Вдохновение: The Script - Make Up

POV режиссёр клипа.
Джеймс Саммерс в кожаной куртке наклоняется над барной стойкой и подписывает отработанным на автографах почерком закрывающие документы с режиссёром Николой Адамсом и с его губ срывается пренебрежительное:
- Говорят, теперь ты будешь работать с этими капризными кисками из Luv Guns, - театрально дует губу. - Удачи тебе в этом нелёгком деле. Джастин любит только когда ему лижут зад, не отвечает на диссы, а просто сидит в своём мирке из аутсайдеров, которые "плывут к его музыке как к маяку в тяжёлые дни".
- Я слышал другое. Кажется, он на тебя подал в суд, м?

Никола наслышан о молодом музыканте, Джастин десять лет в бизнесе. Режиссёр ждёт мифического персонажа и не удивляется, когда видит мягкую, плавную, почти бесшумную походку в высоких белых кроссах, узкие джинсы с торчащими нитками, худые ноги, брендовую футболку открывающую достаточно мускулистые плечи, несмотря на то что О'Брайен далеко не качок. Слышит потрескивание гвоздики в кретеке и чувствует запах индонезийских сигарет, ноток морского бриза, почти выветрившегося цитрусового шампуня и алкоголя. Рядом с ним на стул падает рокер, глаза - карие, хотя на фотках, которые он видел - зелёные [вероятно, цветные линзы], огромное количество рисунков на коже, особенно бросается в глаза большая роза; куча всяких аксессуаров, колец, скорпион на цепочке, большой вырез на футболке и тонкая змейка волос прыгающая под ткань v-образного выреза, складки футболки на плоском животе, аккуратный бесцветный маникюр на ногтях.
- Этот клип важен для меня. Я не был уверен, что стоит браться за съёмки. Но у меня оказались свободные деньги, что могу себе позволить продакшн.
- Ты должен уловить идею. Это песня в память о Генри Ричардсоне. Я любил работать с ним в студии. Красивая музыка, хороший текст - ничто без драйва исполнителя, чувственного и грубого вокала. Он был бешенным и отчаянным. Поверь, я кое-что понимаю в музыкальной индустрии, мало петь песню, чтобы собрать стадионы. Нужно вложить эмоции в каждую бл*я*дь ноту. Каждое сраное слово должно звучать чувственно, оно должно разбивать сердце, склеивать, соблазнять. Он жил в студии. Когда звучала музыка, он бросал вызов, словно это его сражение не на жизнь, а на смерть, все демоны в нём срывались с цепи, когда он держал микрофон. Я заметил эти красные, налитые кровью глаза, когда гитара уже была в футляре, а он в уличной одежде собирался занырнуть в ночную жизнь Лидса. И я подумал, что обязательно когда-нибудь потом узнаю, что с ним. Но он покончил с жизнью самоубийством, лишив этот мир своего таланта. Погасла яркая звезда и никто не заметил этого. Упоминания о нём почти исчезли за два ёбанных месяца, люди так быстро забывают. Оказалось, что лейбл заключил с ним договор, что он не может встречаться с парнями и говорить о себе в женском лице. Слава, признание, исполнение мечты, деньги для матери в обмен на то, что он не может быть собой. Просто имидж. Бесцветная кукла с красивым голосом.
Никола слушал быструю речь фронтмена Luv Guns с лёгким ирландским акцентом, не перебивая.
- Эта песня для тех, кто в ловушке собственных мыслей. Кто не может быть собой, боясь осуждения общества. Она о гендерной идентификации. О проблемах социализации огромного числа людей. Ведь все знают, что Бог не совершает ошибок, - показываю кавычки пальцами и издаю смешок.
- Это скандальная, двусмысленная песня. Я не знаю, как отрезонирует участие в этом продакшне для всех нас. Мы должны снять клип с другой, безопасной точкой зрения. Это будет жестокость и уродство прекрасного модельного бизнеса. Твоё тело на обложке, но ты лишён права голоса. Просто стоишь на витрине, а когда потеряешь товарный вид, тебя просто спишут и выбросят из этого пафосного магазина. Место займёт более молодое тело. А ты потеряешь товарный вид очень быстро, детка. И я говорю не только о покоцаном теле, стёртых коленях, пытаясь удержаться в индустрии. Творческие люди эмоциональны. Вокруг постоянно хищники, которые морально сломают, дадут в ладони наркотики и с интересом будут смотреть как ты угасаешь. Как блеск твоих глаз, который так нравился людям и камерам, тускнеет. Как твоё лицо становится усталым. Ты знал, что от наркотиков быстрее появляются морщины на идеальном, красивом, знаменитом лице? Многим нравится уничтожать произведения искусства.
- Этот мальчик, которого ты показывал мне, подходит. Он будто сам - герой моей песни. Ему даже не придётся играть. Он вдохновил меня на суде против своего босса. Он строил из себя жертву, но даже тогда излучал сексуальную привлекательность. Это то, что люди захотят увидеть. Они следят за ним, его уязвимость их покорила, и оценят песню в этом контексте. Теперь я слушаю твои предложения, ты же режиссёр.

- Ты уверен? - спросил недавно Марк. Когда мы остались вдвоём, а его жена ушла укладывать спать ребёнка. У всех моих друзей уже была семья.
- Они будут ассоциировать песню с тобой.
Они будут ассоциировать песню со мной.
И мне действительно было приятно почесать свои кинки. Пусть ищут смыслы. Мне нравится, когда люди восторгаются моими высокими нотами. А кто-то умудрялся даже принять мой голос за женский вокал. Люди видели край кружева под чёрными джинсами, когда я прыгал по сцене IOW-фестиваля.
Мой взгляд скользнул по опустевшей улице Лос-Анджелеса, я стоял перед панорамным окном, скрестил руки на груди, на пальцах блестели кольца с черепами от Юрмана.
Мне плевать, что они будут говорить. Красный огонёк на кончике сигареты. Красный цвет светофора у пустой дороги. Я всегда писал о себе, о людях рядом. Это то, что останется после нас. Как мы жили, и как можно больше людей должны это услышать. Я не Генри Ричардсон, я буду говорить то, что захочу. Я заставлю их себя слушать, мне хватит мозгов защитить ценности людей, которые мне дороги и не попасться на растерзание стервятникам. А даже если меня порвут в клочья в прайм-тайм, то точно все послушают мои песни.
Я выгляжу безопасно. В основном пою о любви, татуировки-розы, неоновые ангельские крылья в оформлении на сцене, гламурные обложки для мечтателей. Это способно сбивать с толку тех, кто любит приклеить стереотипы.
- Когда мы познакомились, ты ненавидел себя. Ты был разбит, когда мы не выиграли номинацию. Но теперь я по-настоящему горжусь тобой. Ты знаешь, что делаешь.

- Нам нельзя откровенно говорить о наркотиках. Это могут быть кадры с зеркалом и карточкой AmEx. Должно быть разбитое зеркало, макияж на модели, может быть кровь из носа от кокаина. Тот, кому нужно - поймёт смысл. Для остальных это должен быть модный, гламурный видеоряд, слегка заигрывающий с нашей тёмной, жестокой стороной, подходящий для жанра EDM. Может быть, что-то в духе Неонового демона? Где упавшая звезда валяется без сознания на диване? В любом случае, Никола, здесь уже решать тебе.
- Хочешь верь, хочешь нет, я чую, что эта песня должна жить. И иметь художественное воплощение. У меня хорошая интуиция. В этом моё предназначение - написать определённую музыку и суметь донести её людям, даже если приходится самостоятельно заниматься такой чушью как пиар.

