Хрупкая женская фигура куталась в плотный плед, вжималась в угол камеры, которая давила своими стенами. Над ней попросту сжалились, вызвав скорую помощь и дав возможность укрыться от холода, который сквозил по полу, заполняя каждый миллиметр этого пространства. А быть может, все было дело в том, что где она находилась и с кем. За стеной сидел тот, кого она боялась больше всего. За стеной она буквально ощущала кожей дыхание того, кто держал ее долгие годы за горло, не давая вырваться из того плена, в который она попала по своей глупости. Как это могло произойти, как могло случиться так, что эта группа окажется именно здесь, в этом городе? Она скиталась по разным городам, меняла место жительства, но именно здесь они удумали совершить теракт. В месте, которое стало для нее домом. Холодный пот ударил резко, перед глазами все поплыло от тошноты, и Пандора постаралась как можно плотнее закрыть глаза. Ее раны обработали, но сюсюкаться с преступницей никто не стал, ведь она была среди них… Снова и снова мыслями уносится в тот день, когда она узнала о том, что готовится теракт. В тот день, когда она приняла для себя решение не прикрывать себя, а защитить людей, которые могли погибнуть.
     Да, Обэн понимала, чем это чревато, она понимала, что снова придется бежать, скрываться и менять место жительства. Но по-другому она просто не могла поступить. Документы, место теракта, диски, на которых была вся информация, она отослала Эйдану, ведь этот человек был единственный, кому она могла доверять в полной мере. И не потому, что между ними что-то было, а потому что Пандора знала – он ненавидит таких, как она и сделает все, что бы эти данные попали в нужные руки и для тех, кто никогда не пойдет на поводу денег и пресечет то, что планировалось. Только вот Дора не рассчитала одно – за ней пришли. Пришли забрать то, что принадлежало не ней – ее жизнь.
     То предательство, которое она совершила, не прощается. За такие поступки в лагере долго пытали и убивали самым мучительным способом. Когда дверь дома распахнулась, Пандора даже не смогла кричать. Ее поймали так же быстро, как и осознание пришло в ее голову. Руки были заведены за спину, а перед глазами возвышался тот, кого она боялась увидеть больше всего. Тюрьма, смертная казнь – все что угодно, но только не он. Демон, который преследовал ее по пятам с того самого момента, как она развязала руки пленного. Демон, что так желал увидеть ее вновь. Голос, что проникал в сознание, ласково, словно кошку гладит. Но Обэн знала, чем это чревато. Сахир говорил тихо и вкрадчиво, как признание в любви шептал ей на ухо, пока Дора отчаянно билась в руках тварей, не в силах даже думать о том, что с ней сделают. А он расписывал в красках и подробностях, заполняя ее сознание страхом и болью.
     Когда ее привезли в заброшенное здание, где располагался штаб временный группировки, она молилась лишь о том, чтобы полиция успела. Обэн сморщится и скукожится сильнее, поджимая под себя ноги, пытаясь уместиться на тонкой скамейке. Она находилась здесь уже сутки, и мало кто позаботился о том, чтобы накормить преступницу. Она была и этому рада, лишь бы ее больше не трогали. В ушах до сих пор звучал отчаянный крик боли, а лицо и тело помнили каждый удар, который выбивал из нее душу. Полиция нагрянула ровно в тот момент, когда началось самое «интересное». Ее приняли за смертницу, никто не стал ни с чем разбираться, да и Пандора не в силах была что-то говорить, захлебываясь кровью и желанием скорее сдохнуть. А потом, потом замолчала. С ней пытались говорить, допрашивать, но Обэн молчала. Она понимала, что ей нет выхода на свободу, она знала, что как только ее нога коснется порога участка – ее снова поймают. Люди Сахира были повсюду, и неважно находился он сам за решеткой или нет. Ее достанут и продолжат то, что начали. Так что она мечтала о тюрьме. Все что угодно, лишь бы снова не туда. Об одном она могла думать с радостью – она предотвратила теракт, она спасла много жизней, хотя могла спокойно уехать и больше не возвращаться в этот город, несмотря ни на что.
