♫ Joachim Witt & MajorVoice
// Jeanny, Pt.1
  “Игра Джеральда”
Клянусь, Анжи, я видела их. 
Ты, конечно же, поверила бы мне, окажись рядом. Ведь это фишка близнецов, верно? Но, нет. Я не набрала тебя ни ночью, ни позже. Я кричала, била Девона по спине руками, царапалась и рыдала. Они все стояли возле кровати, в отеле. Все призраки, до единого. Все наши монстры, созданные далеко в детстве. Мои кошмары возвращались назад каждую ночь. 
Иногда они приходили все, а порой просто следили за мной. Временами мастеру приходилось битый час сидеть со мной и успокаивать, пока я давилась слезами и задыхалась. Он облокачивался о спинку кровати, гладил по голове, как в детстве, и рассказывал мне о тех моментах, которые были самыми лучшими, о тех днях, когда мы смеялись и радовались, восхищались. А когда это не помогало, Девон доставал открытку Алекса и говорил, что я не должна его предавать, не должна идти на поводу своих призрачных кошмаров. И тени уходили, я не могла пить успокоительное, ты же знаешь. Он сидел и покорно ждал, пока мы не уснем опять. 
И я сказала ему на следующий день: 
— Зачем было нас разрывать? 
Он смотрел на меня устало, он так постарел:
— Вы навсегда останетесь сёстрами, но поверь, так лучше для всех. И в первую очередь для вас самих.
Я сидела на полу, уткнувшись подбородком в матрас нашей огромной кровати, подгибала под себя ноги. До сих пор не перестроилась, не смогла до конца принять. Девон слабо улыбался. Наше ожидание тянулось, превращалось в петлю и сдавливало глотку, трощило кости и разрывало мышцы. Мы проторчали в отеле несколько недель, как раз когда вы с Лораном покинули нас. Локи он сразу все понял, даже не спросил почему так, все увидел во взгляде Девона, прочитал в его жестах и натянутых нервах на лице. 
Мой господин взял заряженную базу от электронных сигарет и вышел на балкон. Он не курил больше при мне, первое время бил по рукам, когда я пыталась вцепиться в сигарету, а после перешёл на айкос. Я массировала пальцами виски, шумно сопела, как могла лишь Жасмин Гилберт. 
Шло время, оно стремительно летело. Я даже не знала, что происходит в мире, но от многих слышала о кризисе, о закрытых границах, поговаривали о санкциях против Китая. Мир сходил с ума, и мы вместе с ним. Мы оба ждали конца. Только по разному его представляли. Когда он вернулся, я всхлыпнула: 
— Я не хочу. Не хочу, чтоб ребёнок рождался в этом мире. Господи, вы так хотели объединить религию с прогрессом и наукой, что за эти века превратили цивилизацию в нищебродских ублюдков. Я не встречала худших монстров, чем человеческая раса. Что мы скажем нашему ребёнку, Девон? Что мы ему оставим после себя?
Но мы даже не представляли. Мы не знали. Но адская машина набрала оборотов и засасывала в себя всех без разбору. Знаешь, что сказал врач-акушер? Что мне нужно быть осторожной, потому что никто ещё не знает о всех последствиях вируса. И тогда Девон запер нас в отеле, словно боялся, что кто-то или что-то убьёт. 
Я, правда, хотела тебе написать. И каждый раз, открывала почту, набирала твой эмейл. Кусала губы и закрывала ноутбук. Что сказала бы та рыжая девчонка – сорванец? Что прокричал бы та Жасмин Гилберт? 
Мне страшно. До чёртиков, Анжи. Так страшно, что даже морское побережье и солнце не смогли рассеять пустоту внутри. 
Девон пропадал  разгребая за богами все это дерьмо. Но, наверное, я опять начала не с того конца, верно? 
Когда мы сбежали все вместе, Девон уже имел запасной, точнее, основной план. Он отправил вас в другой конец материка, а меня забрал в Испанию. Я с горькой улыбкой осознаю, что его уже никогда не исправить. Мастер, конечно же выбрал один из тех отелей, в который когда-то вложился старик Берше, на курорте Аликанте. Блядское место, и я не могла принять. Мы спорили и ругались. О боги! Чёртовы боги любви! Грызлись, как кошка с собакой. В первую неделю я даже расцарапала его лысую голову. А потом начались первые признаки, и мы успокоились. Просто сидели в большой комнате и смотрели друг на друга. Меня начало тошнить.