Музыка, фестивали и секс - это всё, к чему свелась моя жизнь. Так много сообщений с лживой заботой, но никто не относится серьёзно к разъезжающей по всему свету знаменитости с толпой фанаток и проблем. Я цепляюсь за каждую возможность, хотя знаю, что очередной человек всё равно пропадёт из моей жизни. Когда-то устанет ждать. Стою перед большим зеркалом, грубые пальцы от жёстких гитарных струн тянутся к молнии на джинсах, две дорожки с зубчиками расходятся, стягиваю дизайнерские узкие джинсы, освобождаю мягкий вялый член. Делаю фотографию. Всё ещё не зная, должен ли я разогревать свои почти полумёртвые отношения. И в эту минуту вижу сообщение от менеджера, что Колин Хорн соглашается. Мне почти плевать. Я так устал. Пошли вы нахер все.

В день съёмок я приезжаю на мотоцикле, удерживая за талию Пола.
- Как доехали, парни? - несколько рукопожатий.
Слоняюсь по съёмочной площадке. Подхожу к вешалкам и просматриваю одежду, которая там висит. Брендовые шмотки, очень тонкая, мягкая рубашка. Приятная наощупь. Через которую можно будет неплохо разглядеть тело парня и острые маленькие соски. Узкие кожаные штаны.
Я перебираю вешалки и немного нервничаю.
Одежда красивая. В ней он будет олицетворять искушение.

Режиссёр всё смотрит на часы, я в это время читаю диалог в мессенджере. "Какая милая рождественская реклама о продаже мерча. Не хватает денежек на клипчик?" Не отвечаю. "Я скуплю весь твой магазин, если на следующее выступление эта игрушка...". На моих щеках появляется румянец, мне почти дела нет до того, что там несёт режиссёр, если это не касается клипа. Пальцами зажимаю нужные кнопки, чтобы сделать скриншот кринжа.
Слышу жуткое замечание Николы о другом человеке. Обо мне он тоже будет говорить также? Слегка удивляюсь и свожу брови, состроив недовольное лицо, когда режиссёр позволяет себе оскорбить международную модель. Хотя ничего не могу с собой поделать, информация о том, что Колин - лжец и дрянь, откладывается в голове. Тенденция облаивать творческих людей мне не нравится. Сплетни итак расплескались по всем бездарным телешоу, почему бы внутри такой тесной творческой группы не быть более бережливыми к чувствам друг друга? Последнее время люди совсем оборзели, нет уважения к тем, кто сделал вклад в искусство, каким бы оно не было; им ничего не стоит застрелить рэпера [Take Off] на пьяной вечеринке, набить лицо Тому Греннану и обокрасть его, забанить в твиттере Канье. Большой труд так легко обесценивается. Кто-то сделает селфи на пепле от чьего-то труда, на что была потрачена вся жизнь.
Внезапно появляется Колин и отвечает про плевки и я закусываю губу начиная раздражаться. "Мы здесь не о ссорах, а про музыку".
Но я опять молчу, так как мои глаза утыкается в моё лицо на футболке Колина.
Нет, я не буду улыбаться. Но слегка закусываю губу и не могу в итоге скрыть улыбку. 
Ладно, сдаюсь, это было мило.
Красивые глаза, высокие скулы, фальшиво-пухлые губы, смешок. Колин продолжает говорить и его голос кажется медовым. Намного слаще и горячее перспективы выпить что-нибудь горячее.
Даже не знаю, я был уверен, что фото из его портфолио, где он был в простой майке-алкоголичке, которая обнажала ключицы и слегка съехала, что торчал розовый, немного сморщенный сосок, мой фаворит. Тот парень, излучавший сексуального котёнка, на тех фотографиях которые мы просмотрели, сейчас был милым, но даже эта одежда не помогла скрыть сексуальную привлекательность от того, как он вальяжно затягивался сигаретой и расслабленно разговаривал с нами.
Я замечаю внушительную выпуклость на узких джинсах. Ему подойдут чёрные кожаные штаны, которые мы подготовили. Интересно он пахнет сладко или брутально?
Пальцами в кольцах касаюсь его протянутой руки. Из-за игры на музыкальных инструментах моя кожа вероятно не такая мягкая как гитарные рифы в самых раскрученных любовных балладах. Колин мурлычит комплименты.
- Спасибо, - складываю губы в дразнящей улыбке, задерживаю на нём немного похабный, продолжительный взгляд, хотя эти банальности меня не трогают, разве что чуть-чуть, так и не научился принимать комплименты. - На улице сейчас прохладно, может быть хочешь горячий чай? Я сделаю для тебя.
Какая-то досадная возня посади. Охрана просит его отдать нож.
На столе шарф, который обычно спасал моё вечно больное горло, ключи от помещения, мой телефон и push-облака всплывающей пошлости, я кидаю пакетик чая в горячую воду. Это не столько нужно ему, сколько мне.
Оказываюсь совсем близко, протягиваю одноразовый стаканчик Колину, пытаясь проявить заботу. Это так мне свойственно мне, но я знаю, что мне это к лицу. 
- Тебе лучше взять, он настолько мало спит, что выльет сейчас всё содержимое на тебя, - бросает Пол О'Нил* со смешком.
Я поднимаю на Колина взгляд.
- Это правда. А что насчёт тебя? Ты правда считаешь, что знаменитости - говно? - томно прищуриваю глаза.

* секьюрити Джастина

Отредактировано Justin O`Brien (2022-12-16 00:44:38)

На столе валяются кадры с фотографиями реквизита и листки сценария, цветы и пара презентов от фанатов, уже столпившихся на улице, подарки - мне и Колину, на которые бросал взгляды снующий туда-сюда технический персонал, "Нахрена этим селебрити так много всяких ништяков, может быть не заберут?" Телефон экраном вниз, спиной чувствую как Колин паникует из-за отобранного ножа, слышу тихий голос Марка "Мы точно позвали супермодель, а не ассасина?" Марк - смешной и нетактичный, постоянно доводит кого-то до слёз, недавно это была девушка, которой прямо в репетиционной базе он сказал при парнях, что вообще-то его бесит как она нелепо кричит в постели и вообще хуёво сосёт член. Кривлю губы в немного подлой улыбке, старый мудак, на этот раз доебался до парнишки, хотя мне смешно; я чувствовал интерес Колина, но пока не мог его прочитать, принимая за интерес как к музыканту, рок-легенде, это немного не то, на что я рассчитывал от энергичного парня с живой мимикой и большим членом, я ждал кокетства, флирта, двусмысленностей; и всё ещё, прикрывая ресницы, видел перед глазами роскошную картинку как он курил. Какими расслабленными были его мышцы, пока он травил себя сигаретами.
Я чувствую тоску. Слова Шона на репите, что за мной хочется следить со стороны, но меня не хочется узнать ближе. Прикусываю губу и ловлю на себе заинтересованный взгляд Марка, правильно считывающего каждое сомнение в чертах моего лица, он тоже один из самых мощных авторов песен. Огрызаюсь:
- У тебя всегда какие-то проблемы с теми, кто мне нравится.
- Ты постоянно всем говоришь что-то сладкое. "Ты мне нравишься", - смеётся он. - Хоть кто-нибудь услышит от тебя эксклюзив?
Марк прав, у меня внутри - пустота и фальшь, куча банальностей, я закрыт к любви, просто ищу страстного перепихона, кто подарит мне охуительную ночь, кто сможет внимательно отнестись к моим желаниям и быть честным в своих. Я не требую любить меня постоянно с моими продолжительными турами, просто одна ночь, без бэкграунда, без других людей, для меня.
Романтика прокуренного подвала - обсуждений легендарных групп, первых записей, внезапного сна на любых поверхностях, прямо на фейдерах на консоли, комплименты строкам, стихам и вокалу - перетекла в постоянные конфликты, делёжку роялти, орам на кухне, пока не начинал плакать  ребёнок Марка и я пел ему колыбельную. Удивляюсь как нам с ним удалось восстановить приятельские отношения и сохранить группу, после того как Джонатан умер от передозировки.
Я тяжело вздыхаю.
- Он не ассасин, он просто дикий, страстный котик, - наклоняю голову набок, наблюдая за женственными движениями Колина, недовольством на красивом лице. - Оставь нас.
- Оставляю с твоей новой игрушкой, - хищный оскал. - Не теряйся в нём надолго.

