Казалось, что в этом городе всегда жара. Утром - жарко, днём - просто пекло, вечером - духота, а ночью - нечем дышать. Но был один краткий миг ранним утром, когда казалось, что можно продрогнуть до костей. Нужно было знать идеальное время и место, чтобы умудрился подмерзнуть в Гаване ранним утром. Или не спать всю ночь, чтобы гулять часами напролёт и ощутить разницу. Или же просто по необъяснимым причинам оказаться на набережной в пятом часу утра в слишком лёгкой одежде и неспешно гулять в один конец под солёный бриз.
Она не знала куда идти, хотя бы потому, что даже не оборачивалась по сторонам. Девушка просто шла вперёд, перебирая ногами так медленно, словно все силы покинули ее, а движения доходили до автоматизма.
Обнимая себя за плечи и изредка растирая их, она не знала как далеко сможет так дойти, пока набережная не застала заворачивать к бетонной дороге, завершая тупик низким колонным ограждением. Оно было слишком дряхлым, чтобы напоминать о когда-то почётном и элегантном статусе. Сейчас это был однозначный конец дороги и тупик для любого, кто искал продолжения прогулки. А ещё это был знак для того, что больше некуда было идти. Впереди только сонный город и постепенно наполняющие его жители.
Как так вышло, что она оказалась посреди пляжа раньше рассвета? Почему солнце ещё спит, а ей пришлось пройти несколько километров, чтобы убедиться в том, что она все ещё может идти? Почему самых ранних работяг приходится встречать ей, а не безжалостному светилу острова?
Понимая, что ещё немного и странным объектом этого утра станет она, а не трудолюбивые кубинцы, девушка поторопилась перейти дорогу, в которую упиралась конечная набережная и перебежала на ближайшую скамью. Присаживаясь на краешек, подвигаясь вплотную к низкому подлокотнику, она переплетала загорелые ноги меж собой и словно пыталась припрятать из где-то под этой самой лавочкой.
Не имея ни малейшего представления, что же делать дальше, куда идти, как выбираться и что отвечать любопытным лицам, она схватила за голову и уперла локти прямо в свои колени. Ее тёмные волосы тут же распались пышной каппой по бокам от лица и вот уже первые лучи солнца не так сильно припекали и без того покрасневшие щеки. Веки предательски тяжелели, а мысли из головы давили дополнительным грузом, не давая вдохнуть полной грудью.
Девушка поддалась секундной слабости и в какой-то момент подтянула ноги под себя, укладываясь поудобнее прямо на этой самой скамье. Сон накрывал словно тёплым одеялом, и даже в такой жаркий день с ним было куда приятнее, чем от бессонной ночи.
Она понимала, что замёрзла, пока шла по набережной. Поэтому для такой тонкой девушки солнечное утро было чем-то вроде оттепелью. Усталость подсказывала, что больше ни метра она не пройдёт, да что там - встать отсюда не сможет, поэтому проваливалась куда-то далеко отсюда. За пределы Гаваны, этой старой деревянной скамьи и безвыходной ситуации.
— Эй! Проваливай отсюда! Здесь нельзя бродяжничать!
Напугал ее больше не голос какой-то разъярённой старой женщины рядом, а решений скачок из такого сладкого сна.
— Извините… - поднимаясь на ноги и тут же отдёргивая свою свободную юбку до колен, девушка не просто подпрыгнула, но и сразу отошла подальше.
— Иди домой. Хватит разводить тут грязь.
Несмотря на то, что девушка выглядела явно не самым лучшим образом: волосы распущены и немного взлохмачены, когда-то белый топ с широкими рукавами сильно мятый и пыльный, а длинная юбка была частично с рваным подолом – она не была похожа на типичных ночных кутежников Кубы. Руки было чисты, никаких синяков на сгибах локтей. Не было шлейфа острого перегара или отечного от лихой ночи лица. Вот только она была немного странная и…босая. Не то, чтобы по улицам раньше не бегали босоногие беспризорники, просили милостыню и помогало своим семьям на рынках. Но этой девушке было явно некомфортно ходить без обуви. Хотя бы потому, что все стопы были в свежих царапинах, а навыка ходить кожей по раскаленному асфальту у неё не было.
