Трэйс внимательно вглядывается в проезжающие машины полиции за окном. 
Ей только что сказали: «Джейсон мертв. Убили». 
Странное липкое ощущение покрывает кожу, остаётся и не отмывается, сколько бы она ни старалась. 

Убийство — это не случайная смерть по неудачному стечению обстоятельств. Кто-то к нему пришел, кто-то выстрелил в упор, кто-то замел все следы. 

Кто? 

Полиция ищет ответ. 

— Ты думаешь, кто-то целенаправленно решил убить его? 
— Почему тогда ничего не стащили? 

Джейсон хорошо писал. Даже не так — он писал глубоко, ярко, красиво. Писал будоражаще, писал так, что возле его картин всегда толпились люди в ее галерее. 

Его произведения продавались лучше всех. 
Черт побери, кто мог его убить? 

Илай пожимает плечами. На нем серый костюм Brioni, он опускается на софу слонового оттенка в ее кабинете. 
— Расстроена?
— Ты шутишь? 

Молчат.  

Джейсон когда-то был их общим близким другом. Выходцы из богатых семей, черные овцы богатых успешных семей, если говорить прямо, предпочитают держаться вместе. Омега — омеге друг. 

Минус один. 

— Я не хочу ехать на похороны. 
— Ты сейчас серьезно?
— Не хочу смотреть на его труп, Илай… Не хочу думать об этом. 
— Хватит ломаться, Трэйс. Ты уже не ребенок. 
— Звучишь, как мой отец. 
— Нет. Звучу, как твой друг. 

Жмет хрупкими плечами (похудела за последний месяц килограмма на три), сминает бумаги на столе. Звук рвущихся листов разряжает молчание. 

Придется идти. 

— Я слышал, что его семья наняла детектива.
Она резко поднимает на него глаза. Будет забавно, если…
— Кан. Джердан Кан, вроде бы. Специфический мужик. 

Монтенегро глухо смеется. А вчера он ей ничего не сказал. 

— Мы с ним близко знакомы. 
— Только не говори, что спала и с ним. 
— Я собиралась его привести к нам. 

Илай долго смотрит ей в глаза. 

— Реально тогда специфический мужик. 

Смех в театре или кино — как способ снятия напряжения. Они смеются, но им не смешно. 

Им не смешно. 

х х х 

Кан не берет телефон. 

— Богом клянусь, Джер, если сейчас тебя не окажется в твоем гребаном захудалом офисе… — блондинка стучится в хилого состояния дверь под крышей церкви, — я не ручаюсь за себя. 

Ручка поворачивается, он смотрит на нее. Кожанка, зубочистка в зубах, легкая улыбка в уголке рта. 

Трэйс теряется на несколько мгновений, потом движется к нему и, прежде чем что-то сказать, целует. 

Целует, руками забирается к нему под куртку, улыбается вслед. 

— Привет. 
Голос куда милее, чем был за минуту до. 

Она мало думала, встречались они или нет. Виделись — да. Трахались. Иногда он что-то рассказывал ей из своей работы, иногда — она ему о своей. 

Слишком большое количество разочарований в собственных браках привели к тому, что она не горела совершенно вешать на себя ярлыки. 

Ей было достаточно. 
(А ему?)

— Так вот, — проходит самоуверенно внутрь, чуть его отодвигает. Как обычно вокруг кира неразобранных бумаг (она цокает, уже давно можно было убраться. Куда смотрит его напарница-помощница-секретарша? Хуй там разберет), пустые бутылки, раскиданные папки на столе. 

Беллатрис сжимает плотно губы, чтобы не прокомментировать. Тяжело выбить из себя королевские привычки Монтенегро. 
(Объебываясь практически до смерти в очередном притоне с малознакомым мужиком — было ок) 
(Ну конечно же, ок) 

— Тебя наняли для дела Джейсона Портера? — это вопрос. Или нет. 

Зависит от того, что он сейчас скажет.

Аккуратная задница присаживается на стул, на спинку Трэйси не откидывается — Бог знает, сколько она еще выдержит, поднимает на него глаза и смотрит внимательно, спокойно. 
Цепляет кипу бумаг со стола, листает. 
Ничего интересного. 
Ни фотографий Джейса (он всегда умудрился хорошо выйти), ни деталей убийства. Она про Илая об этом не спрашивала... Только что это случилось в его мастерской.

Сколько раз она там была?

— Странно, что ты мне ничего не сказал, — зеленые глаза смотрят на него слегка осуждающе. Потом выдыхает, отворачивается, пожимает плечами.

В первый раз Портер рассказал ей, что пишет картины, несколько лет назад. Белая футболка оверсайз, аккуратные классические брюки - сочетай в себе все то, до чего не додумался мир, а потом дай ему посмотреть на это - он походил на собственные произведения даже в этом.
Говорил мало, но всегда по делу. Гулко смеялся. Отчим бил его, пока матери было похуй, что там творится.
Закончил сначала элитный пансион, потом Браун. На это тоже всегда было похер. Разрешал ей пользоваться его мастерской.
"Не переживай, про твое прямое пристрастие, я никому не скажу". И не говорил.

Не осуждал, что она делала. С наркотой или мужчинами.
Она не осуждала его.

Его больше нет.

— Ты же знаешь, что завтра будут его похороны? Все собираются в загородной резиденции Джейсона. Это часа два от города.

Трэйси указательным пальцем стучит по столу – нервничает.
— Ты тоже там будешь? Или нет?

Еще буквально неделю назад они планировали новую выставку Портера в ее галерее. Джердан тоже должен был там быть. Против своей воли, естественно, но зато с обещанием провести вместе после тихий уютный вечер.

Монтенегро планировала его всем представить. И смеялась каждый раз, когда рисовала в голову эту картинку.
— Ребята, познакомьтесь, это Джерри Кан – мы видимся время от времени.
— О, он частный детектив. Так что если нужно что-то про кого выяснить, всегда обращайтесь.
— И, может быть, он наконец обновит свой разваливающийся мондео...

Джейсон уже его не узнает.

А стоило ли остальным?

Она смотрит на него.
— Мне страшно там быть одной.

(Мне страшно видеть его)