А потом нам рассказали о пожаре в Ницце, о смерти Камиллы и глобальном побеге богов. Штаты не приняли этого решения, посчитали, что европейцы – буржуазные и консервативные, не могут принять, слишком слабы духом, чтоб справится с мировым кризисом и периодом ковида. 
А после начались позывы и интоксикация. Меня тошнило от многих вещей. Я хотела фруктов и рыбы, причём желательно в дуэте с шоколадной крошкой. Девон нанял девушку – испанку, чтоб она присматривала за мной и помогала. Он отдал мне целый этаж, надеялся, что так я буду менее бесноватой и займусь тем, что умею лучше всего, помимо рисования и написания блядских романов. Он надеялся, что я начну тратить деньги. Но пустота росла. А потом. Потом все изменилось …

“Ангелы никогда не плачут”
Ангелы никогда не плачут. Так сказала мне она. Я сидела у дамского столика. Она принесла мне фрукты и сладости, сказала, что самые важные месяцы в формировании малыша – первые три, и я замерла. Моргала быстро, опустила руки и нервно сглотнула. Я смотрела на Чичи, и неожиданно расплакалась. Не знаю почему. 
Испанка носилась со мной, но почти каждую ночь Девон продолжал оберегать покой от ночных кошмаров. Иногда он отрубался ещё до заката, когда принимал ответственные и серьёзные решения, и тогда я возвращалась к письму. Садилась, набирала адрес эмейла, закрывала крышку ноутбука. И так по кругу. 
Прошёл первый триместр, а я не смогла написать тебе даже слово «прости», или «я тебя всегда буду любить». Я жрала за троих. Иногда мне хотелось тишины, а ещё мне кажется, что ребёнок будет жутким соней. Я часто смотрела на себя в зеркало, поворачивалась боком и прикусывала губу. Порой мне казалось, что уже вырос живот. Но конечно же, рано. 
Я повторяла, как мантру, под шум прибоя: 
— Ангелы никогда не плачут!
Я помню. Конечно помню, Анжи. Мне так было трудно принять решение. Этот выбор был настолько сложным, что я долго стояла и не знала, что делать дальше. Ведь я знала сама, что это конец. Хотела насладиться последними днями, проведёнными вместе. Каждый раз просила Девона ещё подождать немного прежде, чем расстаться. Тогда мне казалось, что наша связь вновь окрепла, ведь это фишка близнецов, верно? Но потом, потом я разорвала эту связь с тобой и смогла уйти. Ушла, зализывая раны и зная, что Лоран тебя спасёт лучше, чем я. И если существовал самый надёжный охранник в мире, это был именно он. Ангелы не плачут, и ты больше никогда. 
Пожалуйста. 
Навеки. 
Мина.

♠ Johannes von Scholl
  part 1 
Он был там. Видел, как загорелась резиденция, и пламя распространилось по длинным холлам, гарью и копотью валило из оконных проемов. Шесть французов в защитных костюмах несли рукава для тушения. Мурлыкали. Их команды звучали так непривычно для арбитра. Йоханнес, прикрывая локтем нос и щурясь подступил к левому крылу. Французы не пускали, но они прекрасно знали, что и он не отступит. Ему нужно было видеть своими глазами всё. Он хотел убедиться. Щурился от дыма, не мог дышать. Знал, что это больше во вред себе самому, но хотел увидеть, как тела Дюпонов пожирает пламя огня. Как их боги сами все погубили и не спасали. Никого не спасли. 
— Мсье, вам нужно уйти! Не мешайтесь!
Он кивал головой, но продолжил путь. Французы своих не бросят. О нет. Они обязательно будут открывать дело. 
— Да, да. Конечно, но есть ли выжившие? Мои люди могут вам помочь!
Добить, например. И он видел, как тащили тело в черном мешке. Мимо него. Арбитр прислонился к стене. Наблюдал за этим. Сквозь гарь, треск огня и копоть. Слишком мало тел. Их должно быть больше! Не хватает. Но потом он опустился. Потерял ориентир. Начал задыхаться и отключился. Его подняли и потащили из горящего здания на лужайку Дюпонов.
Он сидел в машине скорой помощи. Дышал кислородом. Французы бегали. Его люди подошли и спросили, что делать дальше, а Йоханнес опустил маску. Все рушилось. Все не так. Не хватало двух тел. Девона и Лорана. И еще эти двое психопатов. Что с ними делать?
Махнул рукой в их сторону:
— Проверьте еще раз. Должны быть еще два трупа. Если конечно, эти двое не уехали раньше. Эти, — рука не надолго зависла в воздухе, потом жестом арбитр указал, охранник подошел ближе, а австриец понизил голос, — одного из них, даже если и выжил, его США сами оторвут. Они его и кончат. А девчонка, — закружилась голова, — с ней мы решим, что делать.

