* Pink Floyd - Dogs (1977)
Колючее чувство, что время на исходе, отчаянно гонит её вперед. Подгоняет-подгоняет-подгоняет, словно ещё немного, и дуло пушки упрётся в её рыжую башку, ещё чуть-чуть - и спусковой крючок дёрнется. Это вызывает в Эстер нервозность, ведь раньше она держала всех этих ублюдков под контролем, и держалась под их контролем сама (так казалось им всем). Больше не кажется. Когда тачку Гарри (красный пикап) тормозят на пересечении Gravity и Church St., она засовывает под пассажирское глок, - тот самый, что швырнул в неё Сид, с теми самыми патронами, собранными в песке (минус четыре), - и шарится-шарится пальцами справа от раздолбанной магнитолы.
— Да, сэр, - офицер калифорнийской полиции Юджин Монтгомери изучает её права и страховку на имя Келли-Энн Лойд (теперь Келли-Энн вдова, и мысль об этом ведёт в диковатой усмешке порнушные губы Эстер), - Что-то не так с документами, сэр?
Юджин Монтгомери знает - не так.
Чуйка бывалого офицера-неудачника барахлит, но даже он чувствует, как от рыжей суки в пикапе несёт пиздежом. Облокачиваясь на боковую с опущенным до упора стеклом, Эстер мягко ему улыбается, и от этой улыбки кожу на палящем полуденном солнце лижет скользкий холодок.
— Куда вы направляетесь, мисс?
Эстер поправляет его: "миссис". Называет адрес, коп округляет глаза.
— Сегодня воскресенье, не хотелось бы опоздать не службу, - службы не будет.
Он медлит ещё немного, затем возвращает ей документы и записывает что-то в блокнот. Эстер отпечатывает его рожу и номер значка на подкорке, - пока ещё не знает зачем, но отъезжая, замечает, как коп связывается с патрульными по рации. Эстер это не нравится.
Поднажав под "Dogs" *, через пару треков тормозит на парковке. Парковка аккуратная, чистенькая, автомобилей почти нет. Заходит с черного входа, минуя мусорные баки. Там открыто. Внутри воняет чем-то сладким и одновременно омерзительным (религией? фанатиками? наебаловом?). Распятому на кресте парню Эстер показывает фак (нет, не фак - "пис", фак она показывает всем остальным, а парня ей жаль). С лающим смешком добавляет, - "привет, приятель". Это Иисус. Бигги Смолз набил его распятье на заднице - поэтому ей его жаль. Эстер осматривает пустой зал. Потолки высокие, потертая лепнина рябит в глазах, как татухи, и она смаргивает рябь, фокусируясь на "приятеле".
— Эй, Хейзел, - называет имя. Рикошетом оно отскакивает от стен, - "Хейзел, Хейзел, Хейзел.." Это церковь, и Эстер в ней - инородное тело. Как ангелок в раскалённом котле ада, - только наоборот. Полоска юбки едва прикрывает её задницу. Засунув в задние карманы руки, она вальяжно расхаживает вдоль скамеек для зевак, покачивая бедрами и напевая себе под нос: "а когда они повернутся к тебе спиной, ты получишь шанс вонзить нож..." - Pink Floyd заедает в её мозгах.
Родни выплывает из под подиума беззвучно. В черной сутане и с мертвенно бледной кожей, словно призрак, он движется по направлению к ней. Его голос спокойный и ровный. Родни Гриффитс заебался, но даже уверовав в "приятеля с распятья", он хранит верность Дикки и соблюдает "тишину".
— В чем дело, дитя мое? - Эстер кривится, Родни и Хейзел - ебанутые. Покрывая трафик из Венесуэлы в Калифорнию, Техас и Канзас, каждое воскресное утро они читают проповеди и выслушивают всякое дерьмо в закрытой, душной будке для исповеди.
— А где Хейзел? - Хейзел не здоровится. Эстер это смущает, иметь дела с Родни она не любит. Родни - мутный тип, католик с еврейскими корнями он не внушает доверия. Ведь он не только её продаст, но и Хейзел, и свои замашки святого отца, и свою собственную задницу, если почует, что где-то рядом потянуло палёным.
— Все окей, Родни. Дикки беспокоится за новую партию в Даллас, и я здесь, чтобы убедиться, что всё ровно. Дай мне время, - ей нужен план, - кто, куда и во сколько. Точный, не приблизительный. Родни мнется.
— Родни, блять, мне Дикки набрать? Ты видишь это? - указывая на синяк под глазом, слабо проступающий под слоем тональника, Эстер делает пару шагов вперед. Родни отступает. Родни видит. — Не нервируй его. Я не хочу отгребать снова, и уж поверь, ты не хочешь тоже. Или тебе мало досталось, а?