- Я не смогу стереть из твоей памяти то, что сказал Адамс, я бы остановил его, если бы успел. Но поверь, здесь ты в безопасности, - шепчу почти одними губами. - Лишних людей на съёмочной площадке не будет. Никаких лишних снимков. Немного приятной косметики и кисточек по твоему лицу, мягкая ткань хорошей одежды, Колин, - ласково зову его по имени, но мой продолжительный проникновенный взгляд будто задаёт немой вопрос «окажемся ли мы в постели», я не хочу остаток вечера провести дома. - Хотя она слегка обтягивающая, - смешок. И, наверное, в гримёрке будет больше издевательств, типа масла на тело из пульверизатора, чтобы получше блестело, и всякое такое. - Скажи, ты остановился один в этом городе?
Немного личных, проникающих под кожу вопросов, не нарушающих границы, попробуй, засуди меня, как Ирона. Я снова замечаю как он не скрываясь на меня пялится. И это приятно.
- Четыре дня? Ты модель, тебе нужно больше отдыхать, если не хочешь, чтобы твоё лицо выглядело уставшим и с парой синяков под глазами. Это я могу делать, что хочу. Я зарабатываю голосом.
Худые, немного впалые щёки. У него красивые губы. Я представляю как бы он мог поработать над моим членом, сжимать губами расширяющуюся большую твёрдую головку. Пола бесят наши с Колином переглядки, я почти уверен, что он хочет сломать его грёбанный нож, чтобы снова увидеть плаксивого Хорни, а не поджигающий секси-взгляд. Те, кто находится не так далеко от нас, заинтересованно рассматривают, пытаясь прочитать по губам, о чём мы говорим низким, тихим голосом. Лишь Адамс делает вид, что ему совершенно похрен и всё, что его интересует, чтобы мы не отставали от производственного графика.
Фальшиво смеюсь над сравнением про нигерский хер, удерживая стаканчик со своим мятным чаем, "У меня не было такого опыта", тихо произношу, бросая вызов. Приглашая поделиться опытом.
- Никогда не повторяй эту шутку в приличном обществе. От расизма не так легко отмыться.
Моё сердце проваливается вниз, когда Колин предлагает режиссёру присоединиться к нам. Я слегка прикусываю губу, но Адамс ретируется. Я чувствую лезвие ножа по внутренностям, когда Колин называет какого-то парня "тухлодырым хуесосом". Грязные слова для тех, кто предпочитает мужчин. Я думал, Колин - гей, во всяком случае, об этом говорили все, но мы все прячемся за имиджами. Пол тоже это чувствует, во всяком случае, он победно усмехается и оставляет нас наедине. 
У меня тоже шёл сейчас судебный процесс касаемый авторских прав с Джеймсом Саммерсом. Но также бывали дни, когда я вдохновлялся другой музыкой, переделывая её так, чтобы никто не заметил сходство. Иногда ты идёшь на отчаянные меры, чтобы закончить альбом к сроку. В музыке всего семь нот.
Мой взгляд немного гаснет. Я опираюсь задницей о край стола, поставив недопитый чай, и скрещиваю руки на груди.
- Ну, клип - это раскрытие песни с другой стороны. Я читал несколько обзоров и все её понимают по-разному. Мы заигрываем с одной из таких теорий, - я не уверен, что его это интересует. Я прекращаю с ним флиртовать и в этот момент Хорн принимает ещё более вульгарную позу, шире расставляет ноги, состраивает томный взгляд и рассуждает о чувственности, я стараюсь не смотреть слишком навязчиво и жадно на его пах. Хотя, по-моему, он раскусил меня, что он мне интересен. Он знает. что если бы позвал оказаться сверху, я бы уже был на его бёдрах. Тоже назовёт хуесосом?
Его голос обволакивающий, мягкий, дразнящий.
- И что тебя интересует? - мой голос звучит тоже непристойно, как бархат по коже. Я прекрасно им владею, это моя профессия. Мне не рекомендуется много болтать между выступлениями и больше пить горячего.
- Я думаю, он погибнет, он поддался всем хайповым соблазнам, он замкнулся в себе. Несколько раз отравленный надеждами разучился доверять. Только он сам наделал кучу ошибок, но это не суицид, его сломает и убьёт давление общества. Вероятно, в нём было много силы и энергии, если какое-то время он для всех сиял.
Эта индустрия перемалывает.
Свет уже расставлен, сейчас из всех динамиков заиграет музыка, от которой уже тошнит, так долго её придумывали и записывали. Я знаю, что она хороша, но не мне ей наслаждаться.
- Я не знаю, - я вытягиваю ноги в узких джинсах и смотрю на высокие рокерские чёрные ботинки с молниями. - Мы снимаем два дня. Первый день - тебя, потом - наш лайв. Наверное, какое-то время я буду на площадке, хотя Адамс и просил максимально не вмешиваться, иначе результат получится хуже. Думаю, я должен ему доверять.

У Адамса хорошо расставлен свет и он начинает терять терпение, люди смотрят на двух знаменитостей, они завидуют их развязности, свободе, страсти, юности. "Хорну лучше не влезать в эту хуйню с бабским зомби апокалипсисом бешенных фанаток, сталкером, снимающим скальпы, свихнувшимся шейхом. Я слышал у него и своих драм навалом". Марк говорит "Джастин не умеет любить, он не умеет быть честным и открытым, без этого далеко не уедешь. Все хотят парня, который пишет глубокие песни, зажигает стадионы. Но всё, что он может дать итак уже на виду. Когда гаснут камеры и он получил свою награду в виде комплиментов, шампанского и минета от случайной красотки, он устаёт".
- Никому в долгосрочной перспективе не нужен заносчивый кусок дерьма с огромным эго.
Найдётся ли тот, кто будет сидеть рядом с роялем и скомканными пустыми листами нотного стана и смотреть как он спит после полугодового тура и муками над следующим альбомом, который срочно нужно сделать?
Вряд ли это Хорн. Он слишком жадный.