     Руками обнимает себя за плечи, чуть раскачиваясь, словно пытаясь себя убаюкать и успокоить. Снова и снова сердце начинало биться сильнее, сейчас она чувствовала себя как никогда уязвимой и слабой. Даже находясь в лагере, она такой себя не ощущала. Но сейчас почва уходила из-под ног, и она не знала, кто ей может помочь. Она не слышала тяжелых шагов, которые раздавались по пустому коридору, который проходил к ее камере. Она не слышала голосов, когда кто-то назвал ее имя. Она лишь повернет едва голову, морщась от боли синяков и ссадин, когда столкнется со знакомым взглядом. Сердце ухнуло вниз, застревая где-то между ребер. На глаза выступили слезы, но Дора резко отвернулась, пытаясь спрятать изуродованное побоями лицо. Нет, он не должен ее видеть такой. Измученной. Слабой. Поверженной. Она не смеет быть перед ним слабой.

Сейчас на ней не было лица. Сейчас все плясало перед глазами, словно пелена застилала. Хотелось выть и кричать. Внутри разрывались ударными волнами эмоции, которые сменяли друг друга. Абсолютно разные, безумные и даже дикие, с которыми приходилось справляться. Пандора видела Эйдана, чувствовала его и ощущала. Она старалась не смотреть в сторону разговаривающих, и лишь сильнее обнимала себя за плечи, боясь, что ее выдадут. Чего страшилась бывшая террористка? Что Эйдан выдаст ее властям или снова оказаться в лапах тех, с кем она жила много лет? Скорее второе. Голос каким-то оглушительным эхом опустила в барабанные перепонки. Пандора Обэн. Мой информатор.
Голова закружилась, а из глаз потекли слезы. Но Пандора попросту не понимала, что сейчас испытывает. Радость, облегчение, благодарность? Или страх, который скручивал избитые мышцы сильнее, заставляя вспомнить все, что с ней сделали. Кто-то может подумать, что она все это заслужила. Пусть будет так, никого переубеждать девушка не планировала, тем более в таком состоянии. Все было в каком-то тумане, время слишком медленно тянулось, но больше Эйдана она не видела, ровно до того момента, как ее разбудили легким касанием до плеча. Свободна. Ее документы проверили, пока она провалилась в сон от усталости и переживаний. Когда-то давно имя человек, кто мог помочь с документами сказал ей Эйдан, высаживая из самолета. Он помог врагу, словно отдавая дань за свое спасение.
    В голове мелькнула мысль о том, чтобы остаться здесь. Остаться за решеткой. Да, девушка понимала, что долго не проживет в тюрьме. Что какой бы смелой она ни была, она погибнет там… Но выходить на свободу, где на каждом углу ЕГО люди. Он не вынесет снова таких пыток, которые перенесла не так давно… Те люди, кто был для нее раньше семьей, смогли выбить из нее полный отчаяния крик, чего не удавалось никому за всю ее жизнь. Дышать было тяжело. Пандора встанет, опираясь руками о лавочку, хрипя от боли. Не удивилась бы, если бы ей сказали, что раздроблены ребра. Но ее наспех осмотрели, и подтвердили, что ничего подобного нет, значит так болели синяки, которые покрывали все ее тело, уродуя прекрасную хрупкую девушку. Когда Эйдан придерживал ее под руку, Обэн отводит взгляд, стараясь не смотреть на него.
   Нравится? Ты рад увидеть меня такой? Наверняка думаешь о том, что я все это заслужила? Что ж, наверное, ты прав. Для него она была врагом. Тварью, что заслуживает всего этого только потому, что он один остался жив из всего его отряда.
     Дрожащими руками Обэн возьмет таблетки и воду, чтобы жадно выпить большую часть бутылки, запивая пилюли. Откинулась на спинку машины, закрывая глаза. Слабость давала о себе знать, к горлу подступила тошнота, и совершенно не хотелось говорить. Впрочем, Эйдан тоже не спешил беседовать, машина двинулась мягко по дороге и через какое-то время оказалась у его дома. Пандора знала, что ей предстоит уезжать. Снова бежать, чтобы спрятаться. Желательно там, где не будет знать ни единая душа. Желательно на край света, но мучительные кошмары будут с ней теперь всегда. Пандора повернется на голос, который слышала словно через какую-то густую пелену. Морщится, выравнивая корпус. Губы ее изгибаются в злобной улыбке, хотя она понимает, что мужчина спас ее. Но вот зачем?