Дама в возрасте, которая прогнала ее со вполне чете общественной скамейки, тут же развернула вокруг неё свою незаконную торговую точку по продаже каких-то сувенирных безделушек. И видимо это было ее постоянное место, но девушка об этом на знала. И чтобы не нарваться на очередные толчки от все больше стекающейся к улицам толпы, она решила нырнуть в улочки, чтобы постараться пройти по последней оставшейся тени домов.
Жутко хотелось пить. Жажда подбиралась незаметно, словно сухая удавка, которая не приемлет ничего, кроме капли чистой воды. Ни фруктовых соков, которые из-за сахара не дадут напиться и каплей. Но остатков брошенных с вечера алкогольных бутылок, коих в подворотнях было достаточно. Да даже фонтан - и тот не работал. Она хотела было попросит немного воды у ларьков, что первыми открывались и занимались свежей выпечкой, молочкой и рыбой. Но один из таких владельцев прогнал ее с примерно тем же выражением лица, что и сувенирная бабка. Ну и как будто они не знают, что эти попрошайки не так уж просты и несчастны, как может показаться. А второй пригрозил ей вызовом полиции и даже кивнул на парочку офицеров, что уже расшагивали по площади в поисках нарушителей.
На самом деле, они могли здесь высматривать интересным личностей ещё с самой ночи. И кто, кто, но уж попрошайки из точно не интересовали.
Но для непонимающей всех законов внутренней Гаваны девушки этого было достаточно, чтобы рвануть в сторону подальше. И в процессе побега, пока ее не заметила полиция, случайно выбежать на раскалённый асфальт.
Вырвались неконтролируемые охи и вздохи, пока она подпрыгивала на одном месте и быстрее раздумывала, как избежать ожогов и в том же время скрыться из поля зрения. Тент вдоль домов с нависающей крышей привлекала, но за ними сильно не скроешься от преследования. И тогда она нырнула в первые широкие двери, больше напоминающие ворота, что оказались просто раскрытыми на пути.

Самая обычная и совершенно ни чем не примечательная церковь оказалась подходящим местом для того, чтобы немного переждать. Здесь почти никого не было, можно было занять любую скамейку,  выспаться или сесть спиной ко входу, а в дальнейшем даже смешаться с толпой.
Впереди у алтаря стояли кувшины с водой. Они так соблазнительно манили, что понимание от того, что она скорее всего святая, растворялось где-то на задворках перегретого сознания. Тем не менее, она так и не заставила себя встать и сходить хотя бы один маленький кувшинчик, пока людей практически не было. А как только народ стал подтягиваться, девушка все больше стеснялось вставать со своего места.
Однако, решительности ей добавили те самые двое полицейских, которые немного раньше были на той самой улице, к сейчас наверно пришли на воскресной службы. Так ли это было наверняка или это всего лишь маниакальная паранойя преследования - она не знала. Но решила, что самым лучшим будет улизнуть из церкви именно сейчас, пока идёт служба и, скорее всего, ее отхода никто не заметит.
Это был почти идеальный план, если бы она больше смотрела под ноги, а на оборачивалась во время ходьбы на тех самых полицейских, ожидая что ее заметят в любую секунду. Но под ногами что-то громко зазвенело, а после она увидела белые разводы прямо под ступнями.
— Прошу прощения. Простите меня. Я не нарочно. Извините. Пожалуйста, простите, - она тут же присела на корточки, став поднимать бутылки с молоком, которые ещё уцелели и не раскрылись, даже не обратив внимание на то, кому они вообще могли принадлежать.
Ни в силах ничего с собой поделать, даже на корточках она оглядывалась и понимала, что это столкновение привлекло куда больше внимания, чем рассохшиеся доски церковных скамеек. Но несмотря на то, что нужно было быстрее отсюда убегать, девушка боролась с тем, чтобы не подниматься, пока ее не заметили. Ощущая, как впервые за долгое время, ноги окунулись в приятную прохладу.
— Вон там! Эй, ты!
Было ли это обращение к ней или к кому-то ещё, до конца не ясно. Но этого было достаточно, чтобы спугнуть девушку и заставить вновь подорваться на ноги, чтобы покинуть церковь. Но похоже, что помимо молочной прохлады, под ногу ей попал осколок одной из бутылок, который теперь значительно затруднял любые передвижения.

Девушка была напугана неизвестным не меньше, со слишком повышенной вероятностью попасться полицейским. Не похоже было, что она совершила какое-то страшное преступление, о котором стоило бы беспокоиться сразу после гибели молочной армии. Кроме, собственно, бродяжничества, которое так привлекло внимание торговцев и нескольких обывателей данной улицы в привычные будни. Но так же было очевидным по поведению этой самой девушки, что она не особо была знакома с местными укладами и законами, которым было глубоко и откровенно начихать на таких, как она и подобных.