Мысленно ругаю себя. Я мечтал сделать клип, но моё тело снова меня предаёт, клип на втором месте, а я снова думаю членом. Не умею сказать себе "нет" и никто не может.
Колину не нужна забота, либо он не умеет её принимать. Он - моя причина выброса адреналина в кровь. "Кошки и мышки", грубость, бескомпромиссность и мягкость в следующую минуту. Невнимательность к моему рассказу о клипе и дружелюбие в начале встречи. Несмотря на то, что выглядит слишком доступным и прямолинейным, он сложная добыча, взять которую тоже победа.
-- Ты хочешь выебать меня.
- Если ты долбишься в попочку, honey, - грязью на грязь, нарочно говорю с ним ласково как с девчонкой. Я тоже играю с ним, пока что сложно воспринимать всерьёз совсем юного парнишку из модельного бизнеса.
-- И как давно ты скрываешь то, что любишь члены?
Лёгкая дрожь от его смелого, проникновенного, оценивающего взгляда. И в то же время прилив интереса. Это было игриво, дерзко, но я почувствовал холод. Грязный язык и прямолинейность Колина не только заводили, но он умудрился залезть туда, куда его не пускали. Нажать на больное место. Я много что скрывал. Я блядь постоянно живу с этим чувством, я хотел бы как он открыто гнобить своих уродских шефов, но руководство лейбла говорит, что это действительно обрушит все рейтинги, пока рано. Общество хочет, чтобы любовные баллады исполнял конченный плэйбой. Почему-то Колин пошёл на самую опасную территорию. С другой стороны, может ли знать о чужих границах модель, выросшая среди токсичной атмосферы, постоянных случайных касаний, флирта, поддразниваний, обнажая тело и душу перед объективом камер. К этому довольно быстро привыкаешь, что нет ничего тайного и личного.
Но я испытываю извращённое удовольствие, что он бросает мне вызов. Здесь целая куча охраны, но он не нежен, не лижет мне зад, не делает тупые комплименты как один из сенаторов: "Было больно, когда ты упал с небес?" Кто знает, это зимний ветер и прохлада окрасили щёки в розоватые оттенки или я был немного смущён.
- Я... - мой голос немного хриплый и низкий, он пробивает броню. Он облапывает меня взглядом, поэтому я знаю, что он не троллит, и я могу прямо сказать ему о своих желаниях, похоже, он вполне в них заинтересован. - Если честно, у меня давно не было хорошего секса. Все мои бывшие не умели пользоваться членом. Я почти никогда не получал никакое удовольствие от анала. Ты действительно так хорош?
Я пытаюсь для себя определиться, делал ли лёд в голосе Колина более привлекательным или наоборот он казался опасным, грязью, в которую лучше не вляпываться. Правду ли говорил о нём Адамс? Теперь я знаю, что мы с заносчивым режиссёром обязательно вернёмся к разговору, какая он дрянь. Я не из тех, кто ходит по непротоптанным тропам, когда у кого-то рядом есть опыт.
Слова Колина заставляют о многом задуматься, готов ли я снова пойти на это, мой первый менеджер научил меня всегда глотать сперму, игнорируя рвотные рефлексы. Сожаления, мечты о сногсшибательной карьере и вечная боль в заднице. На самом деле, думаю, что смогу его перехитрить. Всё, чего хочу я сейчас - влажный рот и чувственные губы модели вокруг моего члена. И он достаточно спортивный, чтобы сверху объездить мой член. Но кажется им не так просто манипулировать. Хотя он довольно быстро меняет тон. Видимо, я для него тоже интересный опыт.
- Засунуть хуй в звёздную дырку - это нужно заслужить, - самоуверенно заявляю я, но при этом коварно улыбаюсь до ямочек на щеках, - С другой стороны, всё будет честно. У меня пока ещё нет Грэмми, и я пока не так сильно зазнался. Ты позаботишься о моём удовольствии, а я о твоём. Конечно договоримся. А теперь вставай, - зову я, вальяжно развалившегося на кресле парня - Провожу тебя до гримёрки.

- Дай мне его нож, - немного отстаю и прошу об этом Пола О'Нила, и ворую минуты, чтобы насладиться расслабленной походкой и задницей Хорна, к которой прилипли джинсы, представляю его раскрытым на кровати и сперму, стекающую из его задницы. Пожалуй, это знакомство и грубость были приятными.
- Зашёл договориться, - я заныриваю следом в гримёрку.
Наконец здесь не было лишних глаз. Зеркала по периметру усыпанные лампочками. Мы хорошо смотрелись вдвоём на их глади.
- Поцелуешь меня? - подталкиваю его к стене. И не дождавшись решительных действий, я слишком нетороплив, первым же целую его, притягивая к себе за футболку. Мои ладони скользят по его телу и останавливаются чуть выше ремня на джинсах, на плоском животе, никаких лишних килограммов. Как хочется скользнуть руками ниже. К внушительной выпуклости на обтягивающих штанах. - Надеюсь, ты внимательно слышал мои инструкции по клипу. У тебя всё получится. Покажешь свой член и я подожду тебя семь часов, это очень долго, хочу понять, стоит ли игра свеч, - игриво, но командным тоном говорю я. Точно также, как недавно он мне объяснял, что это он всегда сверху. Мы совсем близко, чувствую его дыхание и запах сигарет, он крепче, чем мои гвоздичные в перемешку с морским бризом парфюма. Раскладываю нож и рассматриваю его. Неплохо. Колин у самой стены, в которую врезаются лопатки, слышу его дыхание. Мне раньше не приходилось это делать, но Колин меня соблазняет и будит тёмную сторону. - Разденься. Побыстрее, мы опаздываем от производственного графика, - я провожу лезвием по его подтянутому, худому телу, слегка цепляя материал футболки с моим лицом. Я знаю, что под ней, Колин не был сюрпризом и котом в мешке, его полуобнажённые фотографии было довольно легко найти в интернете. Футболка сгруживается в лёгкую гармошку, где-то здесь его острый розовый сосок, к которому я подвожу острой стороной лезвия. И самым кончиком касаюсь его. Смотрю в серые глаза - что там? Бешенство, страх или возбуждение? Закусишь ли ты губу, под которой красивый пирсинг. У меня ещё не было таких сладких и одновременно колючих любовников. - Этой штукой действительно приятно владеть. - Я пробую его, мне нужен страстный любовник, который будет думать и о моём удовольствии. Который не только глубоко возьмёт член, но и поиграет с ним и яйцами языком. Мне так интересно как выглядит его член, какая у него форма, какая форма головки. Мне действительно нравятся красивые члены. Мне интересно как он раздевается.
Единственное, что волновало меня сейчас, что я могу его спугнуть. Я не боялся оказаться на месте Ирона, журналисты из Форбс считали мои деньги с последнего тура и всё равно ошиблись на десятки миллионов долларов. У меня было несколько дорогих заказов от правительства на всякую музыку. У меня всегда лучшие адвокаты. Я просто боюсь, что он не захочет меня.
- Ладно, держи, - я вкладываю в его руку нож.
- Даже если я уйду со съёмок, к концу я буду ждать в Range Rover на стоянке, - я беру из кармана его телефон, FaceID срабатывает как всегда довольно быстро и я с аккуратным маникюром и кольцами на пальцах уже набираю свой номер для котёнка в его контакты. "Любимый рокер :р". Никакой таинственности, загадочной недоступности. Впрочем, даже фанаты с фестиваля, кто решился, сто раз раздели, порвали одежду и облапали меня. Скажи, что не осуждаешь меня.

