— Эндрю, ты заберешь меня отсюда? — руки матери тянутся к краю пиджака отца. Тот отшатнулся и резко принялся искать вазу для цветов, которые они ей принесли.

Бойд ловил приступы стыда за мать. Стыда и, пожалуй, некого отвращения. Он закатил глаза и перевел взгляд в сторону. На тумбочке возле кровати лежала книга, обложку которой он очень хорошо знал. Вся семья знала.

«Кролик Рэббит и прыжки на холмах» Э. Дж. Коллоуэй.

Это была предпоследняя книга матери, из-за которой внутри семьи еще больше поднялся градус. Кролик Рэббит удивительным образом очутился в голливудской семье и пытался разобраться в семейных склоках. Каждый из Коллоуэев узнал себя в персонажах из книги и каждому это не понравилось. Бойд помнил, как отец перед ней тряс книгой и спрашивал не сошла ли она с ума (хаха, ирония), когда решила написать об их проблемах в книге.

— Ты поставила на кон мою репутацию, Элизабет! Ради чего? Ради еще одной долбанной книге об этом ебучем кроле?

Стоит говорить, что это было не в первый раз? Просто в прошлые выбрасывались на стол читателю более позитивные моменты из их жизни. Где ей еще брать опыт? Раньше все всех устраивало. Но то было раньше.

— Лучшие писатели пишут о том, что понимают, Эндрю! Я виновата в том, что ты не можешь держать свой хуй в штанах?

Они так и не увидели, что мимо них прошел их сын, взглянул на сцену как мать сильно жестикулирует руками, а отец швыряет книгу на пол. Он наденет битсы на уши и врубит Кендрика Лемара, чтоб больше не услышать и слова лишнего. Ему это не надо. Его уже все заебало.

На самом деле где-то примерно такое же состояние было и сейчас. Ему просто надоело. Жаль нельзя было так же просто натянуть наушники и выйти в коридор, а эти пусть опять разбираются сами. У него в конце концов день рождения. Можно уже начинать исполнять его желания? А не как обычно.

Они приехали в больницу с самого утра, чтоб поздравить мать с тем, что ее сыну исполняется двадцать два. Потому что так положено. Где-то на входе их даже кто-то сфотографировал. Видимо у очередного таблоида совсем худо с новостями раз им были интересны они. Но не суть.

Бойд не понимал зачем им сюда ехать, если мать не факт, что его узнает, а даже если и да – все равно начнет нести бред. Тем более в присутствии отца. Своего идола, к которому ей теперь нельзя было даже прикоснуться. Мерзость.

Не так он хотел начать свой двадцать второй день рождения.

Вообще в целом не так.

Отец затеял подготовку к его дню рождению еще за месяц до даты. Рассылал эмейлы, выяснял кто будет, пригласил даже крестного отца из Европы. Ему хотелось, чтоб все было так будто ничего не произошло и все осталось на своих местах. Бойда это ни капли не трогало. Когда-то раньше официальную часть с родственниками стабильно организовывала мать, и она любила это. И каждый раз это был вылизанный, четкий по таймингу праздник для идеальной семьи и их не менее (закон соответствия) идеальных гостей.

Скукота смертная на самом деле. Ему кажется он потерял интерес к этой части своего дня рождения, когда однажды мать сказала, что в этом году клоуна на празднике не будет, ибо он взрослый мальчик. То есть лет так с восьми, ничего кроме зева и желания чтоб это все поскорее закончилось – это мероприятие не вызывало.

Какое-то время Бойд компенсировал для себя занудный обед с родственниками тем, что ему всегда дарили много подарков и это была довольно хорошая компенсация за потраченное время. Но как только перешагнул порог старшей школы – появилась и вторая часть вечера. В компании друзей, девчонок и пунша. Коллоуэй младший хоть и воротил носом от смешанного Джек Дэниалса с газировкой, но тем не менее гораздо больше расслаблялся в компании своих одногодок, чем со своей родней. Что закономерно.

Ему двадцать два и его ждет вечеринка в клубе возле пляжа. Вот чего действительно ждал Бойд, а не приезда тех, которые по крови своей имели с ним связь, но по сути своей были ему никем. Ну и сливки, ебаные сливки общества. Отцовски знакомые, важные партнеры, даже представители администрации из университета. Перед ними еще надо было держать ровно спину, вежливо улыбаться и делать вид, что вообще-то огромная честь их знать и «приятно что вы приняли приглашение, сэр».

Ему двадцать два. Он все еще играется с клоунами. Теперь это не так весело.