Родни наученный. Поджимая губы, он чертыхается себе под нос и трёт большим пальцем крест на груди (позолоченный, как и перстни Дикки). Нервничает. Спускается за подиум и выплывает из под него вновь. Теперь на его лице непроницаемая маска, словно трупная.
— Если Дикки спрашивает, значит что-то не так, - Родни спокоен, но в его спокойствии Эстер чувствует наёб. Что-то внутри тревожно щемит (убирать их с Хейзел в её планы не входило). Перелистывая сводки с контрольными точками, она добавляет: "ну-ну" и "не дергайся, Родни", пока обдумывает, сколько времени готова ему отдать. Времени нет..
Время на исходе.
Закрывает глаза, считает до четырех. Эстер устала от этого дерьма.
— Родни, я так устала от этого дерьма, - выдыхает глубоко, затем тянет руку к глоку, спрятанному за пояс. Медленно, неторопливо. Бежать некуда, церковь пуста. Хейзел нездоровится. - Родни, как насчет исповеди? Мне так нужна исповедь. Столько всего произошло в эти дни, Родни, отпусти мне грешки..
Воткнув дуло глока под его лопатку, Эстер добавляет нажим, толкает Родни к будке. Предохранителем не щелкает, его нет даже в её башке. Родни знает об этом.
— Эстер, Дикки найдёт тебя, - "я знаю, солнышко", - Дикки прикончит тебя, - "хочешь расскажу тебе, как именно? ведь ты об этом уже не узнаешь", - Это церковь, сука ты обдолбанная, здесь нельзя убивать!! - "а ты святой отец, Родни, и должен отпустить мне грешки".
Вваливаясь в будку, Родни вжимается в угол. В будке темно, занавеска в соседнюю прикрыта, но Эстер не хочет прятаться. Эстер хочет, чтобы он видел её лицо. На нём умиротворенная улыбка, у Эстер нет выбора.
— Родни, Дикки наебал нас всех, знаешь? - пожимая плечами, она прикладывается к дверному проёму затылком, поднимает глаза к потолку. - И тебя он тоже наебал. Ты понимаешь, о чем я? Ты сдохнешь за него, а он тебя наебал. А я сдохнуть не хочу, Родни...
— Тебя, меня, Хейзел. Всех этих ублюдков, которые делают грязную работу вместо его псин.
— Я должна была сдать ему Фредди, - смешок вырывается из неё беззвучно, - И он убрал бы меня следующей. И тебя бы убрал, и Хейзел убрал. Но если подумать, то для тебя - разницы никакой, Родни. Ведь ты продажный.
Родни молчит. Он знает, что Эстер права. Эстер - не идиотка.
— Джекс Ридли пришел за мной. Ты знаешь, кто такой Джекс Ридли? Джекса Ридли больше нет. Ты сдашь меня, а у меня нет времени - дожидаться этого, Родни. Совсем нет времени..
Время на исходе.
Родни сжимает крест. От выстрела глока с глушителем его тело с крестом, зажатым между пальцев, встряхивает. "Ф-фуф-ф", - контрольный не нужен, Эстер запомнила. Туша в сутане сползает по уголку тесной будки. На стенке будки остается кровавый подтёк. Здесь святого отца никто не станет искать (по крайней мере, не сразу). Хейзел она находит внизу. Закинувшись легкими колесами, Хейзел спит, и Эстер наблюдает за этим какое-то время. Забирает мобилы, вздыхает, стреляет в упор. Вздыхает ещё раз.
"Черт возьми", - она не собиралась этого делать, но Родни её вынудил. Прогоняя мысли об этом, Эстер бросает взгляд на распятье. "Я не собиралась этого делать, приятель". Конфискованный глок пущен в оборот продажными копами заново, и на нём уже куча смертей. Вряд ли её найдут. Родни и Хейзел - всего лишь ещё парочка.
К вечеру она возвращается к Кингсли. Кингсли - её приятель, вечно под кайфом, с грязными дредами и кучей цепей на шее. "Эй, Кингсли, дай посмотреть", - цепляя одну из них и закуривая косячок вечером накануне, она рубится с ним в приставку. Кингсли читает рэп, заказывает пиццу и приносит траву. У Кингсли ей нравится. Свалив от Гарри, Эстер останавливается у него в гетто, где в сумерках стреляют по фану. По фану стреляют в башку. "Эй, Эстер, не надо там курить", - машет ей Кингсли с продавленного дивана, объясняя с долгими паузами и перерывами на затяжку, - "Там это.. там короче.. знаешь, Макналти?.. не знаешь? ну короче не кури там, блять, Эстер. И вообще свали-ка с балкона".
Эстер сваливает. Кингсли следит за её задницей, под кайфом - это лучшее, что он видел в своей жизни.
Заворачивая за угол и бросая пикап, она осматривается. Всю дорогу смотрела в заднее - хвоста нет, но паранойя саднит где-то в висках. Ключ поворачивается в замке раздолбанной входной двери. Взвизгивает мобильник, Дикки ищет её. Вот блять. Эстер отключается. Но почти сразу выходит на связь снова.