Недавно родственники смогли связаться со мной и на частном борту пришлось приехать в Белфаст, где прошла худшая часть моей жизни. Люди, с которыми не общался шестнадцать лет, делали вид, что мы семья. В детстве, когда мы там жили, отец особенно часто распускал руки, мы вели борьбу за выживание, иногда воровали, учителя говорили, что я идиот, со мной не хотели дружить и встречаться. Воспитан на песнях с винила и улицах, эти люди ничего мне не дали, кроме начавшей крошиться психики. Раньше я не давал даже здесь концерты, но шёл по улице и понимал, что тот грязный парень-подающий_надежды_рокер умер совсем недавно, вокалиста Luv Guns уже не так ебала история этого места. Натянутая улыбка, объятия родственников. Музыкальная студия, где начинали - банки с газировкой, бутылки от пива, клубы дыма, чёткий запах никотина, змеи проводов по грязному полу, первые каверы на Guns'n'Roses. Мечты. Выступление в дешёвых клубах с хуёвыми неоновыми вывесками, невзрачными кирпичными стенами, дешёвые шлюхи, первые гонорары. У нас поехала крыша, Крис сказал, что нельзя всё тратить. Похоть, вседозволенность, первые признания, слишком доступный для интервью и для секса, давка на стадионе, самоубийства поклонниц, кровавый след к двери, куча врагов, ни одной награды, строки через слёзы, любимый кумир считал дерьмом. Большая часть времени в фургоне и самолётах, джетлаги, диссы. Профессиональная деформация и отработанная улыбка. Отели всё дороже, всё чаще обсуждается стиль на диванах в вечерних ток-шоу, кожа всё толще, пересобранное сердце как чудовище Франкенштейна. Куча брошенных девушек, связей на одну ночь, появляющиеся знаменитости в постели. Теперь целуюсь с хайповой, горячей международной моделью. В этом помещении хороший кондиционер, бутылка с водой из чистых родников, различная косметика, к концу вечера ты будешь пахнуть содержимым этих флакончиков, твой запах будет раскрываться симфонией разных ароматов, пока я не выебу тебя как последнюю шлюху в салоне авто, в отеле, похуй где. Я не хорошая, ухоженная поп-звезда, коммерческие заголовки пиздят, хотя я вижу как ты пытаешься залезть ко мне в душу.
Целую, прижимаясь к парню. Такой страстный и горячий. Губы мягкие и податливые, язык проскальзывает внутрь, ощущаю бархат рта, наслаждаюсь его вкусом. Колин ничего не имеет против, хоть и пытался вести себя дерзко, парень доверяется этому моменту, на поверхности выложенных слепящими лампами зеркал отражаются наши тела, притягиваю его за футболку, принт с моим лицом сминается гармошкой в кулаках [так странно], будто бы случайно легко задеваю промежностью промежность, джинсы трутся о джинсы, чувствую линию его члена, упирающегося в ширинку. Он внизу так идеально оснащён. Как хорошо. Мне хочется ещё раз. Гримёрка наполняется пошлыми звуками поцелуев, снова слегка подаюсь бёдрами вверх и медленно вниз, повторяю нахальные движения. У меня тоже большой член. Точно не хочешь сдать свой член в монастырь, детка? Тогда сегодня вечером ты мой. Даже если это не входило в твои планы, даже если немного ущемляет гордость. Колину не нужно делать мне комплименты, флиртовать, за него всё говорит его рваное дыхание, нуждающийся взгляд, возбуждённая плоть.
Пальцы на пуговицах, он спускает боксеры освобождая свой член, скольжу жадным взглядом по худому телу. Гортанный стон срывается с пухлых губ парня, когда его тонкие пальцы скользят по члену. Наши взгляды встречаются, схожу с ума от глаз, переполненных желанием.  Я вижу, сколько там чертей. Я автор песен и слышу голоса тех призраков, которые слышишь ты за спиной.
- Такой красивый и большой, - одобряюще мурлыкаю я. - Мне повезло с тобой, ты настоящий подарок.
Лезвие ножа больше не жалит сосок.
- Могу я... - плюю на руку и провожу пальцами с аккуратным бесцветным маникюром по обнажённой, блестящей головке. Касаюсь пальцем щели. Затем обхватив член в кулак, скольжу вниз, чувствую шёлк влажной плоти, выныривающую головку и снова вверх,. Ласкаю яйца. Наблюдаю за его чертами лица.
Наслаждаюсь бледной кожей без волос, исчерченной мышцами бёдер.
Я приближаюсь к нему и шепчу, касаясь губами мочки уха. 
- Сегодня вечером всё, что хочешь.

Нож оказывается у моего горла совершенно внезапно, проникнув сквозь лёгкий шарф с цветами. Вернее, ну как внезапно, после драки на подиуме с какой-то другой гомо-моделью, этот импульсивный поступок вполне ожидаем. Все смеялись как дерзко и отчаянно Хорн полез с кулаками на хрупкое, разрисованное существо. Одновременно изящный и ухоженный, но и грубый. Я знал, что он не спустит мне так легко шалость с ножом. И был доволен темпераментом Хорна. Я сексуально прикрываю ресницы, приоткрываю губы в возбуждённом, тяжёлом вздохе. Жадно хватаю воздух. В тайне мне хочется, чтобы он не останавливался, я хочу крови, ещё пару отметин на теле, переплетающихся с уже имеющимися шрамами, оставленными фанатами на шоу и татуировками. Мне надоело, что моя жизнь расписана на год или два вперёд, никакой грёбанной непредсказуемости. Но никто не решится сделать это со мной. Никто не решится сесть надолго в тюрьму и закончить карьеру, ради того, чтобы однажды стащить рок-звезду с пьедестала.
Я завожусь от стали в голосе и бескомпромиссности. Кровь приливает к члену.
В горле итак будто бы прошёл ядерный взрыв, на нём так много морщин, большие вены, особенно видны, когда я беру высокие ноты, боль царапает изнутри большую часть времени, мой персональный доктор вечно смотрит на меня сочувствующе, подбирая курс таблеток. Колин быстро находит самое слабое место.
Но разве такие парни из модельного бизнеса как он не любят, когда о них заботятся и принимают решения? Когда их внешностью хвастаются, выделяют, ведь они тратят много времени на спортзал, диеты и личную гигиену, когда ласкают как красивых шлюх? Не стесняйся, Колин, быть честным с собой, у меня уже были гордые любовники.
Я открываю глаза и попадаю в ловушку его ищущего эмоции на моём лице взгляда, я чувствую азарт и как он упивается своей силой и властью.
- Да, -тихо и послушно говорю я - Ты можешь выебать меня как захочешь. Вместо их мокрых трусов, я мечтаю о твоих, кажется, ты тоже уже возбуждён, - бровь вверх,-об их мускусном запахе. - шепчу непристойности, стараясь прочитать его фантазии. Что из сказанных слов его волнует больше всего. - Я больше не буду говорить о своих достижениях, мой рот только для твоего большого члена, мечтаю о его тяжести на языке, ощущения как сжимается горло вокруг этой красной большой головки, когда пытаюсь проглотить как можно глубже, - Но потом смеюсь и с вызовом смотрю Колину прямо в глаза.
- Опусти нож иначе я позову охрану,- с надменными нотками в голосе говорю я и игриво улыбаюсь, - Я думал, что ты будешь вести себя хорошо, если я отдам его тебе, ведь он тебе так важен. Как же так, родной? - я бессовестно играю с ним, стараясь изучить его реакцию, интересы, что он считает возбуждающим, по-моему его заводит, когда я сопротивляюсь.
Он смеётся надо мной.
- Сделай со мной худшее, на что у тебя хватит фантазии. Но потом я сделаю с тобой.

Колин говорит очень важные слова, я столько лет жил во вранье и следовал имиджу, из-за его тёплого дыхания кружится голова. Воздуха в помещении становится всё меньше. Заглядывая мне в глаза, он пытается найти парня, который как я думал давно мёртв. Но что-то тёплое разливается по телу, на щеках появляется румянец от интимных комплиментов, почему-то хочется верить каждому горячему слову, каждому прикосновению, каждому взгляду, жару в теле. Тебе понравился вокалист Luv Guns, тебе бы не понравился тот парень из Дублина, бросивший школу, еле справляющийся с жалостью к себе и подавляющий агрессию в музыке.
- Я согласен быть твоим, если ты будешь таким же нежным, - можно ли верить словам фаворита медиа-магната Бенджамина Филдса? Он и есть музыкальная индустрия.
- О да, - отвечаю я на его небрежное "теперь проваливай" и прилипаю к зеркалу, чтобы проверить охуенно ли я выгляжу. Провожу пальцами по волосам, укладывая выбившиеся пряди. На шее болтается украшение со скорпионом. Колин говорит, что уяснил инструкции. Я снимаю браслет с запястья от Дэвида Юрмана.
- Надень его. Для меня он олицетворяет грубость и изящество.- как ты. Напоследок бросаю "удачи".

