладет телефон перед нею. – Или ее? – ведет пальцем по дисплею в сторону, показывая один из тех образов, в которых все мужское, что было в его младшем брате, нивелируется и превращается в женское. На удивленный взгляд Ло отвечает: – Это мой брат, а не любовник, – хотя обилие снимков в айклауде, конечно, сказало об обратном. – Сбежал, – пояснения излишни.
Джакомо не надеется на успех, просто интересуется. Его попытка сродни опыту новичка в карточных фокусах – получится ли сходу вытащить загаданную? Вряд ли. Все-таки он больше верит покеру. Ло, к слову, может быть козырной дамой треф, идущей ему в руку, когда он уверен в ставке. Удача. Возможно, по гороскопу сегодня его день, он ведь их не читает.
[NIC]Giacomo Abelli[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/ZAoqQgg.jpg[/AVA]
[STA]aut Caesar, aut nihil [/STA]
[LZ1]ДЖАКОМО АБЕЛЛИ, 34 y.o.
profession: бизнесмен, директор Eating Italian USA;
relations: холост[/LZ1]
[SGN]анкета[/SGN]
Отредактировано Lisa Clover (2022-06-25 22:57:24)
Ей нет необходимости разыгрывать трепет или чрезмерную увлеченность. Улыбаться слишком откровенно или радостно. В том, чтобы не брать деньги за уделенное время и внимание, есть один большой плюс: больше возможности быть той, кем, как кажется, когда-то являлась. Или еще может являться. Потому улыбка легкая и едва заметная. Во взгляде апатичность все еще перевешивает томность. Но с Джакомо оказывается легко взаимодействовать: явно знает, какое впечатление производит на женщин и совершенно не стесняется этим пользоваться. У него точно есть опыт беззаботного флирта в барах, но это исключительное достоинство. С прожженными ловеласами проще планировать небольшое приключение на одну ночь — они не питают романтических иллюзий и не страдают от неуверенности в себе. Ло тоже не питает иллюзий. Причем давно.
— Тогда как насчет желания о том, чтобы у тебя сегодня не было настроя на каких-нибудь других женщин? — игриво переспрашивает, инстинктивно прикрывая глаза, когда он убирает с щеки ресничку. На самом-то деле Ло не верит в подобные глупости. Глубоко в душе наивна, но не настолько. Истинные желания, погребенные под беспросветностью реальности, не исполнятся от следования бессмысленным традициям, хотя напоказ и сдувает находку с мужского пальца. Изящно надувает для этого действия губы. Общение с ним раззадоривает. Чувствовать отголоски азарта приятно — обычно приходится запирать любые эмоции на замок. Впрочем, для разрядки и ходит по барам и клубам. Ее разрядка — разрешать себе испытывать позитивный эмоциональный отклик на внешние воздействия.
— Ты так добродушен, — качает головой в подобие осуждения. Точно королева, желающая устроить показательную казнь, которой не нравится, что верный советник убеждает изменить решение. Еще одна игра: Ло наплевать. Если быть честной, ей наплевать даже на то, что происходит у нее в борделе, но там есть обязанности. Из-за них приходится пристально наблюдать и наказывать. Вынужденная мера. — О нет. Просто я работаю в похожем месте. Ушлые работники везде одинаковые, — расплывчато отвечает, откровенно подмигивая бармену. Тот вряд ли слышит их разговор из-за громкой музыки, а потому лишь фыркает в ответ, как смеется над тем, что ему кажется нелепой попыткой флирта. Дурачок.
Ло эмпатична, как любой ребенок, выросший в агрессивной среде. Приходится чутко улавливать мельчайшие изменения в окружении, чтобы обеспечить выживаемость. Так что едва заметно хмурится, когда настрой разговора неуловимо меняется. Бесцельность флирта, играющего роль притирки при знакомстве, превращается в хлесткость вопросительной конкретики. Джакомо ищет брата. Так намеренно уточняет, что именно брата, будто неприятна мысль о том, что кто-то может подумать иное. Ло было бы наплевать, ищи он любовника [ или любовницу ]. Подстраивается под изменение ситуации быстро, всматриваясь в черты на фото. У нее хорошая память на лица, но она болтается по многим ночным заведениям в поисках отвлечения, чтобы слишком сильно сближаться с другими постоянными посетителями.