    - Ты отдал свой долг, когда вытащил меня из этого логова и дал возможность бежать. Сейчас ради чего? – Это был скорее риторический вопрос. Ведь он так мечтал ее грохнуть. Сейчас Пандора была побитым котенком перед ним, даже огрызалась слабо, и за это еще больше себя ненавидела. Сглотнет ком в горле, который снова отразился в блеске глаз, и отвернется в другую сторону. Он никогда не будет больше видеть в ней ту маленькую девочку, которая грела его щеки своими горячими ладонями. Что ж, пусть так будет всегда – так даже проще. – Я восстановлюсь и уеду, на мне все заживает как на собаке, так что это произойдет быстро, неудобств тебе не принесу.
     Когда дверь машины открылась, и Обэн увидела врача, она бросила взгляд на Эйдана. – Спасибо. – Едва слышно прошептала девушка, но глаза, что парень ее услышит. Она должна была это сказать, ведь действительно была благодарна ему за что спас… По крайней мере по его наводке полиция приехала вовремя. Благодаря ему она сейчас ступает на эту землю снова. Ее подхватили, помогали пройти в дом, укладывая на диван в гостиной. Каждое движение сопровождалось болью, от чего Пандора кусала губы, чтобы не заскулить от боли. Доктор был на удивление добрым человеком, успокаивал ее, словно маленькую девочку. Он был в возрасте и мог бы быть ее отцом. Когда Пандору начали раздевать, у девушки даже особо не было сил даже дернуться и сопротивляться. Действия доктора были уверенные и сильные, которые не поддавались обсуждению. Раны, ссадины и синяки были обработаны, а сама девушка укрыта легким пледом. За все это время она то проваливалась в какое-то беспамятство, то просыпалась. Когда в очередной раз она открыла глаза, за окном была глубокая ночь.
     Пандора дернулась, в попытке встать, но тело пронзило болью. – Твою мать. – Прохрипела она жалобно, опуская ноги на пол. Безумно хотелось пить. Обведя глазами гостиную, она нашла траекторию пути знакомого, и, обернувшись пледом, пошла в сторону кухни, прихрамывая и опираясь на стенки. Открытый холодильник ударил светом по глазам, вызывая у нее стон. Морщась, она достанет оттуда бутылку минеральной воды и нальет себе в стакан. Вернув бутылку, Пандора закроет дверцу и замрет на месте, уловив тень позади себя. Воспоминания нахлынули быстрее разума, и перед глазами все поплывет. Она едва поспеет схватиться за столешницу и устоять на ногах, чувствуя, как они дрожат. – Эйдан. – Словно произнеся его имя, только тогда она смогла взять вверх над своим страхом. Придерживает покрывало, уже не пытаясь рассмотреть в темноте его черты. Следит за ней? Не доверяет даже в таком состоянии? – Я надеюсь, они смогли предотвратить то, что намечалось? – Пандора говорила о теракте. Сахир был слишком умен, чтобы так просто сдаться, да и слишком много было подкупленных служителей закона. – Ты доверяешь тому, кому отдал документы? – Говорила тихо и скорее для какого-то разговора, ведь если она будет молчать, то просто упадет на колени и разрыдается. Сделает несколько глотков, подмечая как дрожат руки.

Пандора любила его внимание. Еще тогда, ребенком, она непроизвольно искала общения с этим хмурым и замкнутым мальчишкой, который впрочем, открывался только ей. Туго, тяжело. Она словно по кирпичику детской свободой, улыбками продвигалась к его душе. Умея воспринимать и поглощать негатив, понимала, почему он ведет себя в той или иной ситуации. С самых ранних лет Пандора была сиротой, а этот парень потерял родителей, познав эту любовь… Она стойко выносила каждую иголку, которую он всадил в ее душу, пока та пыталась его гладить. Наверное, этим она и привлекла его, маленькая девочка, которая могла вынести все, ради того, чтобы быть рядом. Она видела. Она знала. В нем больше доброго, чем тьмы. Но появились ситуации, в которых она теперь могла усомниться. Они уже не были детьми, а она уже не та улыбчивая девочка, которая пыталась быть ближе. Клеймо на ней навсегда, что бы ни случилось теперь с ней по жизни. Скольких бы она не спасла, она была повинна только одном – она сделала неверный выбор.