"Детка, где ты?" - Хазим, один из его уебков, уже роёт носом землю (или могилу для неё).
"Нигде".
"Детка, Дикки волнуется".
"Как сильно?"
"Детка, сильно".
"В чем дело, Хазим?" - Хазим молчит, Эстер заливает в себя энергетик. Дешевое пойло из Walmart, ничего другого у Кингсли нет. Её тянет затянуться. Сид Вега выбрал свою дорожку, но она снова пересеклась с ней. Он кинул её.
Кинул, кинул, кинул, - дробью отбивает в мозгах.
Швыряя в урну жестяную банку, Эстер промахивается и психует ещё сильнее. И подставил.
Выгребая из ящиков всё, что получилось достать за гроши Гарри (пара стволов, два полных патронника к ним и подрезанный фейк ругера, который разорвётся в руках 50/50), Эстер закидывает это в спортивную сумку. Тянется к холодильнику, - нужен ещё энергетик, батарейки на исходе, - но вместо этого останавливается и замирает.
На пожарной лестнице слышит шаги. Тяжелые, ровные. Это не Кингсли. Обдолбанный он въебался бы в поручень раньше, чем продвинулся на ступень вперёд. Блять. Выхватывая ствол, Эстер швыряет в металлическую миску бумаги Родни, поджигает. В миске горит. Воняет жженой бумагой, но "911" не срабатывает, ведь в хате Кингсли сдохло всё, кроме Кингсли. Аккуратно продвигается к выходу. Отшатывается, когда в проём вламываются двое. Хазима она узнаёт. Широкий в плечах, как шкаф, араб мажет, бьёт в цель, снова мажет, воёт, - в комнате темно. Прицелившись в комок сцепившихся псин, Эстер наблюдает, а затем опускает пушку. Хазим сваливается на пол с рыком, - гортанным, злобным. Так звучит ненависть. Удар-удар, еще один глухой удар, и он захлебывается кровью от раздробленной челюсти. Эстер щурится. Делает пару шагов назад, и прячет за спиной вторую пушку. Подрезанный ругер, который разорвется в руках 50/50. Она везучая. Сид тоже. Ругер не разорвётся.
Возня заканчивается с последним ударом черепа о дешевую паркетную доску. Щелчок, и Эстер врубает свет. Лампа тусклая, блеклая, убогая.
— Привет, Сид. Давно не виделись, - но она подсвечивает лицо Эстер снизу, и на этом лице злобная ухмылка, - с тех пор, как ты выбросил меня на автостраде, помнишь? - морщась, она стреляет ему в ноги. Без предупреждения, резко, не дослушав. Бах-бах-бах. Пули свистят совсем рядом. Сид, с такого расстояния Эстер тоже в жизни не мазала. "Вот это предупреждение".
Она обиделась.
"Да что ты, блять, говоришь?", - качая головой, Эстер целится ему в лоб. Следит за каждым движением. Следит за пакетом в его руках. Пакет приземляется рядом, шлепнувшись на потертый ковер, но Эстер плевать. Она знает, что внутри. И что Сид Вега вряд ли её наебал, но Эстер нужно другое.
— Так как ты меня нашел? - прокручивая в мозгах варианты, Эстер не цепляется ни за один из них, но четко чувствует - надо сваливать. Кто-то из этих двоих оказался умней, чем она рассчитывала, что означает - здесь небезопасно, а Кингсли - живой труп. - Должок зашёл отдать?
Растягивая губы в улыбке с зубами, Эстер скалится, но пушку не опускает.
— Сид-Сид-Сид, мне не нужна их наркота, котик.. ты ещё не понял? Или ты правда считаешь, что столько стоит твоя жизнь, мм? - она делает пару шагов навстречу, гладит пальцем курок, пока не оказывается ровно напротив, - Ты бы сдох там, Сид. В том блядушнике, вместе с Коломбо и Кики, но ты не сдох. А знаешь почему ты не сдох? - отводит с курка палец и лупит его рукояткой по морде, с размаха и точно в скулу. Ощутимо, но могла бы сильнее. Бросает взгляд на тело под ногами, Хазим не дышит (так ей кажется). Перешагивая через него, Эстер отступает.
— Потому что я этого не захотела, Сид. И я хочу забрать у них всё. Поверь, эти двое мне задолжали, и ты мне задолжал.
— Там пиво осталось в кухне, будешь?
[AVA]https://i.ibb.co/dmVxZfh/ester.png[/AVA]
[NIC]Ester Hyde[/NIC]
[LZ1]ЭСТЕР ХАЙД, 25y.o.
profession: играет в рулетку;[/LZ1]
[STA]"bare those teeth and snarl, baby"[/STA]
Отредактировано Eva Moran (2022-09-07 22:48:56)