— Не могу припомнить, — дергает плечом, как извиняется. Мол, выдаются такие вечера, когда меня больше волнуют цитрусовые в коктейлях, чем люди. А после замирает в моментальном осознании. — Хотя подожди. Сейчас, — поднимает указательный палец с крупным перстнем, занимающим всю фалангу, точно просит дать ему минуту и никуда не уходить. Лицо становится серьезным, по-деловому сосредоточенным. Ло практически переваливается через стойку, чтобы схватить бармена за футболку. У нее атрофирован стыд, чтобы волноваться о том, как выглядит со стороны. Или насколько пошло выпячен зад. Бармен смотрит недовольно, а декольте его совсем не интересует. Ло жестко рубит. — Дейзи работает сегодня? — вопрос конкретный, и она не отцепляется, пока не слышит сквозь сетования о чокнутой пьяной дамочке положительный ответ. — Спасибо, зайчик, — кокетливо подмигивает, когда отпускает.
— Не уходи никуда, — шепчет на самое ухо Джакомо, практически касаясь губами ушной раковины — еще немного, и того и гляди заберется в нее языком, а после уходит куда-то вглубь танцпола, ловко лавируя среди людей, несмотря на внушительную высоту каблуков. Дейзи находится не сразу — где-то в темном углу, где наверняка закинулась какой-то дрянью. На ней подобие бикини под искрящейся стразами сеткой-накидкой и такое количество блесток на теле, что Ло боится испачкаться и блестеть еще неделю, хотя просто хватает за запястье.
— Лоооооо, — обдолбанно тянет транс, хлопая вычурно длинными ресницами. На самом-то деле Дейзи зовут Дэвид, по сути сменивший обычный бордель, где одно время работали вместе, на ту же самую проституцию, но в стенах гей-клуба. Дейзи-Дэвид гордо звала себя индивидуалкой, хотя отстегивала за крышу владельцу. — Детка, какими судьбами?
— Нужна твоя помощь, — лишь отмахивается от социальных условностей, беспрекословно утягивая за собой к бару. Ноги у Дейзи заплетаются, но Ло как-то плевать. Это не тот человек, с которым есть необходимость проявлять деликатность. В конце концов подталкивает пойманную рыбку в сетях к Джакомо, вставая рядом, небрежно прижимаясь задницей к барной стойке: чувства бармена не волнуют абсолютно. — Покажи ей. Фото. Она должна знать, — кивает в сторону транса, а после берет в руки коктейль. До тотального опьянения все еще пиздец как далеко.
[LZ1]ЛОРРЕЙН "ЛО" АДАМС, 34 y.o.
profession: администратор ночного клуба Viper[/LZ1][NIC]Lorraine "Lo" Adams[/NIC][STA]нас накрыло пеплом[/STA][AVA]https://i.ibb.co/PzDH488/lorraine.gif[/AVA][SGN]этой темной ночью
я тебя испорчу
[/SGN]
Отредактировано Rebecca Moreau (2022-06-23 19:20:32)
Он мог бы вернуть Ло ее же комплимент: мне нравится твоя решительность. И еще — самооценка, потому что ей действительно не стоит беспокоиться насчет других женщин, на которых у него могло бы возникнуть настроение. Впрочем, пока они остаются в этом заведении, конкурентки и не появятся, а о посещении других Джакомо не думает. Поэтому он салютует в ответ, словно подтверждая: ее желание принято. Вдвойне легко, что его исполнение совершенно от него не зависит, потому что Ло все делает сама.
Ло самодостаточна в своей привлекательности безотносительно к кому бы то ни было.
Ло умеет себя подать.
Ло хороша.
Общение с женщинами никогда не представляло для него труда. Даже в школе, когда Джакомо Абелли был по-подростковому пухл, у него всегда были хорошенькие подружки. По мере того, как он вытягивался и становился все рельефнее, подружки тоже становились все лучше и лучше. Он, если подумать, избалован женским вниманием. Мама называет его дамским угодником, а дочки ее подруг питают к нему слабость, втройне усиленную, когда Джакомо разводится. В остальное время он запретный плод, что тоже здорово подогревает интерес. Ему это нравится, это забавно. В его тени Пьетро в своем амплуа Пьеро становится еще бледнее, ему всегда доставалось внимание тех из девушек, кто читал не Грозовой перевал, а Гордость и предубеждение. Пьетро сдержан и нелюдим, он несколько высокомерен, но в том роде, когда осознание собственного превосходства превращает его не в Наполеона, а в какого-то мрачного непризнанного гения. Он, к слову, превосходно рисует. Джакомо Абелли предпочитает охоту.