Я возвращаюсь в студию и тяжело вздыхаю, по моим венам течёт возбуждение. Мне так хочется, чтобы быстрее закончился рабочий день, я не могу ждать. Я массирую пальцем горло, интуиция подсказывает мне, что мне нельзя ехать домой с Колином. Это небезопасно.
- Всё в порядке? - обеспокоенный голос Пола О'Нила.
Я всё ещё чувствую как ощущается лезвие на моём горле. Я трогаю, проверяя нет ли крови. Пол смотрит на меня продолжительным взглядом, изучает мою задумчивость.
- Мне не нравится этот парень. Очевидно он профессионал, и потянет свою роль в клипе. Но, Джастин, стоит ли его подпускать ближе?
- Я буду осторожен, сначала проведу тест-драйв по пути в номер, - брови Пола скользят вверх. В этом городе сняли четыре номера на один вечер. Богатый выбор для сталкеров и навязчивых журналистов.
- Я хочу его. Он борзый, когда он пытается командовать, я чувствую, что каждая клетка тела принадлежит ему. Он выглядит ужасно доступным, но с ним чувствуешь себя особенным. Он даёт понять, что его сложно подчинить и удержать, но дразнит, ничуть не сомневаясь, что это именно то, что ты сейчас захочешь больше всего.
Пол тяжело вздыхает. Он хочет, чтобы такие слова я говорил ему. Вся его жизнь за десять с лишнем лет вращалась вокруг моей жизни и безопасности. Его продолжительная влюблённость и терпение к моим рассказам меня удивляет. Неужели это из-за денег, которые я плачу?
- Ты останешься на съёмках? У тебя завтра работа.
- Пока не знаю, возможно, - вспоминаю слова Колина, действительно ли он может послать меня на хер, если меня какое-то время не будет. Его голос звучал угрожающе, когда говорил, что не моя шлюха, но красные опухшие губы непристойно поблёскивают от слюны.
Я открываю ноутбук и пишу представителям брендов, "горячий фешн-блогер оденет ваши вещи". Пол скидывает фотки, узкие джинсы и футболка с мерчем идеально облегали худое тело модели, поверх кожаная куртка. "Он слишком хорош, я думаю, что не помешало бы вознаграждение за показ вашего бренда в клипе".
- У нас в гримёрке есть камеры? - сладко спрашиваю я. Сейчас помещение наполнится нашей музыкой, но я ищу наушники в сумке.
Я открываю заметки в телефоне и пишу пару строк, возможно, пригодятся для следующей песни.
Любовь сквозь ненависть и боль.
Он не будет обрабатывать руки после концертов и жёстких гитарных струн.
Ему будет нравиться, когда ты не спал всю ночь, еле держишься на сцене, вкладывая последние силы, чтобы спеть перед фанатми.
Он причиняет боль и целует нанесённые им же шрамы.
Я вспоминаю поцелуй с Колином, растворяясь в этих ощущениях, в предчувствиях чего-то большего. Вспоминаю строки из твиттера о нём, "дьявол есть, потому что он создал этот рот, чтобы я страдал" - тогда я смеялся, просто думая, как хорошо бы Хорн смотрелся в кадре, на коленях лэптоп, я листал интернет и читал всякую грязь о нём, пока мне делали массаж плеч. Но теперь я тоже хотел заполучить губы модели вокруг своего члена.
Поторопи парня, Адамс. Моё время бесценно.

Отредактировано Justin O`Brien (2022-12-30 15:20:12)

Теперь я был хищником. Получаю, кого хочу.
Шумно вздыхаю, завтра снимаем лайв. Участвовать в видео - самая нелюбимая часть работы над музыкой. Я никогда не умел, мне больше нравилось смотреть, как это делают другие.
Свет роскошен, густой, цветной, жёсткими лучами идеально определяет каждый изгиб, окутывает каждый излом мышц, подкрашивает тонкую белую рубашку, липнувшую к телу, к острым соскам. Чем более жадно Колин хватает воздух, переживая самые тёмные времена, тем сильнее это заводит. Рубашка была формальностью, модель обнажена, сладкий, плоский живот, пупок, худое тело, лишь подчёркивающееся каждой складкой полупрозрачного материала, который при напоре цветных прожекторов только таял. Хорошая находка, Адамс.
Красивый.
Гламур и жертвенность. Тёмная, душащая атмосфера порока; он больше не падший и чистый ангел, он растворился в этом мире и стал его грязной частью. Мой голос, поющий тяжёлые строки, наполнял помещение из студийных мониторов. Звучали меланхоличные гитарные риффы, ласкающие слух почти также как его голос, сладко шепчущий угрозы в гримёрке. "Летишь на огонёк, хотя все, кто был там, советуют остановиться". Пустые, потерянные глаза, изящные ключицы, манящий зрителей мир, тонущий в звуках лёгкого рока и EDM. Он всё ещё гордый, но свет играл с Колином как с марионеткой, выставляя напоказ каждый сантиметр тела. Парень из клипа пытается остаться наедине с собой, но его никто не спрашивает, он не мог нигде спрятаться от прожекторов Адамса, от наших взглядов, камер. Его боль на глазах у всех. Это было красиво, он был в ловушке, его душа разрушалась у нас на глазах. Высокие потолки, красивый видеоряд, всем похуй, что у него на душе. Немного отчаянных и резких движений, низкие джинсы, еле висят на бёдрах, красивые, болезненно-худые ноги.
В нём столько силы и страсти. Но кажется, что Хорни ломается. Не его персонаж, он сам. В чём дело, ты не придумал стоп-слово?
- Пол, - шиплю я, жадно глотаю воздух, вдыхая тяжёлый запах цитрусовых и кедра телохранителя. Когда-то бывший родным, но теперь совсем не волновавший. Когда-то нас определённо связывала привязанность, куда только это делось? Калейдоскоп чужих постелей, городов, запахов и номеров отелей, машин, стен дождей, раскидываемых в стороны стеклоочистителями, смазанных звёзд светофоров из-за слёз одиночества и боязни белого листа. "Он пишет песни о том, как сложно быть богатым и знаменитым", - говорят критики.
- Я просто похотливое животное.
- Ты человек, - голос Пола звучит немного обиженно.
Когда-то все, кого мы обидели, простят нас?
- Жаль, что Адамс отошёл от идеи горизонтальных поверхностей, так бы было горячее, нужно обратить на это внимание при монтаже, - тихо произнёс я, алые губы Колина мерцали в навязчивом свете, он оседал на впалых щеках модели. Пол ревнует, Полу больно, я ей наслаждаюсь.
- Ты не справишься с ним, - Пол режет в ответ. - Адамс хорошо чувствует этого мальчика. Посмотри, у него слюнки текут. Как у многих тут.
Я бросаю взгляд. Адамс тоже очарован.
- А он этим наслаждается.
- Не смотри удивлённо. Он просто играет, а тебе его жаль. Он хороший обманщик. Ты с ним не справишься.
Пол оскалил зубы, он быстро учится, это запрещённый приём. Я откидываюсь на стуле в расслабленной позе и тихо смеюсь.
- Да ну? - в глазах веселье. - У кого-то ужасный портрет Дориана Грея на стене, у кого-то - между строк в музыке. Все шрамы и уродство там. Не он, так кто-то такой же горяченький. Слишком много драмы, я хочу отвлечься и курить. Кажется у тебя было немного индики.
- Ты всё сложнее поднимаешься после каждой следующей любовной неудачи. Каждая интрижка забирает кусок сердца, не только дарит охуительный релиз.
Слова Пола не оставляют меня. Колин отдавал себя съёмкам, на секунду мне показалось, что работа в этом клипе ломает его, хочется слизывать слёзы и кровь языком и всё остановить, но вспомнил его задиристое "показать его сломанным или борющимся"? Горделивая, расслабленная поза, вздёрнутый нос а-ля "я всё могу".