     Сейчас Эйдан смотрел на нее, в темноте девушка не могла рассмотреть этого взгляда. Казалось, что он смеется над ней, наслаждается ее слабостью, ее болью. Ведь именно этого он так желал, с самой первой минуты как оказался на свободе. Она его самый главный враг, и теперь он смотрит на то, как это враг корчится от боли, едва в силах сделать вдох. Но руки мужские касаются слишком осторожно, словно понимая как ей больно. Его тело прижимается ближе, чтобы дать дополнительную опору и позволить на себя облокотиться ровно для того чтобы в долю секунды оказаться у него на руках. Казалось, что для Эйдана это ничего не значит, но Обэн понимала, через что он перешагивает, чтобы позаботиться о ней. Ведь это и есть забота, не так ли? Пока он несет ее на руках, девушка положит голову ему на плечо, прикрывая глаза. Передвигаются довольно медленно, чтобы не напороться на предметы мебели в темноте, а у нее перед глазами воспоминания из прошлого, как когда-то давно он так же несет ее на руках, когда она вывихнула ногу на одной из их прогулок по лесу. Они часто сбегали из детского дома в сторону лесополосы, которая располагалась рядом. Могли там ходить часами, или просто разговаривать, строя для себя убежища. Уже тогда в них обоих было что-то такое, что могло подтолкнуть на те профессии, что они сейчас имели. А еще она изредка пела ему, пока парень лежал на теплой траве, закрыв глаза.
      Ощутив под собой мягкую кровать, Пандора вынырнула из воспоминаний, открывая глаза. Здесь тоже царил полумрак, но небольшой светильник позволял видеть очертания. В голове запоздало отразились слова мужские о том, что группировку взяли, а самое главное, что смогли спасти людей. Понятно, что это лишь верхушка айсберга, Обэн как никогда это знала. С терроризмом как с наркотиками бороться бесполезно, это никогда не искоренить и не уничтожить, потому как спонсируется все верхушками, и это было на самом деле страшнее всего. Она едва кивнет, давая понять, что точно никуда не собирается в этом состоянии. Пока парень спускался, девушка оценила комнату, чуть выглядывая и понимая, что спальня Эйдана прям напротив. Краска ударила в лицо, а дыхание сбилось, когда по телу прокатился жар от воспоминаний. Его прикосновения. Поцелуи. Шепот. Подрагивающими руками девушка поправит волосы, словно ей стало плохо, в надежде, что Райс не заметит ее волнения.
    - Хорошо, спасибо. И я никуда не собираюсь, мне даже дышать больно…- Тихо скажет в ответ, подмечая про себя, что придется давать показания, а значит придумывать историю, а значит все еще не закончено… Но об этом она подумает после, самое главное, что спасли людей, и ее больше никто не тронет. Она верила и надеялась на это. Так как лучше уж всадить себе самой пулю в висок, чем снова попасть в руки террористов. Она медленно поднимет взгляд на Эйдана, принимая из его рук футболку, наверное, впервые за долгое время, понимая его окончательно. Она жила тогда только лишь своим эгоистичным желанием того, что бы он жил… Она длила его мучения только для того, что бы оправдать себя и свои поступки, казаться лучше, чем он есть на самом деле. Ткань мягкая сжимается в тонких пальцах. Теперь она понимала, что значит жаждать умереть, но тебе не позволяют это сделать, снова и снова подвергая мучениям…На глаза выступили слезы, а ком застрял в горле. И только когда мужчина выйдет из комнаты, прикрывая за собой дверь, она уронит голову и всхлипнет. – Прости меня. – Не осмелилась она произнести этого, когда Эйдан был рядом, словно она не имеет никакого права на его прощение.

     Второй раз за ночь Пандора проснется, когда резким приступом холода и страха окутает комнату. Вокруг пляшут тени, а девушка едва находит силы, чтобы поверить в реальность. Окно, которое было наглухо закрыто, казалось уязвимым местом, а тени той самой фигурой, которая нависла над нею, чтобы поиздеваться. Состояние словно ты не может вынырнуть из сна, снова и снова просыпаясь в жутком кошмаре, который вытягивает из себя все силы. Тело сковывает ужасом, и кажется, что это никогда не закончится. Обэн цепляется пальцами за ткань мужской футболки, что она надела перед сном, хрипя от боли. Вроде бы реальность, но в сумраке становится все страшнее и страшнее. Она едва заставит себя встать с кровати, босыми ступнями коснуться напольного покрытия и скользнуть тихо в сторону коридора. Дверь в соседней комнате была открыта, и казалось, что в той самой кровати будет тепло и безопасно. Разум Пандоры в этот момент не работал от слова совсем, иначе она бы никогда не позволила себе даже подумать об этом. И не потому что сама не хочет, а потому что знала реакцию Райса. Но не сейчас. Не в эту ночь. Словно тени продолжают гнать ее вперед, не давая и шанса на раздумье. Ты помнишь как маленькой девочкой, я пряталась под одеялом, боясь темноты? Помнишь, как ребенком кралась к тебе и ложилась рядом с твоей кроватью, хоть и было запрещено подобное? А утром убегала к себе, пока нас никто не застукал? Помнишь, Эйдан? Сейчас она была той самой маленькой девочкой, чье имя забыла даже она сама.