Бойд затягивает черный галстуку и вздыхает. Ему нравится, как он выглядит в костюме, который ему сшили под заказ. Но настроения туда спускать вниз – не было. Это первый праздник без матери. Вдруг кто-то спросит? Еще хуже – будет его жалеть или сочувствовать. Нет ничего хуже чем, когда люди знают о твоих слабостях. А нет. Есть. Хуже только, когда о них написали в ебаном таблоиде The Sun. Так чтоб наверняка заколотить крышку гроба на его менталке.

— Блять, что? — Бойд оборачивается, вытягивая рукава рубашки вперед, чтоб те выступали из-под краев пиджака. Он не слышал, как она подошла и сейчас ощущал, что его застали врасплох. – Тебя стучать никто не учил в этом твоем кабаре?

Он выпрямляет спину и смотрит на себя в зеркало во весь рост. Растягивает кожу на лице прикидывая какая из улыбок будет достаточной, чтоб удовлетворить гостей внизу и заставить их забыть о том, что ему надо напомнить какой ужас в их понимании он пережил.

— Я выгляжу лучше, чем Уильям.

Бойд прячет руки в карманах брюк и на пятках ловко оборачивается к ней. Что вообще она нахрен тут забыла? Осматривает ее с ног до головы, чтоб в конце таки лениво встретить ее взгляд.

— Какая неотесанная зависть, Дай-Дай, — с недавних пор ему нравится так ее звать. Не знает бесится ли она от этого или нет, но ему кажется, что более точного определения ей нельзя найти. Дай на шмотки, дай на машину, дай на побрекухи. Интересно, она уже просила у отца деньги на резиновый член? Эндрю, конечно, хорошо выглядел на свой возраст, но полтинник почти, о чем тут вообще говорить?

— На мои шестнадцать мы отдыхали на Ангильи и я получил ключи от M8-ем. Удовлетворил твое любопытство? — уже тогда отец свалил на срочные встречи в ЛА (читать – тереться членом между булок у очередной эскортницы) через три дня после начала отдыха. Но об этом Бойд не скажет Даяне. Пусть завидует дальше. Если для нее этот мыльный пузырь еще не лопнул.

— Хочешь секрет этого дня? — он проходит вперед к выходу и нагибается к ее уху, когда ровняется с ней, — мне похую кто там на что ждет.

Чуть ли не впервые в жизни похую. Раньше он стабильно нервничал перед этими приемами пытаясь соответствовать ожиданиям отца. Но сейчас уже ничего не имело значения в этом театре теней, где ничего не было тем, чем казалось.

По мере как они спускаются вниз Бойда больше интересует ее задница, обтягиваемая тканью платья, чем то, что сейчас на бирже жизни начнутся торги. За возвращение в колледж, за стажировку в Мейо, за возможность уехать в Европу на практику. То, что раньше казалось таким важным, а теперь превратилось в ебучий фарс. Что отец ему доказывает? Что все будет как раньше?

Нихуя уже не будет как раньше.

И подтверждение тому сейчас идет перед ним, виляя задницей. Интересно, у отца уже спрашивали где они с ней встретились? Или все и так в курсе, это уже моветон?

«— У меня у одной желание переодеться в короткое платье и свалить отсюда?»
— А залезть на шест не хочется?

Впрочем, она была в чем-то права. Единственное, что ему на самом деле сейчас хотелось – это поскорее получить отмашку от отца, что можно сваливать. Черт, почему ему всегда нужно разрешение? Ему ебаные двадцать два.

И его так это все заебало.

Он стоит посреди коридора, зачем-то остановился и ждет послушно, когда к нему Даяна вернется (сюр, да?). К нему подходят люди, что-то говорят. Он кивает, отмахивается своими спасибо, натягивает улыбку, на которой остановил свой выбор. А в голове ударами гонга раз за разом звучит «как же вы меня все заебали».

Она возвращается и вручает ему книгу. Подьебывает.
— Спасибо, — такое же как всем, с приятной улыбкой.

Останавливает официанта и просит отнести книгу наверх, передавая ее практически сразу как получил.

Конечно же, она его бесит.
Конечно, он скорее придушит ее, чем прочтет хоть строчку оттуда.
Конечно, главная проблема его ебаного гнева в ней.

Все его проблемы в ней, в отце, в этом ебучем лицемерии.

Бойд берет бокал шампанского с подноса и выпивает его до дна одним залпом.

Голос матери в голове – ты заберешь меня отсюда?