Хотя, каких это таких? Бродяжек? Беглянок? Недотёп?
Когда Санчо догнал ее и схватил за локоть, девушка машинально дёрнулась в сторону, но вырваться не пыталась. Это было бесполезным по ряду причин, даже сквозь легкую панику она это понимала. Лишь приподнимала немного вверх ладони в жесте, в котором якобы сдаётся и не намерена с кем-то прямо сейчас препираться.
— Нет. Не нормально. Простите, пожалуйста. Я не специально. Мне не нужно ваше молоко. Это случайность.
В этот момент, как раз из ворот церкви напротив, вышли двое полицейских, которые… просто прошли мимо парочки, выясняющей отношения и пошли в совершенно противоположном направлении, мило беседуя между собой за службу, жизнь и прочую достающую день изо дня бытовуху.
Приметив это и тяжело вздохнув, девушка окончательно расслабилась и перестала пытаться вырваться из лап незнакомца.
— Я могу заплатить. Но не сейчас, - действительно, ведь на ее одежде даже карманов не было, ни о каких сумочках или кошельках речи и быть не может, если на ней отсутствует даже обувь. Но девушка говорила абсолютно уверенно, хоть и достаточно спокойно, размеренно, словно практически смирилась с тем, что ей уже никто не поверит. Единственное, что могло смутить в ее немного дрожащем голосе, это то, что она все равно старалась говорить на пару тонов потише, несмотря на то, что полицейские уже ушли, а ее вроде как даже никто и не преследует.
— Мои вещи пропали, - и похоже, что это были не просто вещи, но и как минимум часть одежды, обувь, вероятнее всего документы, потому предъявить ей было нечего от слова – совсем, — А я… не знаю, как попасть домой. Я не знаю, как связаться с родными. Так что, мне нечего вам предложить. Пожалуйста, только не сообщайте в полицию. У меня правда есть деньги. Но не с собой…
Только сейчас почувствовав как сильно ноет рана от осколка, девушка перенесла вес на одну ногу, поднимая другую, чтобы рассмотреть масштабы катастрофы. Все ещё держа руки поднятыми, она вдруг поняла, что попала в по-настоящему безвыходное положение. Глаза заблестели, но девушка держалась из последних сил, чтобы не дать им сорваться в откровенную влажность. Она уже поняла, что никому здесь нет до этого дела. Бесполезно пытаться что-то выяснить, узнать, спросить или попросить помощи. Но и сырость на лице ничего не даст, кроме раздражения со стороны окружающих.
Не найдя ничего лучше, что можно было бы ещё сказать этому странному и внезапно попавшемуся на ее пути человеку, она лишь опустила взгляд и снова обреченно взглянула на сетку с молочными бутылками.
— Меня зовут Одетт. Ещё вчера я была в Варадеро. А сегодня утром очнулась в порту Гаваны. Я ничего не пила и не принимала, клянусь. И я не хотела пролить ваше молоко. Простите…
Тяжело было покачиваться на одной ноге, когда ты напряжен, одновременно взволнован и пытаешься держать на контроле свою захваченную руку. Поэтому девушка опустила ногу, вновь полностью встала на повреждённую ступню и шумно глубоко вдохнула носом. Горячий асфальт припекал не только температурой, но и проникновением мелкой пылью и крошкой прямо в открытую рану. Но во избежании того, чтобы не заработать еще одну, лучше бы остаться крепко держаться на ногах.

Если отбросить все мутные мысли, сомнения и присмотреться, то не сказать, что девушку была сильно похожа на кого-то из местных жителей. У неё была смуглая кожа, но оттенок обманчиво мог быть настолько плотным лишь из-за загаром. Тёмные волосы были под стать этому колориту, но при этом, несмотря на очевидную растрёпанность, всё-таки прическа спадала на плечи аккуратной копной. Глаза как два спелых плода каштанового дерева, блестят на солнце и однотонной плотной каплей выглядят в тени.