     Облокотился на кровать руками и коленями, стараясь двигаться как можно тише и мягче, хотя боль в ребрах не давала сделать это в полной мере как она умела. Она старалась не разбудить мужчину, но прекрасно знала, что Райс уже не спит. Как только она встала со своей кровати, он об этом знал. Военные чутко спят, это искаженная психика так действует. Она тянется чуть вперед, хватаясь за край одеяла. – Эйдан, пожалуйста… Мне холодно и страшно там. – Пандора тихо шепчет, видя, как устремлен на нее удивленный мужской взгляд. И нет, она не просила его разрешения, она почти умоляла его, в то самое время как пододвинет одело и юркнет в кровать, к нему спиной, укрываясь и одним движением прижимаясь к нему всем своим телом. Моментально жаром обдаст от его горячего тела. Она касается спиной его обнаженной груди, а округлые бедра удобно устроились в районе паха. Ей все равно. Она не думает. Она хочет быть рядом. Сворачивается клубком, еще ближе прижимаясь к нему, утыкается носом в подушку, которая пахла им, зажмуривая глаза, словно ожидая, что ее сейчас же вышвырнут как плешивого котенка. – Мне страшно… - Бормочет, жмурясь сильнее, надеясь, что тени уползут прочь, ведь сейчас она не одна.
    Мне страшно. Тихий детский голос. Она говорила так же, ложась на теплое одеяло рядом с его кроватью. Тогда он ложился на живот, чтобы протянуть ей руку и дать возможность держать его за пальцы.
Тогда они были детьми.
Сейчас нет.
И прикосновения их стали намного жарче.

Ей не снились сны. Впервые за долгое время ей не снились кошмары. Обэн провалилась в сон, как только получила разрешение остаться. Она сама не подозревала и не знала, что ночью во сне пыталась найти теплоту тела Эйдана, тем самым смущая его и не давая спать нормально. Ее больше никто не преследовал, она утыкалась носом в его подушку, ощущая запах, обнимала ее, прижимая плотнее, и ощущала себя ребенком. Беззаботным и радостным, который все еще в теплоте находится и ждет, когда наступит следующий день, чтобы скорее встретится с ним. Убежать прочь, представляя что у них счастливая и наполненная добротой жизнь. Жаль только, что все сложилось совсем по-другому.
     Дора проснется утром резко, открывая глаза. Дыхание почему-то сдавило глотку, от чего она закашлялась и захрипела от боли. Видимо поврежденные ребра не давали нормально дышать, и вдохи были короткими и рваными. Осмотревшись, девушка только сейчас наконец-то поняла, что все еще в его кровати. Повернулась на спину, но рядом никого больше не было. Кровать была еще теплой, значит, сам Эйдан был рядом и не ушел, был с ней. Улыбка коснется губ, но Обэн тут же ее прячет, не позволяя даже самой себе накручивать лишние мысли. Он оставил ее здесь только потому, что гнать избитую девушку прочь как минимум жестоко. Хотя, что есть жестокость, когда мы говорим о них?
     Девушка медленно выпрямится, опуская ноги на пол, морщится и скулит от боли, но знает, что нужно двигаться. Бинт был затянут сильно, он фиксировал ребра, тем самым сдавливая грудную клетку, и делая девчонку плоской. Мелочи, но и это Обэн успела подметить, когда подняла взгляд в огромное зеркало. Воспоминания ударили в голову, заставляя покраснеть как невинную девчонку, которую трахали всю ночь самым извращенным способом. Проведет ладонью по простыне, прикрывая глаза. Лишь наедине с собой она могла на мгновение расслабиться и погрузиться в те чувства, что появились в ее сердце. Ей хотелось еще. Хотелось касаний, теплоты, поцелуев. Его голоса рядом… Сглотнет и мотнет головой, дабы отогнать эти мысли. Нужно было как-то сходить умыться и спускаться, откуда доносился приятный запах еды. Неужели ты готовишь мне завтрак?