  part 2
Он антагонист. Движение в этой огромной системе. Жизнь в смерти. Он вопрос и ответ.
Йоханнес щелкнул пультом и отключил махом все экраны. Ничего. Все сюжеты, мелькающие на огромной экране, размером в стену. Все новости и статистики. за пять минут информации, глобальной и ужасающей, австриец почувствовал, как смерть начала лизать своим уродливым языком затылок. Он просмотрел по спутнику более двадцати тв-каналов с разных стран и континентов, и все они касались пандемии. Смертность росла, вакцины, спасение?
Он покрутился в кресле, скрестил руки и уставился в огромное окно. Спускалась ночь, а он так мало сделал за день. Ничего. Боги любви сломались. Пожалуй Жасмин Гилберт посмеялась, узнай об этом. Но что-то подсказывало Йоханнесу, что все давно прорабатывалось за его спиной, он один единственный так сильно верил в прогресс, в то время, когда остальные имели совершенно иные виды. 
Спустя десять минут он нажал на кнопку и после гудка тихо заговорил:
— Свяжись с Британией и Штатами. Я хочу знать, что они разрабатывают и собираются делать дальше. И еще мне нужен свой человек в Азии. И отправьте кого-нибудь в Израиль. 
Все разваливалось за его спиной. Все. И он говорил раньше. Говорил, что нужно было что-то менять. Но все поняли это по-своему. Не так, как видел сам арбитр. А здесь австриец оказался бессилен. Да, он чертовски боялся именно сейчас сломаться от нового вируса, после всех своих операций и новых переливания крови, после чисток и новых почек. Глупее смерти не придумаешь ...

  part 3
Арбитр сидит в шезлонге и смотрит на морские волны. Так мало людей на пляже курортного города Аликанте. Он усердно думает. Обо всем сразу, и одновременно. А потом слышит голос Девона, тот присаживается на соседний шезлонг. Йоханнес даже не смотрит на наготу американца, он привык. Разучился смотреть на людей, как на животных. 
— Неплохо устроился, — улыбается аккуратно уголками губ, — мне казалось, что вы будете все вместе.
Девон ухмыляется:
— Не просчитал все. Не в этот раз. 
— Я был в Ницце, когда все произошло, — бросает в ответ небрежно вершитель, — и мне это не понравилось, — а потом он переводит взгляд на американца, — ты не можешь развестись. В противном случае, часть твоих - наших вложений останутся в Штатах. Ты же знаешь, мы не допустим того, чтобы наша "финансовая голова" утратила часть бизнеса. 
— Мне это не нужно. Все что нужно — здесь, — Девон указал рукой за спину на массивное здание отеля, — я рад, что старик Бёрше все же купил когда-то этот участок, — он чешет бородку, — знал извращенец, где хорошо проводить время. Отличное место для покоя. 
И тогда Йоханнес спрашивает:
— Как Жасмин? Я слышал она беременна? Ее сестра кажется тоже. Думается мне это очень хорошо.
— Даже и не думай. Лоран тебя сожрет с потрохами, узнай, что ты приблизился к Анжелике. А к Жасмин ты и так не рискнешь подойти. 
Австриец успевает лишь склонить голову, а потом слышит звонкий женский голос. О-о. Эти нотки. Они доводили до бешенства многих из братства. Краем глаза он замечает рыжеволосую женщину в платье из легкой ткани, через плечо. Одна грудь не прикрыта прозрачной тканью, ее живот явно округлился, но еще далеко не время. За ее спиной невысокая черноволосая девушка в белой тунике. Жасмин держится стороной. Но ее голос рвет на части, словно режет по живому телу зубчастым ножом:
— Надо же. Я молилась всем богам, чтоб ты сдох. А ты жив,  — Жасмин резко оборачивается и выставляет руку перед служанкой, — Чичи, отойди подальше, а то боюсь, старый тебя заразит чем-нибудь! — потом она словно валькирия усаживается на колени Девона и смотрит прямо в глаза, как змея гипнотизирует, — и так, арбитр. Скажи на милость, как получается так, что погибает столько людей от вашей новой болячки, типа спида или эболы, а ты, — она резко указывает на рукой, — ни в одном глазу? Тебе сколько лет уже? — пододвигается к нему вплотную и со смешком выдает, — так печёшься за физическую молодость или просто говнюк? Я сделаю куклу вуду на тебя. Надеюсь, ты скоро сдохнешь!
И так же резко, гордо встает, как умеет лишь Жасмин Гилберт. Целует в скулу Девона и уходит на террасу. Он провожает ее взглядом, практически безразличным и тихо говорит бывшему ученику:
— Плохо ты ее воспитал.
Девон улыбается в ответ:
— А я не так уж и старался, я дал ей то, что отнимал у нас ты. А она, в ответ, воспитала меня. Все честно. По всем счетам стоит платить. А у тебя шаткое положение. Америка больше не хочет участвовать в твоих разборках. Штаты выведут армию из Афганистана, но продолжит помогать Украине. Начните договариваться с востоком. Если Европа не может собраться, почему мы должны все делать за вас? Доронин ведь тоже исчез, верно? А Устинова переехала в Канаду с сыном. И что ты будешь делать тогда?