Можно было предположить, что девчонка и правда сбрендила. Типично для туристов в Гаване: перепила вчера в клубе, попробовала для себя что-то новое и вот сегодня уже придумывает истории про жизнь в Варадеро. невероятные приключения и преследования. Но на лице Одетт не было ни грамма макияжа. Даже какие-нибудь остатки туши вокруг глаз или въевшиеся помада в контур губ, ну хоть что-нибудь, что могло бы стать доказательством по этому неоднозначному делу. Лицо было чистым, хоть и не настолько вызывающе юным, чтобы решить, будто заблудившаяся школьника приотворяется беспомощном котёнком.
Все признаки просто кричали о том, что девчонка врет. Но о чем именно, разобраться так сходу сложно.

Когда Санчо отпустил ее руку, тем самым разблокировав захват, то стоять стало проще. Как ни странно, но хотелось какой-то опоры под правой ногой, чтобы перемешается без осложнений на пока еще кровоточащей ране. Но в то же время, этот локтевой захват вынуждал чуть ли не падать на своего захватчика, потому приходилось отклоняться в противоположную сторону для балансировки.
Потирая свободной рукой место, за которое мгновение назад держался теперь уже знакомый парень по имени Санчо, Одетт пыталась унять внутреннюю борьбу и прикинуть что же ей теперь делать дальше. Бежать вдоль улицы, прочь от этой церкви? Ну, «бежать» это, конечно, было громко сказано. Может быть дать фору и рвануть с места она сможет, но как далеко ее хватит? Насколько глубоко осколок войдёт в ногу и в конце концов придётся его доставать, чтобы двигаться дальше? Как скоро это случится? Сможет ли она снова попытаться сделать это на песчаной набережной или на старой скамейке?
Внутреннее чувство буквально прогрызало дуры неуверенности от того, что сказал Санчо. Работорговцы, наркоманы и черт его знает, кто ещё ошивается в районе того самого порта, где ще пару часов назад она пришла в себя. Но это было единственное место, куда Одетт могла вернуться, чтобы начать поиски вещей и маршрута по возвращению домой.
А может быть Санчо был одним из них? Тех людей, про которых он сам и рассказывал. Внезапная мысль о предполагаемом волке в церковной шкуре имела место быть, ведь собиралось слишком много удачных раскладов. Он слишком хорошо знает о том, что положено заблудившимися туристам, хотя сам не похож на сотрудниками офисной компании. Он недалеко живет и готов помочь с раной на ноге. Он прекрасно осведомлен о том, кто орудует в порту. А что если этот человек знает куда больше, чем говорит?
Но следующий вопрос вынужденного компаньона отсеял половину сомнений. А когда его рука в сопровождающем движении стала не захватом, а опорой, Одетт аккуратно приобняла его предплечье, перенося часть собственного веса на руку парня. Но как только девушка приблизилась к Санчо почти вплотную, он мог почувствовать как сильно сжалась ее ладонь на его руке.
— Потому что это были они, - она практически шепнула ему в ответ и уже в привычном для себя жесте стала ненароком оглядываться по сторонам.
Кто это - они? Полиция?
В церкви девушка явно была напугана больше ими, чем внезапным столкновением с Санчо и его запасом молока. На улице было тоже самое, иначе бы Одетт просто так не убегала. Ну и раз она действительно предстаёт беглецом от неких проблем, то почему бы и правда не пойти в полицейский участок?
— Это были они, там, в порту. Двое мужчин в полицейской форме, - повторяла снова и снова, будто осознавая, что ей все равно никто не поверит. Продолжая пробовать делать осторожные шаги при помощи импровизированной опоры в виде тощей руки Санчо.

— Это были не они. Точнее, я не знаю. Я не запомнила лиц. Но они были в точно такой же форме, как те, что в церкви - она немного заикалась, но не похоже было, чтобы придумывала на ходу. Скорее, девушка волновалась, что парень ей не поверит и приведёт ее сейчас прямо к полицейскому участку.
В порту может и правда могли присутствовать сотрудники полиции, ведь это место патрулируется иногда даже больше, чем какое-либо другое в городе. Но оно и понятно, сам Санчо уже назвал пару причин, почему именно так. А помимо них было и ещё несколько законных поводов.
Совершенно логично и имеет зерно истины то, что форма полицейских была одинаковой, ведь на то она и форма. Однако, девушка говорила так, будто не совсем понимала как именно они должны были выглядеть. Рубашка, брюки и кобура? Этого было достаточно, чтобы определить представителя закона. Но так ли это было на самом деле?