    Пандора, прежде чем спуститься, умоется, приведет себя в подобающий вид, но так и останется в его футболке, так как ничего другого у нее не было. Неуютно, приходилось чуть натягивать на бедра ткань, чтобы прикрыть ягодицы. Ну, не будет же она кричать со второго этажа, что бы Райс принес ей вещи длиннее. Ступни спрячет в тапочки, которые находились рядом с ее кроватью в гостевой комнате. Волосы соберет в высокий пучок, чтобы они не касались изуродованной кожи. Синяками кожа была покрыта настолько, что даже касанием волосков причиняло боль. Спускалась девушка долго, медленно, осторожно. Не могла иначе, так как тело ее практически не слушалось. Голова сильно кружилась, а от запаха еды внутри все урчало от голода. Придерживаясь руками за поручни лестницы, она двигалась вниз, когда услышала голой Райса. Удивительно, но он знал о ее приближении. Какие-то новые технологии или просто умение бывшего военного слышать все, даже отдаленные и тихие звуки.
    Когда Обэн наконец-то справилась с лестницей, то с облегчением выдохнула, подходя к столу, что располагался на кухне. Ей необходимо было сесть, стоять на ногах становилось все сложнее. Поэтому приглашение парня она приняла с огромным удовольствием. – Спасибо, мне изыски не нужны. – Обэн даже улыбается, смотря на то, как перед ней появляется тарелка с яичницей и беконом. Признаться честно, сейчас это была просто пища богов. Жадно втягивает носом аромат терпкого коже, и от наслаждения прикрывает глаза, лишь запоздало соображая, что нужно было ответить. – Эм, кофе… Прости, задумалась. – С каких пор она так покладисто себя ведет, говорит ему спасибо и извиняется? С тех самых пор как он спас ее и оставил у себя дома. Только за это стоит сказать «спасибо», а не шипеть на него как дикая кошка. Впрочем, и поведение Эйдана было совсем другим. Она думала, что после этой ночи, он выскажет все по поводу ее выходки, но Райс молчал об этом, словно ничего и не произошло. Хотя, конечно, сама Дора дала себе обещание, что подобного не случится. Она раз показала свою хрупкость и беззащитность, больше такого не повториться.
     Пандора медленно ела, слушая, о чем говорит Эйдан, и легонько кивая, давая понять, что информация принята. Конечно же, она не собиралась лезть на рожон, и испытывать судьбу, ей хватило и нескольких дней провести в плену у террористов. Доев последний кусок яичницы, она чуть откинулась, поморщившись, беря в руку чашку с кофе, опуская на жидкость взгляд. Вопрос не застал ее врасплох, она понимала, что Райс рано или поздно его задаст, вот только она не думала о том, что скажет ему правду или нет. – Ты хочешь знать, почему я приняла другую сторону и сдала своих? – Вопрос был таким же логичным, ведь Эйдан по сей день считал ее террористкой и тем человеком, которому наплевать на жизни других. – Когда я узнала, что группировка собирается устроить теракт именно в этом городе, первая мысль была бежать, но… Я жила здесь немало лет, этот город стал для меня домом, где можно спрятаться от всего и хотя бы попытаться стать собой, начать другую жизнь. И именно его они захотели подорвать и разрушить. Это жизни немногих в разрезе всего, что происходит вокруг, я понимаю, но по-другому я не смогла поступить. – Руки чуть задрожали, когда воспоминания накрыли с головой. Она была сильной, старалась вести себя и показывать именно так, но на самом деле перед парнем сидела хрупкая девушка, которую жизнь заставила бороться и царапаться. – Они притащили сюда смертницу, которую я хорошо знала. Она осталась в лагере, когда я сбежала. Она тоже хотела вырваться, не знаю, почему поменяла свое решение после. Именно она передала мне информацию, но и так же именно она меня и сдала. Сахир ошибся в одном – я успела передать информацию тебе, а не купленной полиции. – Глоток кофе, что бы перевести дыхание и успокоиться. – Меня поймали в собственном доме… А дальше ты знаешь. В подробности углубляться у меня нет никакого желания. – Мурашки пробежали по телу, она действительно не собиралась рассказывать, что и как с ней делали. – Главное, что ты передал все нужным людям, впрочем, я в этом не сомневалась.