Мы скручиваем джойнты, парни рассматривают пальцы с идеальным маникюром. Все движения мягкие, будто кошачьи. На мне куча колец, минус браслет. В основном фанатские подарки, фанаты начинали чувствовать меня лучше, чем я сам.
- Это хорошая идея, сделать этот клип.
- Это и ваша заслуга. Мы с достоинством выдержали всё, что мир обрушил на нас. Столько лет во лжи и страхе, и наконец мы укротили его. Маяк для тех, кто потерян, - кончиком языка по шершавой бумаге, лёгкие мурашки по коже; затем языком пламени, сжав самокрутку в пухлых губах. Смущаю парней совершенно наглым, бесстыжим взглядом с чёрной подводкой. - Информирование людей важно. Наркотики уничтожают. Сначала твою страсть и огонь, которых хватает на миллионы людей, затем твоё творчество, индивидуальность, красоту, память, мозг.
Протягиваю косяк.
- М? - мы тонем в клубах едкого дыма, каждая затяжка убивает горло, шаркая наждачкой. "Тебе нельзя курить, ты уничтожишь то, что не имеешь право уничтожать. Твой голос - это не только твоя собственность. Тебе похуй на себя, подумай о тех людях, на глазах которых рос, которые тебя поддерживали, чувствовали ответственность, покупали мерч и музыку", - говорила Кая Марлоу. 
Мы утопаем в клубах дыма.
- Какое лицемерие.
Мы смеёся, когда нас находит Колин. Следы и краснота в глаза у него из-за игры на камеру, следы и краснота в глазах у меня от неплохой дури. Я удивлённо выгибаю брови, нарушение совершенства на лице котёнка Хорни. Я успеваю уловить его жадно ищущий меня взгляд, перед тем как он натянул самую обворожительную улыбку этого дня. Хотя он даже ни разу не посмотрел на меня во время съёмок. Я ушёл просто назло, чтобы увидеть как он бесится.
Вопрос Хорна, о чём мы шутим, застаёт в расплох.
Гнилые.
Я не помню, когда последний раз смеялся над простыми вещами.
Может быть, когда заметил его забавный пушок подмышками?
Кто-то не рад, что Колин хочет посмеяться с нами, кто-то возбуждён и не может скрыть свой восторг. "Пожалуйста, будь сдержаннее", - шепчу одному из техников, но насколько могу тихо, чтобы Хорн не заметил, какой ажиотаж он производит. "Харассмент - это так ужасно, он пережил насилие, нужно уважать чужое личное пространство. Нахер так пялиться!".

- Вдвоём отпразднуем съёмки и знакомство? - я останавливаюсь в дверях рядом с ним, опираясь о косяк. Глядя в глаза, иногда соскальзывая на круглый пирсинг, немного испорченные концы волос. Каждый изъян мне нравился ещё больше, чем лощённая кукла из фантазий Адамса.

Захватываю подарки фанатов, в основном это украшения, мне нравится блеск драгоценных металлов, камней, аккуратные детали. Мне нравятся подарки про мои небольшие хобби, о которых вскользь упоминал, вроде маленьких шахмат. Иногда память выкидывает всё лишнее и собираешь себя по частям из чужих воспоминаний. Но лучшее, это слова и письма. 
Лифт специальным ключом. Сердце вниз, вместе с плавным, бесшумным скольжением кабинки между этажами по бездушному лабиринту помещений. Движется так быстро, всё происходит так быстро, не давая насладиться моментом. Хочется на подольше задержаться в этой секунде, где новый парень [?], закрывает глаза, а ты можешь дольше нагло рассматривать черты лица из-под слоев косметики. Музыка была громкой, в стенах пустынной парковки будто всё ещё сохраняется вибрация, пока мы идём до почти одинокой машины. Почти уверен, что на улице всё настолько огорожено перегородками и охраной, будто здесь на этой парковке кого-нибудь убили.
Туман в ушах, но слышны наши шаги.
Мы останавливаемся у машины.
- Почему ты не надел мой браслет? - слегка подталкиваю его к дверям. Мне так давно не хватало простоты, желания, жгучего взгляда, слов человека, который мог иногда командовать мной. Принадлежать кому-то, просто потому что так решили тела. Сегодня я не хочу думать мозгами. Хочется, снова ощутить его чувство собственности и напор. - Я не говорю, что это плохое решение. Просто мне нравятся эти украшения. У Юрмана часто холодные металлы, резкие детали, грубые, большие камни. Мне показалось, что он подходит тебе как и мне, - шумно вздыхаю. - Похоже, ты предпочитаешь другие украшения? - беру парня за запястье и с интересом рассматриваю красный, опухший след от стекла, нажимая сильнее, не давая ему вырвать руку, оставляя белые следы на коже. Адамс заходился в экстазе, рассказывая о том, какой Хорн сумасшедший, что чуть ли не вскрыл вены, и сколько ему ещё идей пришло на его счёт. 
- Спасибо за твою работу, будет чем закрыть дерьмовые стены, после получения какой-нибудь номинации. Я так хотел добыть тебя для этих съёмок, а ты довольно быстро сказал мне "да". Почему?

- Я немного обкурился, - издаю легкомысленный смешок. Теплота и близость снова опьяняют, топ ощущений после того, что похабное шипели друг другу в гримёрке. Почти слышу сердцебиение.  - Я так сильно хочу тебя трахнуть.
Открываю дверь, приглашая в уютную тишину салона.
- Карета подана! Это свидание или..?

Отредактировано Justin O`Brien (2023-01-11 20:05:25)

Приятно, когда чувства взаимны. Даже, если вы просто хотите оказаться в одной постели. Оба хотите почувствовать что-то новое, нежность и боль, сбить друг с друга корону, уронить в постельное бельё в грёбанном отеле, подчинить, протащить к себе за лодыжки, раздвинуть ноги и грубо трахнуть знаменитое тело с билбордов. Поставить пару отметин от шлепков на бледной заднице.
В каждом городе - по несколько дней. Этот - будет ассоциироваться с тобой.