Прихрамывая на одну ногу, Одетт немного запыхалась, пытаясь параллельно пытаться разговаривать. И решила дальше добираться молча, пока они не дойдут до какого-то условного места, что обозначил Санчо. Он точно знал куда шёл, создавалось впечатление, что все эти районы и переулки ему как родные. Но при этом, девушка все ещё не до конца доверяла ему, поэтому на всякий случай пыталась заполнить дорогу обратно. Только вот обратно - это куда?
Сложно было представить, как она собирается возвращаться в Варадеро, если за спиной у неё нет ни гроша, да и каких-либо вещей для мелкой продажи и выручки. Но судя по ее настрою, Одетт нисколько не сомневалась, что сможет это сделать в ближайшее время.

Подъезд дома был мрачноват, но надежду немного внушала кошачья миска и детский велосипед в одном из углов, на этаж выше стояла даже коляска. Может всё-таки это и не логово какого-нибудь столичного убийцы, либо же он был глубоко социальным и семейным человеком.
Но на удивление вокруг никого не было. На пути им тоже никто не встретился и весь дом создавал впечатление заполненной коммуналки, но при этом каждый сидел в своей закрытой раковине.
Комната, в которую ее привели казалось пустой и скромной. Не похоже было, что здесь есть какие-то тайные шкафы в стене или проходы на подвальные или чердачные укромные места. Это была просто комната. И похоже, что Санчо был просто недовольным участником потасовки в церкви. Но насколько он был недоволен  данной ситуацией, все ещё оставалось под вопросом. Ведь несмотря на то, что в церкви он перехвалил девушку за руку и требовательно заявил возместить ущерб, он в итоге решил ей помочь. Правда, ещё неизвестно как Одетт придётся расплачиваться с ним за все эти услуги, но это явно будет не в данную минуту. А потому несмотря на облегание, когда она наконец-то смогла просто сесть на диван, девушка старалась не терять бдительности и внимательно наблюдать за действиями парня.
— Ты мне не веришь, да? - аккуратно проговорила она, когда он ставил перед ней таз с водой и закатывал рукава своей рубашки. Ее взгляд тут же зацепился за татуировки на его руке, но вопрос пришлось проглотить вместе с последним глотком слюны, которая ещё осталась для мучительного утоления жажды.
Когда Санчо отвернулся и принялся развешивать одежду на трубу, Одетт решила, что он прав. Это достаточно укромное, безопасное место, чтобы больше не пытаться следовать общественным нормам поведения. А потому не обращая внимания на его вопрос, она бросилась на колени перед тазом и принялась руками черпании воду, чтобы вдоволь напиться.
Звуки были даже немного неприличными. Она так жадно пила воду из ладоней, что частично промочила свой топ и юбку, но девушке было совершенно все равно. И только когда появилось чувство, что желудок достаточно растянулся под прохладной влагой, Одетт откинулась спиной на нижнюю часть дивана и похоже не собиралась пока подниматься.
— Сан-Бернардино, - неожиданно проговорила она, тяжело, но довольно свободно дыша, — Но мы там не живем. У отца там дом, в который мы приехали неделю назад вместе с ним и его женой.
Неторопливый рассказ был не громче ветра за окном, который сегодня что-то разбушевался, предвещая скорую бурю и шторм. Но сейчас пока было солнечно и ничего не намекало на то, чтобы остров имеет свойство менять свой климат в считанные минуты.
— Вчера вечером отец должен был вернуться из поездки в город, решил какие-то свои дела. Но вместо него приехали полицейские, которые сказали, что мне нужно проехать с ними, чтобы помочь отцу. Я так и не поняла, в чем заключалась помощь, но у них были документы, они приехали на патрульной машине и они знали как зовут моего отца. И я поехала с ними. Мы ехали так долго, что мне показалось, будто мы покидаем Варадеро, становилось все темнее. И от всплеска адреналина из-за всех этих событий, я не думала, что смогу уснуть. Но в какой-то момент именно это и произошло. А проснулась я уже… в порту Гаваны.

Отредактировано Abigail de la Vega (2022-12-07 13:47:57)

— Я просила на улице воды, но каждый, кто слышал это, отворачивался от меня подальше. А тебе вообще не повезло, накричал на меня за молоко, схватил, потребовал компенсации и притащил в какое-то общежитие. Похоже на то, что я могу что-то попросить?
Не выдержав, она выговорилась на повышенных тонах и опустила ноги в таз с водой, шумно шикая, ка только стопы полностью погрузившись в холодную воду.