♠ Devon HowardНа стенах в кабинете, который когда-то пренадлежал Бёрше вычурные статуи и дорогостоящие деревянные панели с картинами. Здесь были битвы за всю историю человечества. Я сидел за рабочим столом и смотрел на ноутбук. Подпирал голову рукой. Курил айкос. Всего лишь позвонить кузену и дать новую работу. Разумеется, Лоран пошлет в ответ далеко, например, в Ад. И напомнит наши былые не простые отношения. Проведя рукой по лысому черепу, я слышал отголосок классической музыки, дернулась нервно скула. А потом раздался звон битого стекла. Точнее, это наверное был хрусталь. Поджав губы я вышел из кабинета. Навстречу неслась Чичи. Она привыкла, что в нашем доме мы предпочитали ходить без одежды, и уже больше не удивлялась ничему. За это ей платили хорошо и регулярно.
— Сеньор! Сеньор, — протянула ко мне руки и быстро что-то затараторила на испанском, потом очнулась и наконец громко, и эмоционально выдохнула, — зачем вы его впустили в дом? Вот зачем? Она. Она потеряла остатки разума. Это же пагубно для малыша. Это. Этот ужастный сеньор с седыми волосами и молодой кожей ее напугал! Сеньор, я вас умоляю. Сделайте что-нибудь. Она ведь перебьет в доме всю посуду.
Я шумно выдохнул и положил руку на плечо испанки:
— Все хорошо, Чичи. Она такая.
— Была всегда, сеньор?
Я улыбнулся:
— Хуже. Но все хорошо. Закажешь новую посуду. И хрусталь. И все, что она разбила. А я. Я решу эту проблему. Все будет хорошо, Чичи. Просто будь с ней рядом.
Так странно. Иметь огромный потенциал. Бизнес во многих странах. Вкладывать большие деньги в мир, и осекаться, каждый раз, видя на экране телефона имя кузена. Нет, я не боялся ему звонить. Хотя и это тоже. Но после визита Арбитра мне ничего другого не оставалось, как набраться смелости и после разноса, который устроила Жасмин, набрать Лорана. Облизнув губы, под сопровождение звона бьющейся посуды, ваз или что она там еще разнесла, я тихо и немного натянуто выдохнул:
— Можешь приехать в Аликанте? Есть разговор, — за спиной в другой комнате Жасмин явно запустила чем-то в стену, а Чичи на испанском тараторила, пытаясь успокоить сеньору, — прошу тебя. Это очень важно. И. Можешь взять с собой Анжелику? — потому, что моя не контролируемая, от слова совсем, и я перебрал все методы влияния на нее, но даже сила и угрозы не действовали на рыжую американку, разве что убить Арбитра, тогда ее душа успокоится, — нет, все хорошо. Просто. Арбитр посещал нас. И нам нужно с тобой решить, что делать дальше. А Жасмин. Она очень тоскует по сестре.

Отредактировано Jake Scott (2023-03-19 16:24:38)