Вот и всё, мой.
Хлопок двери разносится по опустевшей стоянке. Шорох дорогой одежды, когда два худых тела с обложек журналов, желаемых режиссёрами, политиками, фотографами, влиятельными бизнесменами мира, находят себе место в салоне новой машины, немного ёрзая, кидая шмот и вещи на заднее сидение. Ему смешно с фанатских писем и подарков, но что ещё мне делать, когда он струсит и захочет, как и все, сбежать? Большая ванная, вино, пара масел и писем. 
Но это не свидание, смешно возражает Колин Хорн, как шкодливое быдло скалит зубы и самонадеянно учит жизни, объясняя, что мы там пропустили, при этом соблазнительно разваливается на сидении и разводит красивые худые колени. "Кто ему вообще отдал этот дорогущий гардероб, который мы с Марком еле выпросили? Этот сраный ролик за мой счёт! И для меня. Или он сам спиздил? Ладно, похер. Какой же он пиздатый в этом шмотье".
Мысленно дарю ему вещи, немножко влюблённо улыбаюсь, начиная привыкать к его упрямству, темпераменту и свободолюбию. И прячу от него улыбку.
Скручиваю шарф с цветами, успеваю заметить по то и дело соскакивающим с чувственных губ словам, что он не готов к серьёзным отношениям ещё больше, чем я. "Мы пропустили прелюдии. Эти губы ведь всё, что тебе нужно?"
Он хочет опровержение? Или наоборот готовит меня к тому, что он уйдёт?
Я не хочу с ним спорить, слова всегда всё портят. Уверен, у нас обоих было достаточно сладких  пиздаболов. Может, обсудим за винишком в номере. Родится новый хиток про бывших. Надеждой отравиться ещё легче, чем критикой и жестокими отказами. Прикосновения и поцелуи не соврут. Это не подделать, когда каждая часть тела принадлежит тебе, отзывается на касания, уже сейчас понятно, мы можем охуенно потрахаться. Уже сейчас понятно, что соски под лёгкой рубашкой, ещё недавно трепетавшей на ветру, ждут моих прикосновений. Я позабочусь о них, Хорн, сам смотри не влюбись.
Немного кружится голова, я накурен, ещё сильнее пьян от запахов, теперь я чувствую ещё и запах его кожи. Колин быстро и решительно сокращает расстояние между нами. Когда я медлю, международная модель проявляет инициативу, игриво и по-собственнически набрасывается и лапает меня. Так хорошо вдвоём в тесном пространстве. Наши лица близко, пар из-за холода между губами, перед тем как целуемся. Согревает. Приятно чувствовать давление худых пальцев под подбородком, Колин касается щетины, увлекая меня в поцелуй. И удерживая властно как девчонку. Я просто кайфую от его авторитета, требовательных поцелуев. Языки переплетаются. Мы целуемся максимально похабно, развратно, жадно. На секунду я задумываюсь, каково это ощутить на себе весь вес его тела.
Мы тяжело дышим между чередой поцелуев, которые становятся всё глубже. Почти соприкасаются носы. Губы уже опухшие и скользкие, пошлые звуки смолкают только на секунду. Мы обмениваемся дыханием. Обвиваю пальцами его затылок, целую в край губ, в щёку, пробуя солоноватую кожу на вкус, в местечко между подбородком и шеей, оставляю влажную дорожку на шее.
- Я пока не знаю тебя, но у меня сносит от тебя голову. Ты такой развратный и сладкий, - "я не знаю, чем ты живёшь, сможем ли мы узнать друг друга ближе?" Я не уверен, что он не соврал, когда сказал, что ему нравятся мои песни. - Может, мы и сможем узнать друг друга лучше?
Если есть, что узнавать.
Голоса тихие, еле слышные, гораздо быстрее и громче бьётся моё сердце.
- А ещё ты сексуальный, - вглядываюсь в его лицо и неидеальную кожу. Палец скользит по его щеке. - Даже интересно, как часто тебе предлагают деньги за секс.
Он опускает мою руку с сеткой вен на свой член. Я с интересом смотрю как умещается этот большой член в совершенно узких кожаных штанах, жадный взгляд скользит по его очертаниям, провожу пальцами в кольцах по обеим сторонам от стояка, поглаживаю большой бугорок через ткань, глаза пошло блестят в полутьме. Он создан для роскошных одноночек, секса в красивых номерах с огромными ванными и кроватями. Никто не верит, что избалованные вниманием парни из модельного бизнеса могут любить, могут быть верными. Мальчишка на секунду закрывает глаза, ресницы отбрасывают тень на щеке. И это красиво. 
- Целоваться с парнем даже приятнее, - тихо мурлыкаю я. В поцелуе потягиваю его нижнюю губу, чувствую острую капельку пирсинга.
Пальцы с аккуратным маникюром проталкивают пуговицу на тугих кожаных штанах в разрез.

Кто-то запоздавший появляется на стоянке, выезжает, совершенно не замечая, чем мы заняты за тонированными стёклами, мобильные телефоны иногда зажигаются экранами, выкидывая облака сообщений. Все мои мысли там, где находится рука молодого парня, я подаюсь бёдрами навстречу, когда он щупает мой член, я мечтал об этом ещё с гримёрки, когда он будет бесцеремонно лапать меня, играть губами, языком с венками, уздечкой, уретрой и яйцами. Найдёт все чувствительные места.   
Рокерский ремень отправляется вниз, по правде сказать, это не только образ, я действительно люблю все эти блестящие вещи. Они охуительно на мне сидят. Я вглядываюсь в его черты лица, когда он рассматривает мой член. Гладкий, с большой розовой, выпуклой головкой. Во мне вызывает дрожь прикосновение ладони у основания, пальцы трутся о яйца, что просто сводит меня с ума. У него более гладкая и нежная кожа.
-- И ты хочешь вогнать в меня этот ствол, серьезно? А если я предпочитаю поменьше?..
- Мудак, - лёгкая критика возвращает меня на землю, на щеках появляется лёгкий румянец. Я немного дую губы. Но отвечаю:
- Это хорошо, детка, значит, у тебя узкая и нераздолбанная дырочка, - давлю улыбку на губах до блядских ямочек на щеках. Хотя я ещё немного обижен.
Медленно пытаюсь освободить его член, он до сих пор стоял во всей красе у меня в памяти, мне хочется взглянуть ещё раз. Скучаю по этому зрелищу. Мышцы на руках напряжены, несколько лет занятий боксом, тряпки вскоре поддаются вандальским рывкам и моему взгляду открывается большой возбуждённый член модели, блестящий в свете тусклых фонарей на парковке, так просящийся в губы. Достаточно аккуратный, хотя и большой. Обхватываю рукой, шелковистое ощущение кожи в ладони.
- Обожаю твой член, Хорни, ты б знал. Я напишу про него песню.

Мальчишка ловко ныряет вниз. Его горячее дыхание обжигает и дразнит. Замираю. Наконец, пухлые губы скользят по головке.
- Колин, пожалуйста, - тихо прошу я, чуть съезжая на сидении, схожу с ума от этих ощущений. Мне отсасывает парень.
От ласк языком содрогаются мышцы на животе. Колин для человека, ещё недавно называвшего кого-то пренебрежительно членососом, довольно профессионально спрятал зубы. От ощущения языка, слюней срывает голову. Влажный, узкий, бархатисто-горячий плен. Из плотного колечка губ. Парень вжимает щёки, касаясь их внутренними стенками чувствительной кожи члена. Хорн - такая шлюшка, знал бы он как развратно сейчас выглядит, сложив свои губы буквой "О" и совершая возвратно-поступательные движения. Любуюсь как он охуенно работает ртом, качает головой. С любовью убираю волосы, но всё-таки по-собственнически наматываю их на кулак, если своенравная модель снова начнёт показывать дурацкий характер; его длинные волосы в лаке, я думаю, это хороший повод принять вместе душ. Так узко, тепло, он плотно захватывает пухлыми губами и всасывает член, заставляя меня дрожать от каждого маленького движения.
Я тяжело дышу. Да, детка.
Похоть, желание в глазах, когда он отстраняется и смотрит на меня, он видит, как ему принадлежу. И нагло наслаждается этим. Эти пухлые, испачканные в слюнях и смазке губы просто сводят с ума. Сейчас понимаю, мне мало одного раза. Хочу видеть этот поджигающий взгляд снизу утром. Хорн как наркотик. И чёрт возьми, он знает это.
Порнушно вожу членом по его пухлым губам. Мне так хочется ощущать его язык везде, но я не могу найти в себе силы, чтобы попросить. Меня бесит сколько сейчас у него власти над моим телом. Я просто грубо подталкиваю его голову, чтобы он снова взял в рот. И котик послушно делает это.
Завожу машину, чувствуя как оживает двигатель. Салон наполняется лёгкой вибрацией. Я не хочу, чтобы Колин после говокружительного минета просто выпорхнул из салона и исчез из моей жизни. И возможно мы бы увиделись только на съёмках ещё одного клипа. Двери заблокированы, но мне этого мало. Насколько безумно ехать домой, пока эта маленькая, тёплая дырочка согревает тебя? Мне похуй, сколько рок-звёзд умерло на ходу в машине во время движения.
Так тупо - просто хотеть оказаться в одном номере; ты всегда умел сражаться за всё, что ты хочешь, ставя на карту всё, что у тебя есть, чаще это - всего лишь твоя жизнь.