С таким тоном она не выглядела беспомощной и не похоже было на то, что совсем ничего не умеет делать. Просто скорее всего девушка долгое время пребывала в неком шоке от произошедшего и пыталась на нем не концентрироваться, чтобы элементарно не поддаваться панике. Но теперь больше не осталось никакого терпения и всю злобу от произошедшего видимо суждено было получить именно Санчо.
— Одного звали Сантана. Второй Карлос. Это было на их рубашках. Может ты и привык веяно ожидать подставы или самому ее организовать, но на тот момент я ещё верила, что эти люди действительно сотрудники полиции, - раздражение теперь накатывало и у неё. С самого начала девушка не ждала ни от кого жалости или сочувствия, ведь никто даже смотреть на неё не хотел, заочно записывая в кого угодно, но только не в попавшего в беду человека. Но на простое человеческое отношение была некая надежда, которая с каждым шагом разбивалась просто вдребезги.
Наклонившись к свои ногам, Одетт попыталась промыть стопы, с осторожностью относясь к правой ступне и нежеланием смотреть что же там за рана и каких размеров.
— Я не просила мне помогать. И тащить меня в свой дом. Я лишь извинилась за то, что случилось в церкви. А теперь должна слушать о том, сколько неудобств доставляет мое присутствие, - осколок был внушительных размеров, а потому лишь поглаживая по ступней, она нащупала его острые края. Собрав всю волю в кулак и намереваясь уже наконец уйти отсюда, она нашла некий опор двумя пальцами и выдернула осколок одним резким движением.
Вода в тазу тут же окрасилась в ярко-красный цвета, а девушку так глубоко вдохнула, что резко залипало глаза.
Предполагая, что Санчо снова начнёт возмущаться, как насчёт кружки, девушка все равно не стала у него просто никакого ни полотенца, но чистой тряпки. А трясшимися руками оторвала немного от и без того надорванного подола хлопковой юбки, небольшой кусок, который попыталась использовать вместо повязки на повреждённую ногу.

— А ты, я так понимаю, местный неудачник? - ополоснув руки от крови в тазу, девушка потянулась за брошенными шлёпками, аккуратно надевая один за другим на мокрые ноги. Не хотелось ему подыгрывать во всех точных попаданиях про теплицу или про не подобающий образ жизни. Поэтому она молча натягивала резиновые плоские тапки на здоровую и на раненую ступню, от которой хотелось взвыть прижатой шавкой. Но Одетт держалась, во имя... чего?
— Ходишь на воскресную службу в одиночестве. Живешь в маленькой комнате общежития на полтора человека. И не похоже, чтобы здесь тебя кто-то ждал. Да и кому вообще в здравом уме захочется сюда по доброй воли прийти? - снова мельком глянув на стол с его однообразными библиотечными книжками, и пустые, буквально, голые стены, сомнительное спальное место и продолжила, — Или ты занудный ботаник, до которого никому нет дела, если он бесполезен? Может быть ты еще на жалость подавишь, что сирота и всего добился сам? Что это место для тебя — роскошные хоромы с личным пространством? А какая-то циничная девица посмела опустить все за один раз?
Выпрямляясь на ровных ногах, рискнула стать на повреждённую стопу переводя на нее ровно половину веса своего тела. Одетт ощутила, что резина все-таки делает свое дело и теперь уже не настолько больно. Куда ни шло, чем ковылять по раскаленным улицам босиком, да? Когда между каменистым бездорожьем и открытой раной есть ещё небольшая прослойка даже тонкой обуви и мокрой тряпки, немного активизируется тот запас адреналина, что еще оставался, и кажется бдуто еще пару кварталов пройдешь и горы свернешь.
— Довезешь меня до Варадеро? Хах, - вздохнув и уперев руки в бока, она понимала, что уже некуда было отступать. Можно было выговариваться до последнего, нести все, что душе угодно, что накипело за это длинное утро и то, что еще вырисовывает мозг на целый день. Кончились терпение и попытки пытаться разговаривать с незнакомцами по-хорошему, то с хмурыми прохожими, то с утренними торговцами на лавках, ну и особенно, когда ей попался некий Санчо Флорес.
— Значит, ты говоришь, что кто угодно сразу сдаст меня полиции, когда попытается помочь. Ну и где гарантии, что прямо сейчас ты сам меня туда не потащишь? Прикрываясь подработкой местного водилы до Варадеро. Очень ловко, между прочим, придумано. Должна отдать вам должное, сеньор Флорес.