— Находишь меня добродушным? — усмехается он. Или Ло действительно именно так понимает его равнодушие, или все-таки понимает правильно. И то, и другое ему подходит. — Слышали бы тебя мои подчиненные, — снова усмешка. Кто он, она не в курсе, но это взаимно, хотя о Ло ему известно чуть больше. Она работает-в-похожем-месте. Администратором какого-то клуба? Ей, пожалуй, очень подходит. Она куда привлекательнее любых вывесок и даже самого яркого неона. Она как красочное меню ресторана — разогревает аппетит. Или как ароматная приправа к основному блюду. Джакомо, впрочем, как будто перебивает аппетит, когда переключает внимание Ло на Джанни. Он ощущает слабое неудовольствие с ее стороны, но ему нет дела. Отложенная тарелка наоборот может усилить голод, разве нет?
Ло смотрит на фотографии в его телефоне и не может припомнить никого похожего, однако выражение ее лица меняется, озаренное какой-то идеей. Джакомо не надеется на многое, ему вполне достаточно ее дыхания на коже, когда она просит его никуда не уходить. – Останусь здесь, – улыбается он и так же мажет дыханием по ее щеке. Чертовски приятный аромат духов щекочет нос. Бармен подливает ему еще виски, и Джако полощет рот словно от жажды. Ло исчезает в мессиве танцпола, но ее нет недолго, а возвращается она уже не одна. С нею – нетвердо стоящий на ногах транс с такими накладными ресницами, что, если он приблизится еще немного, то проткнет ими как вилами.
– Покажи мне все, красавчик, – пьяно и очень манерно тянет транс. Тычется в дисплей и морщится: – Я думал, будут твои дикпики. А Джию я не видела уже... Дохуя давно. Ее и ее канареечную шубу! С пару месяцев точно, – разводит руками с яркими накладными ногтями. Больше от него нет никакого толка. Джакомо убирает мобильник в карман и просит бармена угостить чувака за его счет. Смотрит на Ло: теперь его настроение не распространяется больше ни на кого, она может быть спокойна. Если она волновалась. Поиски могут подождать.
– Так что, какие планы на вечер?
И какие бы они ни были, полиция Сакраменто вносит свои коррективы. Музыка разом замолкает, после короткой паузы раздается недовольный ропот, чьи-то вскрики. Загорается свет, и Джако жмурится. До отвыкшего от ровного фона уха доносится объявление, что никто не должен покидать свои места. Облава? Только этого не хватало. – Надеюсь, твои карманы чистые?
[NIC]Giacomo Abelli[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/ZAoqQgg.jpg[/AVA]
[STA]aut Caesar, aut nihil [/STA]
[LZ1]ДЖАКОМО АБЕЛЛИ, 34 y.o.
profession: бизнесмен, директор Eating Italian USA;
relations: холост[/LZ1]
[SGN]анкета[/SGN]
Дейзи нихрена не знает, хотя смотрит так, словно видит перед собой огромный кусок торта со взбитыми сливками, будучи на диете. Ло хмыкает себе под нос, не встревая в разговор. Она здесь посредник. Ее услуги оплачены коктейлем, в котором мочит губы, покрытые стойкой матовой помадой. И, если быть честной, ей наплевать, найдет ли красавчик своего блудного брата. Ей несложно свести с нужным человеком — она сводит. Эмоциональная заинтересованность к делу не относится. Кивает знакомой в качестве благодарности, и во взгляде явно читается: "поговорим при следующей встрече". Или нет. Ло с периодическим интересом относится к сплетням: зачастую те лишь засоряют мозги, хотя держать руку на пульсе необходимо. В их сфере постоянно что-то происходит. Зачастую летальное.
Смотрит на Джакомо в цепком ожидании, когда Дейзи с заслуженной выпивкой продолжает ловить на живца клиентов. Мозг лениво подкидывает мысли, как кидает игральные кубики: тройка и двойка — поблагодарит и пойдет искать брата в другом клубе? четверка и единица — просто допьет и найдет еще кого, чтобы скрасить вечер? две единицы — "глаза змеи" — останется здесь. У Джакомо зрачки не змеиные, — разве что чуть расширенные от недостатка освещения — но он спрашивает о ее планах. Ло нравится, как играет ставка. А еще ей нравятся его пальцы. Она могла бы проверить их на вкус.