Как можно было свалить из этого долбанного общежития, пока он не вырубил ее и не продал на органы? Последняя мысль, которая промелькнула в хаотичном мозгу Одетт, пытаясь найти себе место рядом с теми, которые просили ее не паниковать и действовать по ситуации. Но прямо сейчас ситуация зашла в тупик. Этот чертов кубинец сам попался ей под ноги, расставляя свои бутылки с молоком прямо на проходной в захудалой церквушке, а теперь еще и пытается наезжать на нее, на само положение девушки и самоутвердиться за счет тех редких моментов, где он прав?

Запоздало понимая, что похоже переборщила со своими эмоциональными заявлениями, Одетт вдруг стало от этого неловко. Ну, совсем чуть-чуть, но все-таки она немного не том положении, чтобы поддаваться всем внутренним демонятам и срываться. Всё-таки, каким бы ни был грубым этот человек, он и правда выручил ее, поделился обувью и водой, не стоило так сходу пытаться его задевать.
Так же понимая, что раз у неё хватило дури и смелости высказать все, что она думала о новом знакомом до этого момента, то нужно набраться решимости и дать волю чувствам накатившей неловкости.
— Извини… я не хотела тебя обидеть, - может это была и не совсем чистая правда, но слова звучали искренне. Тембр голоса понизился, тональность изменилась и поза стала куда более мягкий, не такой угловато-оборонительной, как была при попытках ответных нападок.
— Точнее, может и хотела. Но не со зла. Точнее, со зла, но не в целях навредить. В общем, прости. И спасибо за… шлёпки, - в церкви вышло неудачно, пару бутылок молока возместить нечем, со стаканом воды тоже как-то не задалось. Но вот с тапками Санчо однозначно угадал.
Они совсем не подходили под ее наряд, - если одежду на ней вообще можно было так назвать, - были, как минимум, на два размера больше, но настолько мягкая резина оказалась самым лучшее, что случилось с ней за все насыщенное утро.
Девушка нырнула в дверь сразу за ним, что стало немым согласием о предложенном кофе. И той самой помощи, которая все еще казалась ей мутной идеей, но, к сожалению, Санчо бал прав - идти ей больше некуда.
Одетт оказалась на небольшой общей кухне. То, что она общая было понятно не только потому, что Санчо до этого отпирал отдельную комнату, которая являлась его жилищем. Но и по вещам, которые определённым образом разложены по разным углам кухонного уголка. Было видно, что здесь придерживались определённой схемы, не как на привычных кухнях, где хозяин бережно и удобно хранит тарелки в одном месте, кастрюли в другом, сковородки в третьем. Здесь каждый имел свой набор посуды, который чаще всего повторялся с другим и выстраивался в ряд с соседним.
Было и нечто общее, например, чайник для воды или бойлер с водой. Но по состоянию этих предметов было видно, что жизнь потрепала их много жильцов назад.
— Что значит твоя татуировка? Пес... это же собака? И Perros locos… - невольно опуская взгляд на его уже прикрытую руку, но припоминая как она выглядит и где расположена. Кажется, там был пёс и эта странная надпись. Не имея ни малейшего понятия, что бы это могло значить, девушки оставалось только догадываться по двусмысленным комментариям, что Санчо принадлежит к некой группировке, которую в полиции явно не жалуют.

Уголки губ коснулась лёгкая улыбка после слов парня о том, что его не так-то просто обидеть. Одетт поняла, что он просто так ловко увернулся от ее извинений, но тем самым, закрыл тему и просто предложил двигаться дальше. Ей правда не хотелось его обижать. Может совсем немного кольнуть за то, что назвал ее дурой и лгуньей. А то распетушился весь здесь такой, указывает, да ещё и грубит. Но тем не менее, это все мелочи перебранки малознакомых людей. Все, чего она хотела этим добиться - это никак не сильнее ранить, чем просто выбесить на полуслове. И неожиданно приятно оказалось узнать, что Санчо понимал в характере девушек больше, чем того показывал.
Табурет был такой узенький, что Одетт удивлялась как полностью смогла на нем уместиться. Точнее, только кто-то вроде неё и мог себе позволить именно сидеть на нем, а на изображать попугая на жёрдочке.