— Думаю, это зависит от тебя, — наклоняется к нему, оставляя между их носами и губами предательский сантиметр. Вторжение в личное пространство на грани откровенной пошлости. Можно почувствовать жар его дыхания. Наверняка его рот со вкусом виски, и Ло снова облизывается, отлично понимая, зачем и почему это делает. Точнее, не особенно задумываясь над причинами, почему не стоит идти на поводу у сиюминутных желаний. Здесь нет никого, кто бы мог запретить. А если податься еще немного, и еще, и еще...
Но музыка внезапно обрывается, и Ло выпрямляется резко, как сжатая пружина. Моментальный скачок адреналина. Пальцы, сжимающие бокал слишком крепко — вот-вот лопнет ножка. Яркий свет слепит с непривычки. Начинается паника и хаос. Особо рьяных начинают вязать. Ло медленно выдыхает, с прищуром осматриваясь, пока не привыкнут глаза, Это не ее клуб, чтобы напрягаться. В ее клубе все проплачено.
— У меня там презервативы и лейкопластырь. Думаешь, загребут? — спрашивает с наигранной серьезностью и даже хмурит брови, точно задумывается, а что если действительно загребут. Все уж точно не страшнее, чем набег полиции нравов, когда работала в одном борделе с хреновой крышей много лет назад. Сейчас же спокойно допивает коктейль, убирая липкую каплю, не особенно изящно вытекшую с уголка губ, большим пальцем. Давно совершеннолетняя, а пить в баре ночью не запрещено, если тебе за тридцать. Рассматривает пустой бокал на просвет, поднимая перед глазами. Поворачивается назад — бармен выглядит обеспокоенным. — Теперь все это затянется, — наблюдает за всеобщей паникой так, словно происходящее не имеет к ней никакого отношения. Это скука: ждать своей очереди, ответить на глупые вопросы. Ло и без того слишком много надоедает в жизни.
— Может это ускорить... — задумчиво бормочет, а после, делая шаг вперед, заваливается набок, прямо на Джакомо. У того должны быть хорошие рефлексы. Бокал падает на пол и разбивается — пусть включат в счет. — Тут так душно, — бормочет куда-то ему в шею, а после обжигает терпко пахнущую кожу смешком, который сможет услышать только он. Здесь найдут много интересного, а им всего-то и нужно, чтобы проверили их документы.
[LZ1]ЛОРРЕЙН "ЛО" АДАМС, 34 y.o.
profession: администратор ночного клуба Viper[/LZ1][NIC]Lorraine "Lo" Adams[/NIC][STA]нас накрыло пеплом[/STA][AVA]https://i.ibb.co/PzDH488/lorraine.gif[/AVA][SGN]этой темной ночью
я тебя испорчу
[/SGN]
Среди любимых им брюнеток со смуглой кожей и темными карими глазами Джакомо предпочитает инициативных. Он не падок на стесняющихся, какими бы красавицами те ни были. Разжимать зажатых – это не про него, в нем не заложено терпения на подобное. Ло к ним не относится, Ло в меру предприимчива и, наверное, она еще отличная партнерша в танцах. В остальном она совсем не его типаж, но ее манера держаться компенсирует все с лихвой. Молочная кожа и зеленая радужка имеют свой шарм, и они, Ло и Джако, будто разных пород. Намеренное сокращение расстояния от лица до лица – элемент ритуала узнавания.
Джакомо смотрит глаза в глаза, хотя это доставляет дискомфорт, и затем опускает взгляд на полные матовые губы. – Мне нравится, когда все зависит от меня, – улыбается он. Это верно, это вопрос контроля: над обстоятельствами, над ситуациями, над людьми. Он никогда не действует по интуиции, он считает, что таковой в понимании особого иррационального чувства у него нет. У него есть чутье, проистекающее из опыта, и неважно, чего это касается: бизнеса или людей. Наверное, талант передался ему от матери: Андрэа Абелли говорит, что в ее роду были ведьмы и колдуны. Джакомо скептичен, он считает, что его талант происходит из наличия в его роду Марко Абелли, только и всего. И это опыт, а не ясновидение научил его, что для визита в клуб всегда нужно быть готовым к приключениям разного толка. Среди них случаются и неприятные, как, например, налет копов. Работает наркоконтроль? Полиция нравов? В общем-то, без разницы.
Ло даже не вздрагивает, она допивает свой коктейль, наблюдая за тем, как в залитом светом и потому лишенном всякой магии зале работают нежданные визитеры. Нет ничего скучнее и некрасивее незажженных новогодних гирлянд и стопроцентно освещенных танцполов. Джакомо вздыхает. – Придется запастись терпением и благоговением перед защитниками закона и порядка, – произносит он, бросая взгляд на часы. Ло права, все может здорово затянуться, а это не в его планах, и нужно что-то придумать. – Зачем лейкопластырь? На случай, если натрешь мозоль? – усмехается. Получается двусмысленно, как и задумывалось. – Думаю, это не контрабанда, мы же не в Техасе, – Джакомо слышал, что этот штат – дыра, в которой отвергают теорию Дарвина и во всем надеются на Бога, так что презервативы и лейкопластыри там вполне могут считаться вне закона. Как и права человека.
В принципе, если подумать, среди всего контингента они с Ло единственные, кто выглядят вполне законопослушно с любой точки зрения. Можно заболтать копов, если только его не примут за латиноса, которых здесь не любят так же, как в том же Техасе врачей по абортам. Или же можно позвонить его адвокату, и дело решится в течение получаса. Джакомо размышляет не торопливо, он заканчивает свой стакан с виски и спокойно переживает, как последний глоток растекается в желудке. Однако Ло предпочитает не ждать и решает разыграть небольшой спектакль. Она весьма картинно закатывает глаза под трепещущие ресницы, когда Джако ловит ее в весьма правдоподобном обмороке и ощущает влажный, пахнущий маргаритой смех на своей шее. В старшей школе он играл Ромео, он умеет изобразить испуг над почти бездыханным телом возлюбленной. – Офицер, моей женщине нехорошо. Разрешите нам уйти? – Ло весит немногим тяжелее птицы, и Джакомо несет ее на руках к едва ли не единственной среди проводящих рейд даме. Правда, чтобы пробить броню этой сеньоры, придется постараться: Джако уверен в своей неотразимости, а еще – в неотразимости Ло, и в этом последнем проблема. Женщины ревнивы к красоте других, так что, может, и эта мышь в форме предпочтет, чтобы одной красоткой стало меньше. Он не верит, что женщины способны ставить личные приоритеты выше профессиональных, они слишком эмоциональны.
Офицер смотрит на него снизу вверх, но вид у нее такой, словно все ровно наоборот. Говорит: – Ваши документы? – Милая, ты можешь встать? – спрашивает он у Ло, и та героически находит в себе силы опустить ноги на пол, правда, опираясь на него. Достает из сумочки свои документы и показывает офицеру, Джако – свои. Среди содержимого их вещей не находится ничего интересного, кроме презервативов и лейкопластыря, сигарет и зажигалок. – Что вы здесь забыли? – офицер смотрит с подозрением. – Вы же не из этих, – такта ей не занимать. – Мы поссорились, и она поехала сюда перемывать мне косточки со своими друзьями-геями, – сообщает Джако, крепче обнимая Ло за талию и прижимая к себе. – Я приехал мириться, и мы уже собирались домой, но появились вы.
Он умеет быть убедительным и обворожительным, ему нет необходимости мягко стелить, достаточно чуть добавить доверительности в голос и смягчить тембр. – Идите, – отмахивается офицер и дает сигнал напарникам, которые дежурят у двери: – Этих можно отпускать!
– Благодарю, сеньора, – улыбается Джако и снова подхватывает Ло на руки. Если играть, то до конца. К тому же тут действительно очень душно, вдруг после стольких маргарит ей правда станет дурно? – Так какие у тебя были планы? Трахаться или танцевать в этих неудобных туфлях до кровавых мозолей?
[NIC]Giacomo Abelli[/NIC]
[AVA]https://i.imgur.com/ZAoqQgg.jpg[/AVA]
[STA]aut Caesar, aut nihil [/STA]
[LZ1]ДЖАКОМО АБЕЛЛИ, 34 y.o.
profession: бизнесмен, директор Eating Italian USA;
relations: холост[/LZ1]
[SGN]анкета[/SGN]
Вы здесь » SACRAMENTO » Реальная жизнь » Rosa di Gorizia