От одного лишь аромата кофе настроение значительно меняло свои поля и уже на хотелось бежать прочь из этой квартиры, хлопнув за собой дверью. Может быть стоило задержаться ровно на одну кружечку кофе? И порцию печенья. С джемом. И маслом.
От вырисовывавшейся на столе картины во рту неконтролируемо собиралась слюна. Которую все сложнее становилось незаметно и беззвучно сглотнуть. И хорошо, что сейчас немного шумела газовая плита и залипающая вода.
— То есть, вы фермеры? - припоминая книжки на его столе и складывая их с рассказом про выращивание табака, складывалось некое мнение о том, чем именно занимается такой добродушный сухарь как Флорес. Но немного выбивался из всего этого факт того, что они якобы подрабатывали в охранных услугах. Зачем это понадобилось бы фермерам?
— И если вы что-то охраняете, то почему это должно не понравится полиции? - такой точный и детальный до мелочей талант в варке кофе в турке удаётся наблюдать своими глазами далеко не всем. А то, как Санчо ловко орудовал тем скромным набором инструментов, что у него был, вызывало неподдельные интерес и обычное гастрономическое любопытство.
— Телефон есть. А у тебя есть с чего можно позвонить? - Одетт тут же этим заинтересовалась и попыталась глазами поймать либо мобильник в его кармане, либо понять как Санчо себе это представлял.
Аккуратно, практически одними кончиками пальцев, она обхватила маленькую кружечку с горячим кофе и поднесла ее к лицу, глубоко вдыхая расползающийся аромат.
Медленно выдавая и на каком-то блюденном автоматизме прикрывая немного глаза, девушка коснулась губами края кружки и отпила наконец-то верхний слой ароматного угощения.
— Это… очень вкусно, - в ее голосе читалось неподдельные удивление, будто бы она совсем не ожидала, что какой-то там парень из Гаваны сможет сварить такой кофе на своей общажной кухне. И потому восторг был так масштабен, что следующий вопрос подразумевался сначала как шутка, а теперь имел все виды на вполне серьёзный.
— А ты, в вашей охранно-фермерской компании, бариста?

— Фамилия? - удивилась она, ненадолго отводя кружку от губ и задумываясь над его вопросом, — А что тебе даст фамилия? - и правда, что такого можно узнать о человеке, который даже не живет в Гаване, и далеко не факт, что живет в Варадеро? Она в принципе могла быть родом даже не с острова и потому не посчитала нужным при знакомстве называть свою фамилию. Да и кто сейчас знакомится по имени и фамилии?... Это отдавало чем-то официальным, серьезным...взрослым. Санчо таким не выглядел, больше походил на простого работящего парня. Несмотря на все его несостыковки с деятельностью в, казалось бы, обычном фермерском деле.
— Донаджи. Одетт Донаджи, - они словно заново познакомились Откатились до того самого момента в церкви, только больше не приходилось выкручиваться из неловкой ситуации с мужчинами и молоком. На этой кухне произошла какая-то своя магия, где аромат кофе снимает все прошлые невзгоды, а приторный шлейф домашнего печенья подстегивал ко внезапным откровениям.
— И всё-таки, приятно познакомиться, Санчо Флорес, - не стала медлить или пытаться как-то снова его задеть, тем более, пока это было так просто, ведь подмывало еще что-нибудь спросить такое, что легко припомнит его совсем недавнее поведение. Одетт просто протянула одну свою руку прямо к нему, как только Санчо докурил сигарету и обернулся к столу.

Чтобы сделать такой важный и одновременно рискованный звонок, нужно было сначала закончить к кофе, попробовать печенье и возможно ещё немного вызнать чего-нибудь интересного от Санчо. А чтобы поехать вместе с ним в Варадеро, пришлось бы сначала смирится с тем, что всё-таки ещё придётся наступать на повреждённую ногу. Но пока они были вдвоём на кухне, а никто из вероятных соседей не решался к ним заглянуть, не хотелось нарушать ту хрупкую идиллию, которая с таким трудом образовывалось вокруг этих двоих.
— У твоего отца стволовая, но вы выращиваете табак. И занимаетесь… чем-то, вроде местного рэкета. А почему ты не стал развивать бизнес отца? Например, открыл бы не столовую, а целый ресторан. Ну или, на крайний случай, кофейню, - усмехнувшись и даже на секунду представляя каким могло бы быть это заведение, девушка сделала ещё один глоток фирменного рецепта от Флореса и потянулась рукой к прилетевшему поближе к ней десерту.